Баку. Часть 14: Чёрный город и проспект Алиева (63 фото)
К западу от Приморского бульвара я уже показывал родину современной нефтянки Биби-Эйбат, теперь же пойдём вдоль моря на восток - в район со значащим названием Чёрный город. Позже к нему добавился Белый город у нобелевской Нефтяной виллы, а их продолжением в современности можно считать проспект Гейдара Алиева, где нагляднее всего даёт о себе знать заключённый им "контракт века". В ценах на момент моей поездки Баку добывал нефти на 50 000 000 $ в день.
А две сотни лет назад - на загрузку караван из двухсот верблюдов: о том, что нефть на Апшероне добывали издавна, я прежде рассказывал не раз. Но первые десятилетия под Россией нефть, как и прежде, отправлялся в Персию, на русском и европейском рынке попросту не будучи нужной. "Чёрным золотом" она сделалась лишь в середине 19 века с изобретением керосиновой лампы, и спрос, а следом и добыча, забили вверх словно пылающий фонтан. Под стенами Ичери-Шехера один за другим росли перегонные заводы, едкий смрад и чёрный дым накрывали город, а губернские чиновники проклинали тот день 1859 года, когда землетрясение выжило их из экологически чистой Шемахи. Наводить порядок в бакинской нефтянке начали в 1872 году - промыслы, прежде работавшие по откупной системе (когда промышленник платил землевладельцу), были приватизированы, а расплодившиеся заводы - в приказном порядке изгнаны за черту города. Там, где стояли они прежде, вскоре вырос фешенебельный район, по сей день известный как Молоканка - последними уехали молокане, занимавшиеся изготовлением баррелей. На новом месте же, в 2 километрах восточнее по берегу Каспия, объёмы производства продолжали расти в геометрической прогрессии, и думаю, откуда взялся термин Чёрный город - не стоит даже пояснять. Вот так выглядели здешние заводы в первом поколении:
На бакинские промыслы начали заходить и крупные фабриканты - в первую очередь братья Роберт, Людвиг и Альфред Нобели, шведские подданные, к тому времени уже во втором поколении делавшие бизнес в России. В 1875 году они купили промысловый участок в Сабунчах и керосиновый заводик в Чёрном городе (на кадре выше). Но в отличие от американского колосса Рокфеллера, чьё состояние в нынешних ценах превышало бы 400 миллиардов долларов, в распоряжении Нобелей не было густой сети железных дорог и глубоководных портов. И я опять же не единожды я рассказывал о том, как с помощью инженера Владимира Шухова на Нобелевских промыслах в конце 1870-х годов появились трубопроводы, металлические резервуары, наливные вагоны и танкеры. Российская нефтянка, природе вопреки, была обречена оставаться технологичной - для вывоза ли крупных партий вверх по Волге или для работ в условиях вечной мерзлоты. Баррель с подачи Нобелей остался лишь мерой объёма, а к концу 19 века облик нефтезаводов Чёрного города стал хоть немного походить на современный:
Центром империи Нобелей стали Сабунчи, где я уже показывал здание Балаханской, или Главной конторы, отвечавшая за промыслы. А здесь находилась Черногородская контора, ведавшая заводами:
И Морской дом, курировавший перевозки по Каспию, в первую очередь в Астрахань с её Нобелевским городком - ведь именно к порту с Балаханских промыслов вели проложенные в 1879-80 годах первая в Азербайджане железная дорога и первый в мире трубопровод.
Но кто хоть раз вдыхал нефтяную вонь - может себе представить ужас жизни и работы в Чёрном городе. Застланное чёрным дымом небо, чёрные потёки на мёртвой земле, маслянистые разводы в лужах и вёдрах, густая копоть на стенах и лёгких.... В отличие от угольных шахт и металлургических заводов Новороссии, здесь не нашлось писателя, который смог бы по горячим следам описать этот ад.
Картину ада довершали пожары, регулярно вспыхивавшие на заводах, складах и скважинах. В военизированную пожарную охрану служить охотнее всего шли молокане, которым религия не позволяла брать в руки оружие. На ликвидации аварий, ещё студентом нефтяной академии, начинал свой трудовой путь мой прадед Наум Ильич Буяновский, впоследствии лауреат Сталинской премии, чью историю я рассказывал в Еврейском квартале Баку.
