4-ая часть
Я пишу эту часть с когда-то давно переломанной, а сейчас застуженной и дико ноющей ногой, болящим горлом и заложенным носом. Так что если мой негатив вылез где-то в рассказе, покорнейше прошу простить.
Также хочу предупредить, в рассказе есть пара не очень приятных моментов, так что сильно брезгливым лучше не читать.
Стремительным росчерком за окном мелькнула зима и наступил март. Член начал вставать в два раза чаще, и встав стоял намного дольше. Весна, хуле там. Торчака всю весну напролет – это, можно сказати, пассивка.
Учёба тянулась вяловато, но вполне терпимо, Ленка уебавшись с третьего этажа стала меня избегать. Решение проблемы я оценил, и твёрдо пообещал сам себе что по возможности буду всех заебывающих меня личностей выкидывать в окно. Работает. Спасибо тебе Дён.
Март - мартом, но зима не спешила сдавать позиции и наметала новые и новые сугробы снега. Как-то серым утром, идя на первую пару, я увидел полуприсыпанную снегом бумажку с выгядывающим кусочком текста “Предоставляется бесплатная п…”. пизда, мелькнуло у меня в голове, пизда, рванулся из трусов член. Я буквально слышал его рёв, - дайте мне хоть что-то ибабельное, и я его вздрючу!!!
Воровато оглянувшись, я присел и потянул бумажку. Не знаю что там, но бесплатное я люблю. Если только это не пиздюли. И вообще, буква П должна быть первой в алфавите. Универсальная, блеать. Полная надпись на листовке гласила: “Предоставляется бесплатная путевка детям до 17-ти лет включительно, пострадавшим от Чернобыльской катастрофы. Обращаться к замдиректора, каб. №11” Ну ёклмн, что же за пакость то такая? Буквально пару дней назад мне стукнуло 18, и теперь, будучи пипец каким взрослым, я не мог поехать оттянуться в лагерь. Отшвырнув бумажку, я грустно поплёлся грызть гранит науки. Вспомнив что гранит в то утро должен был принять форму ромштекса, я повеселел, но тут же рванулся обратно и подхватил успевшую отлететь бумажку. Русу-то семнадцать. А днюха только через два месяца. Истекающий соком ромштекс, почему-то в форме женской письки прощально качнувшись на прощание, уплыл из моей головы. Я четко повершувшись на каблуках, и оставляя глубокие отпечатки гадов на снегу, попёрся в общагу, будить сладко дрыхнущего Руса. Рус новость воспринял адекватно, вспомнив фильм “Зажги этим летом” (Комедия на один вечер, про летний лагерь, двух друззо и прыгающих чирлидерш. Красиво прыгают, сучки), но тут же опечалился узнав что я не еду. После нескольких минут горячего спора, где главным образом упоминались девки в лагере, весна и стояк, мы чисто одетые, побритые и надушенные, принычковав в пакете огромную коробку конфет и бутыль среднетравильного вина, стояли перед кабинетом №11, сжимая в трепещущих руках свои документы. Мы знали кто находился за ней. Наталья Александровна и Елизавета Андреевна. Наш замдир, Наталья Александровна, была здоровенной тёткой, строгого но справедливого нрава. Здоровенной не в плане жира, а в плане называемом мною “Щас как пиздану”. Она могла и коня остановить, и избу горящую, впритык описать. Справжня українська жінка, как говорит Рус. Гроза хулиганов и любителей кидать окурки мимо мусорных баков, её карающая длань настигала каждого дерзнувщего попасться ей на правонарушении. И грустной была судьба несчастного.
Елизавета Андреевна же, секретарь директора, была противоположностью Наталье Александровне, низенькая и щуплая, нраву саркастического и ехидного. Такая коня в избу эту самую загонит, поугорает, а потом со свистом сожрёт запеканку, помахивая своей недопалочкой-недоклюшкой. Объединяющей их чертой, было хорошее к нам отношение, особенно после случая с Энджи, а потом и с Леной, которую втихую ненавидел весь преподавательский состав. И мы, поганцы эдакие, собирались нагло этим воспользоваться.
