Собрание коллектива долго не начиналось. Суетливые сотрудники ёрзали на стульях в попытках пристроить нетерпеливые задницы поудобнее. На задних
рядах вели светскую беседу.
- Так с порога и заявил – я, мол, твой новый папа, покажи дневник. А парню уже четырнадцатый год, прикинь. Ну он ему и отвечает – «а слез бы ты с
хуя, новый папа, а то выглядишь глупо».
- Да иди ты!
- Вся квартира слышала!
- Да иди ты!
На сцене актового зала стоял стол, по торжественному случаю украшенный чистой скатертью. За столом сидела Антонина Петровна Совочек, известная
городская стерва, схоронившая двух мужей. Присутствовать в президиуме ей было положено по службе. Никто толком не знал, что у неё за должность –
не то профорг, не то председатель месткома – но по службе ей только на сцену. Ждали директора.
Дмитрий Анатольевич вошёл в зал шагом гусарского полковника. Коллектив встретил директора одобрительным гулом. Ни на кого не глядя, тот прошёл к
сцене, и не торопясь поднялся. Замер, не садясь, у стола. Антонина Петровна уставилась на него с производственно-сексуальным обожанием.
- Все в сборе? – директор оглядел зал. В дверях появилась бухгалтер, - Элеонора Рузвельтовна, вы почему заставляете коллектив ждать? Садитесь
быстрее, вопрос на повестке дня серьёзный.
Элеонора Рузвельтовна, слегка пригнувшись, мелко задробила по паркету каблуками в сторону ближайшего свободного стула.
- Теперь вроде все, - Дмитрий Анатольевич с одобрением оглядел притихший зал и сел сам, - ну что же, начнём. Антонина Петровна, огласите тему
собрания!
- Тема собра... – тут её голос дал сиплого гудка, - тема собрания – «Кризис и пути выхода из него». Слово имеет Генеральный директор нашего
предприятия Дмитрий Анатольевич Дудин.
Видно было, что она волновалась.
Директор прокашлялся:
- Кхм…Так вот, на дворе кризис, это ни для кого не секрет. Заказов мало, сырьё дорожает. Скоро перейдём на ручной привод, - тут директор сделал
характерный жест рукоблудия, но конкретизировать для большого понимания сотрудниками не мог, так как нижняя часть его туловища была прикрыта
столом. Впрочем, все поняли.
- Так вот. У кого какие мысли будут? Городок у нас небольшой, и предприятие фактически градообразующее. И коль скоро мы тут с вами, дорогие
товарищи, сосём экономический х##, то по факту весь город сосёт. Детишки в сквериках, молодые мамаши, милиционеры на постах, сторожа в школах –
все сосут. А разве это хорошо? А? – Дмитрий Анатольевич укоризненно посмотрел на собравшихся, - разве это по-людски? Нужно искать пути выхода. Вот
вы, Шешуков, что думаете?
Шешуков, невзрачный тип неопределённого возраста, медленно поднялся.
- Я, как начальник склада, предлагаю гофротару не утилизировать, а пускать на вторичный цикл! – он нервно оглянулся через плечо.
-Хм… Гофротара. – директор пожевал губами, - мысль, конечно, но вопроса не решит. При себестоимости гофры в шесть рублей за коробку, мы
оптимизируем только на ящик водки. А надо на заработную плату. Ещё какие мысли?
Мыслей больше не было. Повисла небольшая пауза.
- Я тут посоветовался с товарищами из области, - медленно начал Дмитрий Анатольевич, - и появились кое-какие мыслишки. Тем более что мы должны
пользоваться историческим опытом в таких ситуациях. А что он нам подсказывает, а?
Ответа не было.
- А подсказывает он нам, что древний товарищ Калигула во время кризиса открыл публичный дом!
Директор торжествующе оглядел зал. В зале повисла тишина.