Но промзона росла дальше вдоль Каспийского моря, на Кишлинские дачи, а технологии неуклонно совершенствовались - не столько из заботы о людях, сколько из желания чёрное золото не расплескать. При взгляде с моря с Чёрным городом контрастировал лежащий дальше по берегу, столь же индустриальный, но более современный Белый город.
К концу 19 века на бакинской нефти успели разбогатеть не только пришлые предприниматели вроде шведов Нобелей, старовера Кокорева или армян Мирзоянов, Манташевых и Лианозовых, но и магнаты из местных тюрок, как не раз упоминавшиеся мной Гаджи Тагиев или Муртуза Мухтаров. Оформившийся в 1884 году Совет съезда нефтепромышленников понемногу поворачивался лицом к простому работяге, уже не туземцу, а вполне себе соплеменнику новых буржуа. В Чёрном городе стали появляться социальные объекты - как Народный дом:
Или Черногородская больница для рабочих (1893), обустроенная по последнему слову техники и поначалу стоявшая без посетителей просто потому, что чумазый нефтяник с полусгоревшими лёгкими не мог поверить в квалифицированную заботу о своём здоровье без подвоха.
Тот же Совет съезда взял власть в свои руки в 1917 году, а вскоре, когда рабочие потеснили магнатов, переродился в Бакинскую коммуну. При СССР десятки мелких заводов укрупнились в более современные и вынесенные дальше предприятия - и всё же шлейф чёрного дыма из труб и факелы над морем оставались частью пейзажа Баку и в советское время. С 1940-х годов вожак нефтяной эпохи понемногу начал уставать, а в России одно за другим возникли Второе Баку между Уралом и Волгой и Третье Баку на гигантских болотах в низовьях Оби. Их скважины проросли из зёрен Городом Ветров - выпускник АзИНХа Фарман Салманов считается (хотя это не совсем так) первооткрывателем сибирской нефти, а коренной бакинец Вагит Аликперов построил и возглавляет "Лукойл", с недавних лидирующий в освоении Четвёртого Баку в бескрайней ненецкой тундре. Назовут ли Пятым Баку гигантские буровые платформы ледового класса, что рано или поздно заполнят Баренцево море? Подрастеряв "веса" и инфернальности, Чёрный город превратился в заурядное предместье из лачужек и хрущёвок, откуда даже толковых фотографий не найти.
на заднем плане мельница Скобелевых и лютеранская кирха у конца улицы Низами.
Теперь нет и самого Чёрного города - несколько лет назад бакинские власти всерьёз задались целью отмыть его добела. Вместо чёрного дыма нефтезаводов здесь клубится белая строительная пыль:
Местами Baku White City уже почти завершён, и думаю, о снесённом ради этих новостроек тут жалеют разве что краеведы, аутисты да жильцы, недовольные размером компенсаций.
Какая-то промзона остаётся у моря - например, нефтезавод "Азернефтяг", образованный из множества мелких предприятий в 1940-е годы:
А вот резервуары с деревянными балками - может быть, даже и из тех времён. На самом деле сохранилось их не так уж мало, но большинство - на действующий нефтебазах и терминалах, куда просто так не пройти. Как минимум один общедоступный шуховский резервуар мне известен в Перми, а если таковые остались в Баку - то очень надеюсь, что и их где-то здесь скоро будет возможно увидеть:
Ведь вдоль Белого города планируется продлить Приморский бульвар, на биби-эйбатском конце которого я уже показывал парк на действующем месторождении и реплику первой скважины. Но пока что здесь - суровый портовый берег с остатками явно дореволюционных цехов:
Проспект Нефтяников за бывшим морвокзалом продолжает Нобелевский проспект, вдоль которого и будем двигаться от окраины к центру. На красном автобусе с привокзальной площади я приехал в распластавшийся бескрайними промзонами Белый город и пошёл искать его сердце - нобелевскую Виллу-Петролеа:
Жить рядом со своим заводом - в общем-то совершенно нормальная практика для тогдашних магнатов, у которых подсознание, уверен, без проблем конвертировало запах нефти, резины или окалины в запах дорогих вин и духов. Но Вилла-Петролеа была не просто Нобелевской виллой - шведские инвесторы нуждались в квалифицированных экспатах, но узнав о том, что представляет собой Чёрный город, немецкие инженеры да французские экономисты не желали ехать в Баку ни за какие деньги. В 1882-83 годах Нобели организовали в Белом городе тенистый парк, среди зелени которого построили самый настоящий "городок специалистов".