Я постучал, Рус открыл дверь, я шагнул и поздоровался.
- Здравствуйте Наталья Александровна, с весной вас.
- Здравствуй Серёжа, заходи-заходи. А кто это там за тобой прячется? О, да это же Руслан! Русланчик, не смущайся, заходи тоже, а то с тех пор как Лизавета ‘Ндреевна на больничном, мне тут скучно самой. Даже поговорить не с кем.
- А что с Елизаветой Андреевной, - живо отреагировал Рус, - что-то серьёзное?
- Да не, что ты, что ты, Боже упаси, простудилась просто. Ну, выкладывайте. Знаю ведь что не просто так к старухе припёрлись. Щас опять будете просить не подселять к вам студентов, да? Как вы их только умудряетесь заставлять их писать просьбы о переселении, не пойму до сих пор.
- Нет, Наталья Александровна, нам бы в лагерь, отдохнуть чуток от учёбы. – смущенно сказал я.
- А что, доброе дело. Да и мне спокойней за студенток своих будет. А то у нас тут поваров выпускают, а не парашутских балерин, прости Господи. Давайте документы.
Заполнив заявление Руса, она потянулась за моими документами и проглянув их, замерла.
- Э, Серёжа, я видать на старости лет совсем ослепла. Не скажешь ли ты дату своего рождения и сколько тебе годков, а то я ещё и в математике не сильна.
- ДАТА, - вздохнув сказал я, - а лет мне восемнадцать.
- Так отчего же ты сюда припёрся, с этим охламоном?! - кивнула она на Руса. - Ясно же написано было, до семнадцати включительно. То есть Рус едет. Ты остаешься. Нельзя тебе, писька большая, детишек напугаешь.
- Ну неужели никак нельзя решить эту проблему? - жалобно глянул на неё я, - мне ведь восемнадцать только на днях исполнилось, в феврале. А без Руса я тут захирею.
- Гм, - глянула Наталья Александровна на пакет, - может дело и можно решить. Тут месяц числом надо прописывать, и я вместо 02, поставлю 03. И станешь ты моложе. Только, не трепайся там и не свети документами. И если что, вали всё на ошибку в свидетельстве о рождении. Максимум что тебе там сделают – просто выгонят. Вот вам ваши заявления, идите в больничку на медосмотр. Через два дня вас тут уже не будет, и я наконец-то смогу отдохнуть. – ворчала она.
- Да, конечно, обязательно. - сияли лыбами мы с Русом, оставив пакет и пятясь задом к выходу. – Спасибо вам огромное.
- Идите уж, шалопаи.
Пройдя нужные анализе в больничке и собрав манатки, мы весело устремились навстречу новым приключениям, лелея мечту отодрать-таки чирлидерш. Протрясшись в холодной маршрутке почти три часа, мы выгрузились на остановке и ещё около часа ждали нужную нам электричку. Пританцовавая на продуваемом ветром перроне, я клял себя за то что опять побрил яйки, полагая что быть волосатым теплее.
Наконец-то подошла электричка. Это был пиздец. Вагоны были забитые людьми как ебальник Эдди Мэрфи зубами. Без зазора нахуй, ровненько и впритык. И тамбуры тоже. Мы попытались втиснуться. Плотная человеческая масса, неохотно раздвигалась, покряхтывая и поохивая, освобождая место для наших замёрзших тел.
Ну хоть тепло будет, мелькнула в голове мысль, когдя я прижимался к какой-то тётке, пытаясь максимально отстраниться от дверного проёма. И тут я узрел решительно направляющуюся к нашему вагону, крепкого и коренастого телосложения бабульку, явно кавказской национальности, на усах которой было больше волос чем у меня на заднице. Она твёрдо ступала в направлении нашего тамбура, легко помахивая приличных размеров сумкой.
