Небольшая, человек на 20-25, но являющаяся филиалом всемирно известной
корпорации. В некотором смысле самый невыгодный вариант: пахать надо,
как в маленькой фирме, а бюрократизм и интриги - как в большой.
Главный герой повествования - старший программист Стэн, он же Костик.
Типичный образец русского программиста, способного написать что угодно
на любом языке в любые отведенные сроки, но органически неспособного
придти на работу в галстуке. Половина имеющегося программного кода
написана в его неповторимой манере, с нарушением всех методологий и
инструкций, использованием всех недокументированных возможностей и
редкими, как золотые самородки, комментариями на кошмарном английском.
Все знают, что именно к нему надо идти с неуловимым багом и неразрешимой
технической проблемой - и баг будет немедленно пойман, а проблема решена
самым нестандартным способом. С другой стороны, в минуты отдыха, когда
все обсуждают результаты бейсбольного матча, Костя шарится по русским
юмористическим сайтам и хрюкает над непереводимыми на английский
шутками. То есть не совсем свой.
Однажды сотрудников сзывают на внеочередную видеоконференцию. Президент
корпорации полчаса вещает с экрана о том, что новые условия рынка
диктуют новые решения, вклад каждого работника бесконечно ценен и
перспективы радужны как никогда. После этого, естественно, начинаются
сокращения.
В Костином филиале увольняют нескольких ценных работников. Процедура
самая хамская. Ничего не подозревающий сотрудник получает звонок от
Дэйва (директор филиала): "Боб, зайди на минутку ко мне". В кабинете
кроме Дэйва сидит специально приехавшая тетка из отдела кадров и вручает
несчастному заготовленный приказ об увольнении и чек с выходным
пособием. Кстати, это единственная ситуация, когда сотрудник получает
чек на руки, все остальные выплаты переводятся прямо на банковский счет
или присылаются по почте на домашний адрес. Потом Бобу под конвоем
секретарши, чтобы не дай бог ничего не натворил, дают дойти до своего
рабочего места и дрожащими руками собрать в пакет фотографии детей,
тапочки и кофейную чашку, и больше его никто никогда не видит.
Костина стоимость на рынке труда несколько выше того, что платит ему
корпорация. Но в данный момент у него бурный роман с иммиграционными
властями, и терять работу никак нельзя. Повздрагивав несколько недель
от каждого телефонного звонка, Костик плюет на все писаные и неписаные
правила, идет к Дэйву, объясняет ситуацию и в лоб спрашивает, не
собираются ли его увольнять. Дэйв, глядя на него честнейшими в мире
глазами, клянется и божится, что не представляет существования филиала
без Кости и если он и будет когда-либо уволен, то только предпоследним
непосредственно перед самим Дэйвом.
- Так что, Стэн, - говорит Дэйв в заключение, - не морочь мне голову, а
иди спокойно работай. Кстати, как там с выпуском новой версии? Успеешь?
- Успею, - отвечает Костик.
Выпуск версии назначен на очередной понедельник. Это значит, что в
пятницу должен быть готов дистрибутив на CD. В субботу придет
студент-контрактник, специально нанятый для работ, не требующих участия
головного мозга, нарежет с дистрибутива 200 копий, разложит их в
фирменные пакетики, разошлет FedEx'ом по списку двумстам клиентам во все
концы США, и с утра в понедельник все они начнут работать на новой
версии. Но перед тем в четверг грядет великий американский праздник
жареной индейки, а за ним - полурабочая пятница, которую Костик намерен
прогулять на дне рожденья друга. Поэтому дистрибутив героическими
усилиями всего коллектива был готов уже к вечеру среды и торжественно
водружен в то место, где его заберет студент. Параллельно Костик успел
скачать и записать несколько дисков с мультиками, которые он давно
обещал племянникам.
На рассвете в субботу Костик пьет минералку и собирается к сестре, но
обнаруживает, что мультики остались на работе. Не страшно, крюк невелик,
ключ у него есть, и Костя по пустынным утренним улицам едет в офис.