Плодородную почв, которую здесь насыпали поверх пропитанной мазутом мёртвой пыли, везли баржами из Ленкорани. Оттуда же, а так же из Батума, привозили саженцы субтропических растений. Поливалось всё это водой из Волги, которую ежедневно доставляла специальная баржа, для питья же, как и в военно-морском Баилове, уже в те времена действовал опреснитель. Посреди зелени стояли жилые дома для экспатов и клуб с бильярдом и кегельбаном, а по краям парка тянулась стена - Вилла-Петролеа оставалась частной территорией, закрытой для посторонних:
В 1920 году Топливную виллу переименовали в парк Луначарского, а в 1931 придумали более оригинальное название Парк имени Роте-Фане, по-нашему - Красного Знамени, но в данном случае посвящение было одноимённой газете немецких коммунистов. В независимом Азербайджане бывшая Вилла-Петролеа стала парком Низами, и при мне, в мае-2019, только-только начинала реставрироваться из довольно запущенного состояния:
На общем фоне выделялся лишь дом самих братьев Нобель, ещё в 2007-08 годах приведённый в порядок как Международный музейный центр.
Самый заметный его элемент - смотровая башня, весьма актуальная в резиденции близ производства:
У входа рослый подтянутый азербайджанец-смотритель как раз прощался с группой шведских туристов при гиде.
Конечно же, все интерьеры тут реплика, но по словам того же смотрителя, все вещи подлинные из других Нобелевских резиденций:
Ничего особенного в общем, но атмосферу создаёт:
Собственно экспозиция исчерпывается фотографиями. Предметы милой европейской старины:
И колониальной азиатской экзотики:
С особой гордостью смотритель показал русскому гостю сундук, присланный из Петербурга. Ну а при написании поста я регулярно одёргивал себя, поняв, что вместо "Нобели" пишу "Строгановы". Чёрное золото Каспия, белое золото Урала - цвета и эпохи разные, а роль в жизни страны и настроение - одно. Вилла-Петролеа - ни что иное, как бакинское Усолье...
Покинув Топливную виллу, я направился в сторону центра. Границей Белого и Чёрного городов считается улица Хагани Рустамова, чей перекрёсток с Нобелевским проспектом до недавнего времени отмечал "Бакинский рабочий" от гениального мордвина Степана Эрьзи. Прежде, тоже на архивной фотографии, мы уже встречали его в сквере Сахиль на Молоканке, откуда он был "выселен" со сносом памятника 26 Бакинским комиссарам в 2009 году. Как оказалось - ненадолго: здесь работяга простоял всего 4 года, а ныне перенесён к станции метро "Нефтечаляр". Но я этого не знал, а не найдя статую на указанном месте, без сомнений решил, что её просто снесли.
Да и оригинальная новостройка своим блеском отвлекла:
По следующей улице Рафиева, обнаружив, что Черногородская контора на её перекрёстке с Нобелевским проспектом то ли уделана до неузнаваемости, то ли совсем снесена, я начал отдаляться от моря. Здесь тоже царство новостроек, среди которых выделяется костёл Непорочного Зачатия Девы Марии (2007), удивляющий сочетанием совсем не здешнего модернизма с гюшевой облицовкой:
Из крупных храмов в центре Баку советы снесли гигантский православный собор Александра Невского, армянский Будаговский храм и польский костёл. Но русские церкви в городе остались и другие, в армянские теперь здесь некому ходить, а вот католический храм в независимом Азербайджане отстроили заново.