- Мушчина, падвинтес, - заявила бабулька, подойдя ко мне. Я честно сделал пару попыток. Спресованные люди крякнули, но не поддались.
- Не могу, сами видите.
- Можиш. Такой здаровый, а падвинутса не можиш! Щас я покажу как нада!
Она отошла примерно на семь-восемь шагов, и с горным боевым кличем “Ибатмаюжопу” (за точность не поручусь, орала она не на нашем, это просто моя интерпретация того что она крикнула, близкая по звучанию к оригиналу) рванула прямо на меня. Я же, в ужасе выдав какой-то полузадушенный сип, попытался отскочить внутрь вагона, и как ни странно эта попытка мне удалась. Бабулька же, недобежав пару шагов, резко замедлилась и с достоинством встала на освобожденное мною место.
- Видэл?- гордо спросила она, - Старий чилавэк – мудрий чилавэк.
Не рискнув спорить с этим утверждением, я дыша полувдохами, попробовал раздвинуть людей в стороны. Как и ожидалось, нихрена у меня не вышло, и испытавая муки удушения, я поехал дальше, утешаясь мыслью о том, что остальным не легче. Это нихуя не злорадство, скорее осознание общности проблемы.
- Рус, а Рус, - заговорил я, - спроси у кого-то сколько нам ехать, а то я задохнусь тут нахрен. Рус задумчиво повертел головой по сторонам и наклонившись к давешней бабке, вежливо спросил:
- Ибатвашужопу, а вы не подскажете сколько нам ехать до Ы остановки?
Бабка повернула голову и одарила Руса долгим взглядом. Во взгляде явно читалось “Была бы я мужиком, пиздец бы тебе был, сранчук”
- Ибисваюжопу, абрек немытый, - неторопливо изрекла она, - а астановка Ы будит через трицать минут.
Рус лишь усмехнулся. Закаленного в общажных перепалках человека, абреком не пронять.
Через долгих полчаса, электричка в очередной раз замедлила ход, и голос машиниста хрипнул:
- Остановка такая-то, следующая остановка другая.
Пропхавшись к выходу, я радостно прыгнул на заснеженный перрон, сбив с Руса шапку.
Под его матерок, я полной грудью вдохнул свежий морозный воздух и счастливо рассмеялся. Повернувшись и помахав рукой бабке, я обратился к Русу:
- Ну что, пошли искать наш лагерь.
- Поехали, - с энтузиазмом отозвался он, - только вот куда?
Перед нами была небольшая крытая остановка, рельсы, как будто делящие мир на две половинки, и хвойный лес по обе стороны от рельс. Внимательно приглядевшись, мы обнаружили тропинку пересекающую рельсы и совершенно одинаковую в обеих сторонах. Бросив монетку, мы гуськом устремились в лес, весело напевая припев из “Кукарачи”. Ну кто же не помнит Кукарачу?
- Ла кукарача, ла кукарача, я но кьоре каминааар, - жалобно пели мы о судьбе несчастного таракана, иногда срываясь на ржач.
Через несколько минут лес расступился, открывая нашим взорам небольшую деревеньку. Приметив магазинчик, мы сразу же рванули туда. Оказывается монетка направила нас не в ту сторону.Уже без песен мы потрусили обратно. Минут через двадцать, выскочив на утоптанную дорогу, я увидел несколько двухэтажных зданий из серого кирпича. Настроение вновь начало подниматься. Зайдя в первое здание, я поинтересовался тут ли регистрируют отдыхающих. Узнав что тут, и отдав документы, я улыбнулся Русу, который нервно искал взглядом стройных цыпочек. Цыпочек не было, были трое тётенек средних лет за столом с бумагами, и одна с лицом не то срущей, не то трахающейся жабы и дырявым деревянным ящичком в руках.
Наши бумаги были подробно изучены и одобрены, одна из тётенек сообщила нам номер комнаты в которой мы будем жить и сказала что в шесть вечера нам всем нужно выстроиться в коридоре.