- А что, - продолжал он, - организуем дочернее предприятие, назовём как-нибудь красиво…э-э-э… «Красные фонари», допустим. Переведём штат на дочку,
а лучше совмещение оформим. И за дело! И трудиться!
По залу пошол шёпот, переходящий в гул. Неожиданно подскочила бухгалтер:
- Я в этом участвовать не буду! Это же позор!
Собравшиеся неодобрительно усилили звук.
Дмитрий Анатольевич поднял руку, призывая к тишине.
- Тихо граждане, тихо. Чего взъерепенились? Как зарплату, так подавай, а как жопой лишний раз вильнуть, так вой подымаете? Стыдно должно быть! Да,
стыдно! Особенно вам, Элеонора Рузвельтовна! Вон у вас пердак какой. Небось, по стульям в бухгалтерии двойная амортизация? Кстати, давно хотел
спросить, какой мудак назвал вашего отца Рузвельтом? Это ведь псевдоним американского актёра, причём порноактёра, кажется. Ответьте коллективу!
- Э.. папа родился… ялтинская конференция, - промямлила та.
- Ялтинская? Хм, Ялту одобряю. Море, девки, красота…Но Рузвельт тут причём? Впрочем, оставим это. Вам, Элеонора Рузвельтовна, как работнику
финансового участка, должно быть больше других понятна ситуация. Вы должны пи###й на баррикады кинуться, как Матросов.
- На амбразуру, - тихо поправила Антонина Петровна.
- Да! Вот мне тут правильно подсказывает товарищ Совочек, и амбразурой! Вон какая амбразура – таких лифчиков не шьют. Всё! – директор хлопнул
ладонью по столу, - решено! Антонина Петровна, отметьте в протоколе – на коллективном собрании решено учредить ООО «Красные фонари». А то мы так
никогда решение не примем.
Дмитрий Анатольевич достал платок и вытер шею.
-Главное решили. Теперь частности. Кто мне ответит, что необходимо на любом современном предприятии? М? Вот вы, Шешуков?
Шешуков поднялся и молча уставился на ножку стола президиума.
- Садитесь, - махнул рукой директор, - толку от вас. Ре-кла-ма! Нужна хорошая реклама. Мощный пиар-ход. Думаю, нам нужна стенгазета. Какие будут
соображения?
В зале начали переговариваться и выкрикивать с места.
- Катька Мишина из упаковочного стихи пишет!
- Да какие это стихи! Сопли какие-то.
- Ну что же, - задумчиво протянул директор, - сопли весьма неплохой лубрикант. Мишина, встаньте!
Девушка поднялась и почему-то покраснела. Директор удовлетворённо крякнул.
- Есть, значит, у нас кадры, есть. Чувствую, Катерина, быть тебе в передовиках. Задача понятна?
Катя кивнула и села на место, спрятавшись за спины.
-А для брутальной составляющей, - обратился директор к крикуну, - ты, Матюшин, напишешь стихотворение, как ебал токарный станок. Прямо в шпиндель.
Срок – неделя.
Матюшин подскочил:
- Не буду! Токарный станок – мужик! Не буду.
- Хм… действительно мужик… Мы за свободу нравов, но не за распущенность! Будешь ебать электрическую розетку. Но что б натурально было, понял!?
Успокоенный Матюшин сел. Видно было, что он даже горд ответственным поручением.
- На этом тоже решили. Всем пройти медосмотр внепланово! Вопросы есть?
С места угрюмо поднялся Шешуков.
- Э-э… Дмитрий Анатольевич, с бабами понятно. А что мужикам-то делать? А мужиков-то у нас почти половина коллектива.
Директор укоризненно посмотрел на того:
- Вот всегда вы так! Всё о себе, да о себе. А женщин кто будет радовать? А? Вон Антонина Петровна, как мужа схоронила, год неёбаная ходит. А она
ведь тоже человек! Более того, он член нашего коллектива! Оформим тебе наряд-заявку, согласно тарификации, и приступай. А ей скидку, по
профсоюзной линии. Не чужие всё-таки мы люди. Можем даже взаимозачёт оформить, но это в будущем, когда экономический эффект будет понятен.