В целом, бывший Чёрный город теперь подавляет высотностью своих домов. Но кое-где у их подножья ещё лежат осколки старого рабочего предместья:
В том числе - старая больница и спасательная часть. Как я понимаю, это была не Черногородская лечебница Совета съезда, а частная клиника Нобелей (1889), строившаяся для их рабочих, но в конечном счёте принимавшая и других. У дверей висит мемориальная доска, внутри с 1986 года действует музей медицины - в 1914-17 годах здесь работал врачом Нариман Нариманов.
Понемногу я вышел на площадь с внушительным жилым домом то ли 1920-х годов, то ли даже дореволюционным:
В аляповатом здании Дворца культуры имени Исмаила Хатаи сложно представить старый конструктивистский ДК Шаумяна (1929-32), в свою очередь стоящий на месте Черногородской церкви Ильи Пророка (1906), построенной на деньги Нобелей.
С Шаумяна на Хатаи изменила названия и близлежащая станция метро, построенная ещё в 1950-е годы, до радикального пересмотра проекта подземки, которая изначально должна была вести в Чёрный город. Степан Шаумян - один из самых ненавидимых в современном Азербайджане исторических деятелей. Я бы сказал, не без причин: резать друг друга два закавказских народа начинали при любой возможности, и со стороны армян самыми кровавыми были Мартовские события 1918 года, когда дашнаки с одобрения Шаумяна перебили в Бакинской губернии от 10 до 30 тысяч мусульман. Однако на месте снесённого памятника Шаумяну увековечены жертвы другой трагедии - Ходжалинской резни:
Самым мрачным эпизодом Карабахской войны стал штурм армянской армией городка Ходжалы в предместьях Степанакерта, где за время войны скопилось несколько тысяч беженцев из азербайджанских сёл. По армянским данным - в неразберихе боя, а по азербайджанским данным - в результате расправы при штурме погибло 613 мирных жителей, в основном женщин, детей и стариков. Сам этот бой произошёл в конце февраля 1992 года, почти что в годовщину Сумгаитского погрома, да и небезызвестный Томас де Ваал приводит цитату Сержа Саркисяна: "До Ходжалы азербайджанцы думали, что с нами можно шутки шутить, они думали, что армяне не способны поднять руку на гражданское население", и в этом даже есть определённая логика - чтобы азербайджанцы с приближением армянской армии бежали из своих сёл сломя голову и не возвращались в Карабах никогда. Как бы то ни было, в Азербайджане не подлежит сомнению, что Ходжалинская резня - это акт геноцида. Памятник "Крик матери" был поставлен в 2008 году:
А заборы вдоль уходящего в сторону центра Ходжалинского проспекта увешаны такими вот цитатами на азербайджанском и английском языках:
Сам Ходжалинский проспект отсылает куда-то в рвущиеся к небу мегаполисы Азии - зелёный бульвар посреди небоскрёбов, на лавочках которого мирно уживаются джинсы в обтяжку и хиджаб. Помимо небоскрёбов на бульваре стоит Институт нефтепереработки и здание управление безопасности трубопроводов, явно дореволюционной постройки. И мне, конечно, хочется верить, что изначально это была контора Нобелевских нефтепроводов:
Хождалинский проспект упирается в мощную улицу Сафаралиева, которую можно считать границей Чёрного города с центром Баку.
На перекрёстке - новое здание верховного суда, разом напоминающее сталинки, нью-йоркскую биржу и зиккураты Шумера:
Напротив - больница нефтяников, если не на месте той самой лечебницы Совета съезда, то - её преемница:
Я пошёл по проспекту Сафаралиева на юг, на углу обнаружив музей современного искусства (2009):
А чуть поодаль, почти там же, где мы закончили прогулку вдоль Приморского бульвара - вот такой очаровательный домик неясного происхождения и сути.
У подножья 250-метрового небоскрёба "Порт-Баку", хорошо заметного вдали на кадре ниже. Если же пойти в другую сторону, от моря вверх, то у строящейся башни Трампа (того самого Трампа - ведь его компания занималась строительством) проспект Сафаралиева пересечёт железную дорогу и станет проспектом Гейдара Алиева, прежде - Московским.