Тут резко встала Жаба (ну, вы поняли кто это) и торжественно неся свой ящичек подошла к нам, ткнув его мне под нос. Я понюхал и честно сообщил ей:
- Воняет.
Жаба моргнула. Затем безапеляционно уведомила меня:
- Вы хотите сделать пожертвование в фонд какой-то там благой цели.
- Правда? - деланно удивился я, - в таком случае вынужден вам сообщить что денег с собой не брал. Это ведь бесплатный лагерь?
Позеленев, Жаба протянула свой ящик Русу.
- Вы хотите сделать пожертвование в фонд какой-то там.
- Не могу, я глухонемой. – задумчиво ответил он.
- Но вы же говорящий! – вылупилась она на него.
- Говорящие попугаи, а я – глухонемой. – отодвинув Жабу с сторону, направился Рус в коридор.
Чапая за ним я расслышал сдавленный смех тёть.
Попутешествовав по коридорах и найдя свою комнату, у меня зародилось смутное подозрение, которое полностью разделял Рус.
- А где тёлки? – с лицом миссионера, услышавшего от туземца что его двухмесячный труд по насаждению новой веры провалился и они всё это время трахают его жену, спросил Рус. – Тут только одна малолетняя шелупонь. Где сиси, писи и всё что прилагается с ними в комплекте?
- Чувак, в шесть часов народ соберётся и мы увидим, есть ли такие в нашем отделении. Но почему-то мне кажется что это детский лагерь.
- Не каркай сука.
Я, фыркнув, лёг на кровать стоящую возле батареи. Люблю когда под боком что-то тёплое. Подремав до шести часов, мы вышли в коридор и растерянно остановились. Коридор был длиной в метров десять, потом делал поворот и уводил к следующему корпусу. Всё, практически ВСЁ свободное пространство коридора было забито бегающей, пищащей, дерущейся массой детей, примерно четырёх-шестилетнего возраста, управляемой сбивающимися с ног воспитательницами.
- пиздец, - прошептал я.
- Ещё какой…
Одна из воспиталок увидев нас, призывно замахала рукой, и перекрикивая шум завопила:
- Вы, двое, подойдите сюда, - и тут же принялась растаскивать двух сцепившихся мальчуганов.
Мы, пытаясь не наступить на детвору, подошли и представились.
- Аделаида Сергеевна, очень приятно. – быстро проговорила воспитательница. – Я, как заведующая пульмонологическим отделением (всего их было три: пульмонологическое, кардиологическое и гастроэнтерологическое), назначаю тебя, - она ткнула пальцем в Руса, - старостой, - а тебя,- так же ткнула она в меня, - его заместителем. Помогите мне навести порядок.
Через несколько минут и дохренища сожженых нервов, мы ухитрились построить малышню в коридоре.
Аделаида Сергеевна прокашлялась, привлекая внимание к себе и громко заговорила:
- Дети, добро пожаловать в наш лагерь. Вы пробудете тут три недели, начиная с сегодняшнего дня. У каждого из вас возьмут анализы, каждому будут назначены лечебные процедуры. Распорядок висит возле входа в корпус, там расписано время приёмов пищи, различных мероприятий и лечебных процедур. Собирать и сопровождать вас будут наши воспитательницы или же староста и его заместитель. Сейчас мы все помоем руки и отправимся на ужин, а потом на небольшой концерт, устроенный работниками лагеря в честь вашего приезда.
- Может свалим отсюда?
- Погоди, может в остальных отделениях найдется кто-то нашего возраста…
Когда все закончили мыть руки, воспиталки построили нас в пары, заставив взяться за руки, и мы дружно пошли в столовую. По дороге к нам присоединились гастро и кардиоотделения. В кардио была всё те же дети, разбавленные несколькими подростками, а в гастро было кроме малышни, десятка полтора крепких парней лет шестнадцати-семнадцати. Мы слились в одну реку и пихаясь дошли до столовой. Мест не хватало, и поэтому внутрь запускали по одному отделению, остальные в это время ожидали в коридоре. Хавчик был парашный, на уровне школьного. Добавку давали редко.