Садитесь, Шешуков.
Шешуков сел, но как-то одеревенело. Самка богомола Совочек плотоядно смотрела на него.
- Теперь бар-буфет, - продолжал директор, - заведующая столовой здесь? Встаньте, Зоя Марковна. От профильной работы предприятия вы освобождены,
будете освобождены и впредь, - тут Зоя Марковна заметно погрустнела, - но вам тоже надо менять работу вверенного вам участка. У нас же инновации!
В кисель необходимо добавить полезных витаминов, виагры там, прочих пилюль. Не скупитесь на сметану, и очень вас прошу, не разбавляйте её. Медку
завезите, орехов этих самых греческих.
- Грецких, - тихо поправила Антонина Павловна и опять взглянув на Шешукова, облизнулась.
- Да, и грецки, - решительно сказал Дудин, - двадцать первый век на дворе, а у нас в рационе питания нет грецек! Исправить в кратчайший срок! Всё
ясно? Садитесь.
В задних рядах опять зашептались. Послышались новые возгласы с мест.
- А с супругами как? С супругами-то как?
- С супругами? – директор ненадолго задумался, - а никак! Дома будете ебаться в бытовом режиме, а на работе – в рабочем. Чего не ясно-то?
По залу опять прошёл шумок.
- Это что ж, если в рабочее время, то и деньги с них брать?
- А как же? Как же, я вас спрашиваю? – Сергей Анатольевич упёрся в стол руками и привстал с места, - предприятие должно быть эффективным! Куда
наши дела покатятся, если мы на работе чёрте о чём думать станем, а не вкалывать одной дружной семьёй? Или хотите зарплату бытовыми оргазмами
получать? Подымите руки, кто хочет.
Ни одной руки не поднялось.
- То-то, - директор благодушно откинулся на стуле, - если вопросов больше нет, собрание прошу считать завершённым. Антонина Петровна, занесите в
протокол. И это, фонари красные везде развесьте сегодня же. Лица сделайте веселей, а то вы как в последний путь, честное слово. За работу
товарищи, за работу!
***
Войдя в свой кабинет, директор присел на диванчик, ослабив узел галстука.
- Умотает меня этот пролетариат.
Посидев немного, встал, вытащил из бара бутылку коньяка. Налил рюмку, аккуратно выпил. Поставил бутылку с посудой на место и подошёл к своему
рабочему столу.
Не садясь, снял трубку телефона и набрал номер.
- Алё? Степан Степанович? Здравствуйте, драгоценный. Дудин беспокоит. Да, да, нормально дела… да, дочка в институт уже...а у вас? что? ох! И что
же? М-да…О времена, о нравы. Я чего звоню, Степан Степанович… тут дело такое, предприятие решили реорганизовать… да-да… инновационным сделать. Да,
спасибо за поздравления, спасибо. Что? Да так, долго объяснять, по светотехнике в основном… «Красные фонари» называться будем…Скажите, мы под
госпрограмму попасть можем? Есть ли шанс? Что? Нанотехнологии? Конечно присутствуют. Отдельные кабинеты, видео, журнальчики... Что ж мы, не
понимаем разве? Всё как положено, да-да. Какой вам смысл? Ну Степан Степанович, вы же меня знаете… да-да, двадцать. Что? Уже не актуально? Сколько
же тогда? Ого! Степан Степанович, дорогой, без ножа режете. Мне ж ещё здесь всё оформлять. Давайте не вам, не нам – двадцать пять? Договорились?
Отлично! Передайте Людмиле Павловне мой горячий привет. А сына вашего пора с моей дочерью познакомить, как думаете? А? Аха-ха-ха…