И вот в этом хитросплетении образов и аллегорий встречает самая впечатляющая новостройка Баку, а может и всего постсоветского пространства - Центр Гейдара Алиева:
Тут за предысторией проще мне всего отослать в пост о реалиях Азербайджана, но если говорить совсем кратко, то нахичеванец Гейдар Алиев сделал карьеру как чекист, руководил АзССР в 1969-82 годах, Перестройку встретил в Москве в конфликте с Горбачёвым, а с началом независимости своей родины вернулся в Нахичевань. В Баку в последующие годы сменилось два президента - беспомощный советский номенклатурщик Аяз Муталибов и стремительно наломавший всевозможных дров диссидент Абульфаз Эльчибей. Их стараниями Азербайджан оказался на грани гражданской войны, и вот когда не ясно было, кто первым войдёт в Баку - армяне или свои повстанцы, - Алиев вернулся в столицу и взял в руки власть вместо сбежавшего Эльчибея. Старый чекист стремительно навёл порядок, отбил у армян несколько районов к востоку от Карабаха и заключил перемирие, а в 1994 году подписал Контракт Века о разработке бакинских месторождений с десятком нефтяных компаний-гигантов со всего мира. Вскоре ещё и нефтяные цены рванули вверх, Апшерон стал добывать нефти не на 50, а на 150 миллионов долларов в сутки, экономика Азербайджана удвоилась за несколько лет, и для страны, ещё недавно находившейся на грани коллапса, это казалось фантастикой. Гейдар умер в 2003 году, положив начало четвёртой династии ширваншахов - власть унаследовал его сын Ильхам, чью первую леди Мехрибан многие считают следующей...
С 2004 года Ильхам Гейдар-оглы начал увековечивать память отца, и ныне культ личности Гейдара Алиева в Азербайджане далеко перебил ушедший культ Ленина. Памятников Гейдару, конечно, заметно меньше, чем Ильичей, улиц, парков и учреждений в его честь названо как минимум столько же (вдобавок, старые навыки "икорной дипломатии" способствуют установке таких памятников за рубежом, в самых неожиданных странах), не считая улиц, парков и учреждений имени всех прочих приметных Алиевых - под этой фамилии в Азербайджане ходит, кажется, добрая треть страны. Но в чём Алирза-оглы точно побил Ильича - это в культурных центрах: если музей Ленина строился как правило один на ССР, то Алиев-центром в Азербайджане комплектуется, натурально, каждый район. И в столице, как нетрудно догадаться, находится главный из них, масштабами не уступающий Ельцин-центру в Екатеринбурге и Назарбаев-центру в бывшей Астане.
Однако если Нурсултан приглашал Нормана Фостера строить Байтерек, Хан-Шатыр и Пирамиду, то Ильхам отдал предпочтение другому законодателю современной архитектуры. Вернее, законодательнице - "королеве кривых" Захе Хадид. Дочь художницы и мелкого политика из "дореволюционного" Багдада, странные криволинейные дома она рисовала чуть ли не с детства, а выучившись сначала на математика в Бейруте, а затем на архитектора в Лондоне, стала уже по-настоящему проектировать их. Одним из источников её вдохновения был Казимир Малевич и вообще русский авангард, вдруг оказавшийся способным выйти с плоских полотен в трёхмерный мир. Облик того, что создавала Заха, был столь нереален, что много лет она оставалась в основном "бумажным архитектором", построив в 1990-х годах всего несколько небольших зданий. Однако этого ей хватило, чтобы стать первой в истории женщиной-лауреатом Притцекровской премии, после которой, в 2004 году, к ней пришла слава одного из величайших зодчих 21 века. Одно из её зданий есть в Москве - бизнес-центр "Доминион" (2008-15) на Дубровке, но именно в Баку, в столице шиитской нефтедобывающей страны, возможно напоминавшем Захе родной Багдад, "королева кривых" создала в 2007-14 годах свой шедевр. А пару лет спустя умерла от инфаркта в Америке...