Промотавшись до вечера и изрядно намучив уши на концерте, нам удалось выяснить что это, черт бы его драл, детский лагерь. Но через 5-6 дней будет новый завоз, и там должны быть отдыхающие постарше.
Вернувшись в комнату, мы с горя напились, ополовинив запасы спиртного.
На следующее утро, вознамерившись пополнить опустошенные баки с топливом, мы узнали неприятнейший факт. Выход за территорию лагеря запрещался. На территории же был лишь один магазинчик и там продавались только конфеты-шоколадки-газвода. Расстроено вернувшись в комнату я внёс предложение – не трогать алкоголий до тех пор, пока не приедет свежая девчатина. Предложение было принято и мы отправились выполнять свои нудные обязанности. Пять дней промелькнули быстро, не особо изобилуя событиями. Хотя нет, я видел страшную вещь. Около сотни голов мелкотни, колбасящейся на дискотеке. Это пиздец.
Наступил долгожданный день и нам привезли новых ребят. В пульмоотделение попало восемь девушек, но внимания достойны были лишь две из них.
Первую звали Рита. Это была обычная девушка лет семнадцати-восемнадцати, с весьма выдающимися достоинствами в виде крупных сисек и крепкого зада. Будучи слегка полноватой, одевая халат она становилась похожей на Фиону из “Шрека”. Но Рита была ебабельной, и это главное.
Вторую звали Катя, ей было около 15-ти, и она была эмочкой. Симпотной эмочкой. И этим всё сказано. Эмочки они такие – либо страшные шопиздец, либо милые донельзя.
В остальные отделения девушек почти не попало, поэтому нам завидовали со страшной силой.
Еще к нам в комнату подселили 15-летнего пацана, оказавшегося рЭЭппером. Этот долбоёб всю ночь складывал свои рифмы, горячо нашептывая особо понравившиеся под одеялом и не реагируя на летящие в него тапки. До тех пор пока я, обозлившись, не наебнул в него полукилограммовым говнодавом.
Я предпочел Риту, Русу понравилась Катя. Мы познакомились, потусили на местной недодискотеке в актовом зале, полапали их под медляк, провели к их комнате и синхронно поцеловали на прощанье.
- Завтра. – утвердительно сказал я.
- Завтра. - согласился Рус. – Во время дискотеки затаскиваем девочек к ним в комнату, угощаем выпивкой, убегаем к себе, дожидаемся отбоя, возвращаемся и трахаем. Так?
- Истинно так.
На следующее утро, мы собрав всю малышню построили её и погнали на умывание, перемигиваясь с Ритой и Катей. После помывки, Рус с Катей торжественено пошли впереди колонны детишек, я же с Ритой замыкал её, чтобы никого не потерять. Сзади лучше, можно лапать без палева -)
Позавтракав мы с Русом отправились в качалку. Помнится, идя туда впервые, я ожидал найти в зале пару запыленных чугунных гантелей, с облезшей краской и труп тренера.
Но к моему приятному удивлению, там оказался прямой гриф от олимпийки, без блинов правда, несколько гирь, в восемь, шестнадцать и двадцать четыре кг, соответственно, брусья, турник и скокалка. Я сразу цапнул гриф и начал мееееедленно его поднимать, чувствуя как похрустывают суставы. Подняв, я так же медленно опустил гриф, а потом несколько десятков раз как можно быстрее поднял-опустил, приседая и подпрыгивая. Потом поставив гриф вертикально, я завращал его подобно пропеллеру, наклоняясь взад-вперед-по сторонам, чувствуя как разминаются запястья со спиной, и аккуратно положив, запрыгнул на брусья…
Вывалившись оттуда через полчаса, я щастливый, пошел в душевую и к массажисту.