Индикатор на офисном телефоне показывает, что в пятницу кто-то оставил
ему сообщение. В принципе оно могло бы лежать до понедельника, но Костик
машинально нажимает Play. Автоответчик голосом Дэйва говорит:
- Стэн, зайди с утра ко мне в кабинет за чеком. Спасибо за хорошую
работу.
Костя в полном оцепенении прокручивает сообщение снова и снова. Сомнений
нет, американская бюрократическая машина прожевала его и выплюнула
шкурку. Но в отличие от Боба и остальных он случайно узнал об увольнении
заранее, о его визите в офис никто не знает, студент придет еще часа
через два, и сама собой рождается идея отомстить. Сотворить на прощание
что-нибудь такое, чтобы потом корпорации икалось, икалось и икалось.
Но что? Стереть исходники? Есть бэкап, к которому у Кости нет доступа.
Посадить какой-нибудь особо хитрый баг? За два часа не успеть, да и не
идиоты же остальные программисты, найдут. Взгляд падает на дистрибутив.
Испортить его несложно, но это будет стоить корпорации всего двухсот
болванок и одного дня на перезапись и повторную рассылку. Хорошо, но
мало. И тут появляется Мысль.
Дело в том, что все выпущенные корпорацией программы начинаются с
анимированной заставки, на которой под бравурную музыку выезжает из угла
и разворачивается во весь экран логотип компании. Несколько лет назад к
юбилею компании ребята-графики прикололись и изготовили ролик, в котором
под ту же музыку и в том же ракурсе вместо логотипа выезжал мужской
половой член во всех его анатомических подробностях. Такой грубоватый
американский юмор. Те ребята давно уволились, их выходка забылась, но на
каком из заброшенных серверов искать сей шедевр, приблизительно ясно.
Костик понимает, что судьба предоставила ему уникальную возможность
положить на работу х*р в самом что ни на есть буквальном смысле этого
слова.
На то, чтобы найти ролик, нарезать дистрибутив с новой заставкой,
положить его на место старого и замести следы, ушло меньше часа.
Выходные Костя провел у сестры не в переживаниях о потере работы, а в
злорадном предвкушении. Он вновь и вновь представлял себе, как у двухсот
клиентов одновременно всплывут на экранах двести фаллосов, какая буча
поднимется в корпорации и что останется от подлого Дэйва.
В понедельник ровно в девять утра Костик уверенной походкой вошел в
кабинет директора. Тетки из кадров там не оказалось, Дэйв был один. С
широкой улыбкой он протянул остолбеневшему Костику конверт с чеком:
- Держи. Начальство ни с того ни сего расщедрилось на премию ко Дню
Благодарения. Тебя в пятницу не было, так что получай сейчас. Что с
тобой, тебе плохо?
- Так значит, я не уволен? - бледнея, переспросил Костик.
- Ну разумеется, нет. Господи, Стэн, ты что, перестал понимать
английский? Повторяю: ты НЕ уволен. Да очнись же! Эй, кто-нибудь там!
Воды!!!
Ловля двухсот фаллосов, разлетевшихся мелкими пташечками по всей
территории США, оказалась чрезвычайно увлекательным делом. Разумеется,
тут же по всем двумстам адресам был отправлен экстренный мейл, что на
дистрибутиве обнаружен неизвестный науке вирус и диск следует, ни в коем
случае не открывая, со всеми предосторожностями уничтожить, а завтра
будет прислан новый. Но никакой уверенности, что клиенты регулярно
проверяют электронную почту, не было, и все двадцать сотрудников филиала
сели на телефоны. В итоге удалось отловить почти все. Три или четыре
фаллоса все-таки успели открыть, но по счастливой случайности за теми
компьютерами сидели не хлипкие офисные барышни и не канцелярские крысы,
всегда готовые утопить ближнего, а закаленные жизнью реднеки. Чудом
удалось избежать обмороков, огласки и жалоб вышестоящему начальству
*** Намётанный глаз ***
Если бы у Коли и Оли спросили в тот день: "Какой самый короткий месяц в году?" они бы не задумываясь ответили: "Медовый". Только через четыре месяца
после его начала, когда у Оли наконец впервые возникла потребность в платье (во всяком случае, в выходном), они с Колей вышли из своей комнаты в общежитии,
держа в руках отрез крепдешина, купленный молодым на свадьбу в складчину всеми студентами и преподавателями родного техникума, и направились к дамскому
портному Перельмутеру.