Ну а для меня главная бакинская новостройка стала и главным пробелом: внутри Алиев-центр не менее эффектен, чем снаружи (особенно хороши лампы в виде летящих искр), там выставлены традиционные для подобных заведений автомобили и подарки президента, шедевры азербайджанского искусства, макеты памятников архитектуры (конечно же, включая мечеть в карабахской Шуше), проводятся интересные выставки, но... мы опоздали на считанные минуты к закрытию, а вернуться на следующий день я уже не успел. Карабахскую мечеть же несколько месяцев спустя я видел своими глазами, а стало быть в город своих предков вернуться уже не рискну - вот так политика республики Алиевых не даст мне показать во всей полноте главный храм её независимости...
Вокруг Алиев-центра, на месте бывшего завода, теперь очаровательный парк:
Московский проспект в Баку был подобен своему тёзке в Харькове - вдоль него тянулась индустрия. Проспект Гейдара Алиева же сделался нефтедолларовой витриной страны.
Облик его определяют огромные "псевдо-сталинки" и строящиеся небоскрёбы:
Впрочем, есть тут и настоящая сталинка с курантами, причём покрупнее московских "на глаз":
И музыкальная школа, в которой сложно признать бывший...
...дом-коммуну работников Бакинского аэропорта (1931-32):
Сам этот район бакинцам известен как Монтино - по революционеру Петру Монтину. Само собой, официально его так давно не называют, но живучести бакинской топонимики я удивлялся не раз.
Проспект вновь пересекает железную дорогу, как бы подныривая под неё - отсюда сталинское оформление виадука. Это грузовая станция Кишлы, к которой примыкает "Бакмил" - самая необычная станция Бакинского метро, да и всего постсоветского метростроя. Небоскрёбы всё так же далеки - слева направо SOCAR Tower (209м, 42 этажа, офис нефтяной госкомпании), "Азерсу" (124м, 22 этажа), строящаяся Azal Tower (120м, офис национальной авиакомпании), неопознанная мной ступенчатая высотка (вероятно, Property Tower, 132м), до середины закрытая ней Бакинская башня (304м, 49 этажей, высочайшая в городе и вообще в бывшем СССР вне России) и угловатая башня нефтяного фонда SOFAZ (140м, 24 этажа).
Мы дошли лишь до первых двух. ГНКАР (SOCAR) образовалась, подобно нашему "Газпрому", из республиканского министерства, и головной офис её пока что занимает дом нефтяного магната Мирбабаева на Приморском бульваре. Башня в виде языка зелёного пламени - на мой взгляд, третья самая удачная новостройка Баку после Алиев-центра и висящих на старым городом Пламенеющих башен, и где-то её даже упоминают как ещё одно творение Захи Хадид. Видимо, дело тут в криволинейности - на самом деле, как поправил меня darriuss, башню строила корейская контора. А вот "Азерсу" не случайно имеет форму капли, ведь по-нашему это была бы "Азвода":
Дальше идти я уже счёл нецелесообразным, тем более мимо другого конца проспекта мы неоднократно проезжали на машине с lotmir и tarrri - у выезда близ Олимпийского стадиона, построенного к Евроаиграм-2015 (как и показанный в прошлой части стадион Гейдара Алиева), проспект Гейдара Алиева переходит в дорогу к аэропорту Гейдара Алиева.
Где и поставим точку - как уже говорилось, вернуться в Азербайджан у меня вряд ли будет возможность. Зная об этом, Баку я старался вычерпать как следует, вот только сколько интересных нюансов, деталей, историй я упустил лишь от того, что меня здесь никто не встречал? А желающие встретиться обычно появляются лишь ко второму приезду...
От остального Азербайджана Баку отличается посильнее, чем Москва от остальной России. С той разницей, что здесь столица - не только точка концентрации ресурсов, но и основное место их производства: если Москва "забирает", то Баку в худшем случае "не отдаёт", а вся страна - его сельхозокруга. И он пытается быть похожим на Дубай, играть роль столицы нефтяной монархии у затянутого плёнкой моря, вот только нефть, вопреки расхожему мнению - это вовсе не сыворотка благоденствия, что прячет по карманам олигархия и власть. В английской википедии потрясающе показателен список стран по добыче нефти на душу населения, весьма наглядно отвечающий на вопрос, почему Россия, Казахстан или Азербайджан не похожи на Катар, ОАЭ и Норвегию. Однако для постсоветской столицы это далеко не худший путь...
