Вне "Великой шахматной доски": Почему миру будет не хватать Збигнева Бжезинского
Категория: Политика
28 мая 2017
На протяжении своей длительной 90-летней жизни Бжезинский, конечно, занимал немало высоких официальных должностей. Он был советником Линдона Джонсона (1966-68), советником по вопросам нацбезопасности при президенте Джемми Картере (1977-81), оказывал консультативные услуги администрации Рональда Рейгана.
Но реальное влияние Бжезинского на международную политику США практически всегда было существенно большим, чем можно было бы заподозрить, если смотреть на круг его служебных обязанностей.
Он был среди архитекторов отношений с СССР и ядерного разоружения американской политики в отношении Афганистана, Ирана, арабо-израильского конфликта, Египта, примирения с Китаем. Он защищал диссидентов в Восточной Европе и делал все, что мог для развала Советского Союза. Он по мере сил помогал родной Польше.
Бжезинский всегда был сторонником школы Realpolitic. Международные отношения он видел в виде баланса сил – экономических, военных, демографических. Он больше верил в силу воздушных армий, танковых дивизий и гигантских промышленных районов, чем в слова о возможности "со всеми договориться". Возможно, именно поэтому его влияние на идеалистически настроенную администрацию Барака Обамы и не было слишком большим.
Когда после аннексии Крыма Путин отправился на Донбасс, растерянные западные журналисты часто спрашивали у Бжезинского: что по этому поводу собирается делать НАТО? Ответ его оставался неизменным. "Все зависит от того, будут ли украинцы защищаться".
Впрочем, вера в силу оружия и экономики никогда не мешала Бжезинскому понимать, что свобода – это всегда лучше, чем несвобода. Бжезинский всю жизнь жил в жестоком мире – и сам был жестким стратегом. Но политика, которую проводил он – точнее, реализовали согласно его советам руководители США, сводилась к попыткам прекратить кровопролитие и дать людям немного больше возможности самостоятельно выбирать свою судьбу.
При том Бжезинский хорошо видел постепенный упадок американской внешней политики после фактического завершения Холодной войны – но повлиять на ход событий, похоже, уже не мог. Ну, разве что написать монографию "Второй шанс: Три президента и кризис американской сверхвласти" – это про Буша старшего, Клинтона и Буша младшего. Про внешнюю политику Обамы и Трампа Бжезинский уже не писал. Пожилым людям вредно волноваться.
Сегодня, через день после смерти Бжезинского, можно сказать, что мир в чем-то является таким, каким является, не в последнюю очередь благодаря деятельности "Большого Збига". Кто-то мог бы сказать, что мир этот получился не слишком мирным, безопасным или добрым. И это, конечно, будет правдой.
С другой стороны, если сравнить сегодняшние времена с моментом, когда Бжезинский только стал фактором международной политики, когда планета только-только оправилась от Кубинского кризиса, а в советских и американских школах всерьез учили детей, что им делать, когда на горизонте вдруг начнут расти ядерные грибы, и насколько дольше проживет человек в двухметровой глиняной яме в 50 километрах от эпицентра ядерного взрыва по сравнению с человеком на поверхности земли, сегодняшнее состояние международной безопасности не кажется таким уж критичным. Хоть и радоваться, прочтя список терактов за последний месяц, тоже как-то не приходится.
В любом случае, Збигнева Бжезинского будет не хватать. Как американским президентам, так и политологам всего мира. Потому что этот сдержанный потомок польских дипломатов умел играть в "геополитические шахматы" с самыми мерзкими, самыми страшными тоталитарными и авторитарными режимами из тех, которые видел мир. Играть, выигрывать и при этом самому не превратиться в зверя.