В тот день Коля точно знал, что его жена самая красивая женщина в мире, Оля точно знала, что ее муж самый благородный и умный мужчина, и оба они
совершенно не знали дамского портного Перельмутера, поэтому не задумываясь нажали кнопку его дверного звонка.
А-а!.. закричал портной, открывая им дверь. Ну наконец-то! закричал этот портной, похожий на композитора Людвига ван Бетховена, каким гениального
музыканта рисуют на портретах в тот период его жизни, когда он сильно постарел, немного сошел с ума и сам уже оглох от своей музыки.
Ты видишь, Римма? продолжал Перельмутер, обращаясь к кому-то в глубине квартиры. Между прочим, это клиенты! И они все-таки пришли! А ты мне еще
говорила, что после того, как я четыре года назад сшил домашний капот для мадам Лисогорской, ко мне уже не придет ни один здравомыслящий человек!
Мы к вам по поводу платья, начал Коля. Нам сказали+
Слышишь, Римма?! перебил его Перельмутер. Им сказали, что по поводу платья это ко мне. Ну слава тебе, Господи! Значит, есть еще на земле
нормальные люди. А то я уже думал, что все посходили с ума. Только и слышно вокруг: "Карден!", "Диор!", "Лагерфельд!"+ Кто такой этот Лагерфельд, я вас
спрашиваю? кипятился портной, наступая на Колю. Подумаешь, он одевает английскую королеву! Нет, пожалуйста, если вы хотите, чтобы ваша жена в ее юном
возрасте выглядела так же, как выглядит сейчас английская королева, можете пойти к Лагерфельду!..
Мы не можем пойти к Лагерфельду, успокоил портного Коля.
Так это ваше большое счастье! в свою очередь успокоил его портной. Потому что, в отличие от Лагерфельда, я таки действительно могу сделать из вашей
жены королеву. И не какую-нибудь там английскую! А настоящую королеву красоты! Ну а теперь за работу+ Но вначале последний вопрос: вы вообще знаете, что
такое платье? Молчите! Можете не отвечать. Сейчас вы мне скажете: рюшечки, оборочки, вытачки+ Ерунда! Это как раз может и Лагерфельд. Платье это
совершенно другое. Платье, молодой человек, это прежде всего кусок материи, созданный для того, чтобы закрыть у женщины все, на чем мы проигрываем, и
открыть у нее все, на чем мы выигрываем. Понимаете мою мысль? Допустим, у дамы красивые ноги. Значит, мы шьем ей что-нибудь очень короткое и таким образом
выигрываем на ногах. Или, допустим, у нее некрасивые ноги, но красивый бюст. Тогда мы шьем ей что-нибудь длинное. То есть закрываем ей ноги. Зато открываем
бюст, подчеркиваем его и выигрываем уже на бюсте. И так до бесконечности+ Ну, в данном случае, портной внимательно посмотрел на Олю, в данном случае, я
думаю, мы вообще ничего открывать не будем, а будем, наоборот, шить что-нибудь очень строгое, абсолютно закрытое от самой шеи и до ступней ног!
То есть как это "абсолютно закрытое"? опешил Коля. А+ на чем же мы тогда будем выигрывать?
На расцветке! радостно воскликнул портной. Эти малиновые попугайчики на зеленом фоне, которых вы мне принесли, по-моему, очень симпатичные! И,
схватив свой портняжный метр, он начал ловко обмерять Олю, что-то записывая в блокнот.
Нет, подождите, сказал Коля, что-то я не совсем понимаю!.. Вы что же, считаете, что в данном случае мы уже вообще ничего не можем открыть? А вот,
например, ноги+ Чем они вам не нравятся? Они что, по-вашему, слишком тонкие или слишком толстые?
При чем здесь+ ответил портной, не отрываясь от работы. Разве тут в этом дело? Ноги могут быть тонкие, могут быть толстые. В конце концов, у разных
женщин бывают разные ноги. И это хорошо! Хуже, когда они разные у одной+
Что-что-что? опешил Коля.
Может, уйдем отсюда, а? спросила у него Оля.
Нет, подожди, остановил ее супруг. Что это вы такое говорите, уважаемый? Как это разные?! Где?!
А вы присмотритесь, сказал портной. Неужели вы не видите, что правая нога у вашей очаровательной жены значительно более массивная, чем левая. Она+
более мускулистая+
Действительно, присмотрелся Коля. Что это значит, Ольга? Почему ты мне об этом ничего не говорила?
А что тут было говорить? засмущалась та. Просто в школе я много прыгала в высоту. Отстаивала спортивную честь класса. А правая нога у меня толчковая.
Ну вот! торжествующе вскричал портной. А я о чем говорю! Левая нога у нее нормальная. Человеческая. А правая это же явно видно, что она у нее
толчковая. Нет! Этот дефект нужно обязательно закрывать!..
Ну допустим, сказал Коля. А бюст?
И этот тоже.
Что тоже? Почему? Мне, наоборот, кажется, что на ее бюсте мы можем в данном случае+ это+ как вы там говорите, сильно выиграть+ Так что я совершенно не
понимаю, почему бы нам его не открыть?
Видите ли, молодой человек, сказал Перельмутер, если бы на моем месте был не портной, а, например, скульптор, то на ваш вопрос он бы ответил так:
прежде чем открыть какой-либо бюст, его нужно как минимум установить. Думаю, что в данном случае мы с вами имеем ту же проблему. Да вы не расстраивайтесь!
Подумаешь, бюст! Верьте в силу человеческого воображения! Стоит нам правильно задрапировать тканью даже то, что мы имеем сейчас, и воображение мужчин
легко дорисует под этой тканью такое, чего мать-природа при всем своем могуществе создать не в силах. И это относится не только к бюсту. Взять, например,
ее лицо. Мне, между прочим, всегда было очень обидно, что такое изобретение древних восточных модельеров, как паранджа+ Так вы что, предлагаете надеть на
нее еще и паранджу? испугался Коля. Я этого не говорил+
Коля, сказала Оля, давай все-таки уйдем.
Да стой ты уже! оборвал ее муж. Должен же я, в конце концов, разобраться+ Послушайте+ э+ не знаю вашего имени-отчества+ ну, с бюстом вы меня
убедили+ Да я и сам теперь вижу+ А вот что если нам попробовать выиграть ну, скажем, на ее бедрах?
То есть как? заинтересовался портной. Вы что же, предлагаете их открыть?
Ну зачем, можно же, как вы там говорите, подчеркнуть+ Сделать какую-нибудь вытачку+
Это можно, согласился портной. Только сначала вы мне подчеркнете, где вы видите у нее бедра, а уже потом я ей на этом месте сделаю вытачку. И
вообще, молодой человек, перестаньте морочить мне голову своими дурацкими советами! Вы свое дело уже сделали. Вы женились. Значит, вы и так считаете свою
жену самой главной красавицей в мире. Теперь моя задача убедить в этом еще хотя бы нескольких человек. Да и вы, барышня, тоже "пойдем отсюда, пойдем"!
Хотите быть красивой терпите! Все. На сегодня работа закончена. Примерка через четыре дня.
Через четыре дня портной Перельмутер встретил Колю и Олю прямо на лестнице. Глаза его сверкали.
Поздравляю вас, молодые люди! закричал он. Я не спал три ночи. Но, знаете, я таки понял, на чем в данном случае мы будем выигрывать. Кроме расцветки,
естественно. Действительно на ногах! Да, не на всех. Правая нога у нас, конечно, толчковая, но левая-то нормальная. Человеческая! Поэтому я предлагаю
разрез. По левой стороне. От середины так называемого бедра до самого пола. Понимаете? А теперь представляете картину: солнечный день, вы с женой идете по
улице. На ней новое платье с разрезом от Перельмутера. И все радуются! Окружающие потому что они видят роскошную левую ногу вашей супруги, а вы потому
что при этом они не видят ее менее эффектную правую! По-моему, гениально!
Наверное+ кисло согласился Коля.
Слышишь, Римма! закричал портной в глубину квартиры. И он еще сомневается!..
Через несколько дней Оля пришла забирать свое платье уже без Коли. А где же ваш достойный супруг? спросил Перельмутер.
Мы расстались+ всхлипнула Оля. Оказывается, Коля не ожидал, что у меня такое количество недостатков.
Ах вот оно что!.. сказал портной, приглашая ее войти. Ну и прекрасно, сказал этот портной, помогая ей застегнуть действительно очень красивое и
очень идущее ей платье. Между прочим, мне этот ваш бывший супруг сразу не понравился. У нас, дамских портных, на этот счет наметанный глаз. Подумаешь,
недостатки! Вам же сейчас, наверное, нет восемнадцати. Так вот, не попрыгаете годик-другой в высоту и обе ноги у вас станут совершенно одинаковыми. А
бедра и бюст+ При наличии в нашем городе рынка "Привоз"+ В общем, поверьте мне, через какое-то время вам еще придется придумывать себе недостатки. Потому
что, если говорить откровенно, мы, мужчины, женскими достоинствами только любуемся. А любим мы вас+ я даже не знаю за что. Может быть, как раз за
недостатки. У моей Риммы, напри мер, их было огромное количество. Наверное, поэтому я и сейчас люблю ее так же, как и в первый день знакомства, хотя ее уже
десять лет как нету на этом свете.
Как это нету? изумилась Оля. А с кем же это вы тогда все время разговариваете?
С ней, конечно! А с кем же еще? И знаете, это как раз главное, что я хотел вам сказать про вашего бывшего мужа. Если мужчина действительно любит
женщину, его с ней не сможет разлучить даже такая серьезная неприятность как смерть! Не то что какой-нибудь там полусумасшедший портной Перельмутер+ А,
Римма, я правильно говорю? Слышите, молчит. Не возражает+ Значит, я говорю правильно.
Георгий Голубенко
***
- Это вы главный редактор "Мурзилки"?
- Ну, я.
- Здравствуйте, я детский поэт.
- И чо?
- Я пишу детские стихи.
- Да ты чо?!!! Я практически счастлив!
- Хочу, чтобы вы их напечатали.
- Полное собрание сочинений или обойдёмся парочкой.
- Лучше полное.
- Разумеется.
- За деньги.
- Не хочется вас расстраивать+
- Я плачу.
- Давайте-ка на этом месте поподробнее...
- Сто баксов за строчку.
- Мне начинают нравиться ваши стихи.
- Если мало - скажите, деньги не вопрос.
- Я становлюсь поклонником вашего творчества.
- Хотите, я вам стихи почитаю?
- Я весь - внимание!
- Наша Таня громко плачет,
Уронила в речку мячик.
Тише, Танечка, заткнись,
Иди, нахрен, застрелись+ Ну, как?
- Современно+ Простите за пошлый вопрос, а откуда у вас деньги?
- У меня нефтеперерабатывающий комбинат свой, сеть заправок, пару ресторанов+
- Я вижу в вас потенциал! Талант!
- А вот ещё: Зайку кинула хозяйка -
На бобах остался зайка.
- На злобу дня, так сказать+
- Или вот, из последнего:
Уронил я Мишку на пол,
Оторвал я Мишке лапу.
Я теперь его не брошу,
Потому что он мне должен.
- Да, живенько+ Самобытно. И вы их все хотите публиковать?
- А чё? Сейчас, мне кажется, мало кто пишет для детей. И я подумал - Кто, если не я?
- Да, это правда.
- А вот ещё. Мой любимый.
Мы с Захаром
Ходим парой!
Пидорасы
Мы с Захаром!
У меня там сначала вместо Захара был Тарас+ Ну, понятно, да? Тарасом -Пидорасы. Но мне показалось, что как-то примитивно, как вы находите?
- Скажите, а сумма в двести баксов вас не обременит?
- Не вопрос.
- За слово.
- Ради детей и ради литературы мне ничего не жалко. А вам правда мои стихи нравятся?
- Я сразу увидел в вас поэта! Пойдёмте, коллега!