Правда такое наслаждение можно было получать всего два раза в неделю, о чем мы с Русом сильно сожалели. Это было одно из немногих плюсов во время нашего там пребывания. Закончив с процедурами, Рус посетовал что выпивки маловато. Мы ведь думали что можно купить и особо не запасались. Я выдвинул предложение, накакать на правила и съебавшись на полчасика в деревню разжиться там всем необходимым. Так и поступили. Во время обеденной прогулки, мы незаметно отделились от основной группы, зашли за угол и бегом рванули в сторону деревни. Купив несколько бутылок водки в давешнем магазиничке, бегом отправились назад.
На входе в корпус нас ждали воспиталки. Проклятые курвы обчистили нас, отобрав всю водку, кроме хитро заныканной в подкладке Русовой куртке поллитры. Да ещё и пригрозили что если поднимем шум – выгонят нафиг. Утешившись тем что сохранили малое, мы начали ожидать вечера.
Всё прошло как по маслу, девушки напились, мы правда тоже, и разбежались по кроватям. После отбоя, когда дежурные воспиталки ушли в подсобки гонять чаи и отобранную водку, мы в одних трусах аккуратно прокрались мимо них в женское отделение, нашли нужную нам комнату и подпёрли дверь чьей-то тумбочкой. Рус сразу куда-то исчез. Темно же, сука, а я нихрена не вижу. Наощупь найдя первыю кровать, я начал изучать лежащее на подушке. Ага. Раз ебальник, два ебальник. Не то. Идем дальше. Ага, тут вроде то, короткие волосы, знакомые сиськи… Привет Рита.
Шепча какую-то фигню и целуя все открытые участки тела Риты, я правой рукой пробрался в её трусики. Там уже всё хлюпало. Прижав пальцы к её пиздёнке, я начал совершать круговые движения, поглаживая и иногда пальцами проскальзывя в буквально пышущую жаром щёлочку, левой же рукой под аккомпанемент её стонов лихорадочно пытаясь нащупать загодя вшитый в труселя карманчик для гондонов (пользуйтесь идеей). С соседней кровати донёсся голос Кати:
- Серёж, ты там аккуратней, она маленькая, ей через месяц только четырнадцать будет.
Я, несколько секунд продолжал шерудить рукой в трусах Риты, переваривая услышанное, затем взвился:
- ЧТО??? Какие нахуй четырнадцать?!!
- Да ты расслабься, я дааавно уже не девочка, - томно прошептала мне на ухо Рита, пытаясь вернуть мою руку обратно.
- ебаный в рот нахуй, в пизду бля такое, это же педофилия мать её шпалой в жоппу, прошипел я выворачиваясь из её обьятий и вылезая из кровати. – Прости, я так не могу, -отодвигая тумбочку сказал в темноту я.
Прокравшись обратно в комнату, я привычно пнул Леху (рэппера), я натянул штаны и вышел в туалет покурить. Яйца нихуево так болели, и я их вполне понимал. Так делать нельзя.
Насмолившись и возвращаясь обратно, я увидел возле женского туалета маленькую белокурую девочку, примерно лет трёх-четырёх, одетую в забавную розовую пижамку-зайчика с ушками на плечах, вглядывающуюся во тьму коридора.
Услышав шаги, она обернулась и взглянула на меня огромными серыми глазищами.
- А я вас знаю, вы дядя Серёжа, заместитель старосты.
- Верно. – присел возле неё я, - а кто ты и почему не идешь в кроватку? Отбой ведь давно уже был.
- Меня зовут Вика, я в туалет ходила, а обратно идти боюсь, там темно, - прошептала она.
- Ничего страшного в темноте нету. – бодро заявил я, - мысленно кляня воспитательниц трясущихся над каждым лишним киловаттом электроэнергии. – В какой ты комнате живешь?
- В шестой…
- Пойдем, - я легко подхватил её почти невесомое тельце на руки и решительно двинулся через коридор. – Не стоит бояться темноты. В ней все равно ничего нету, - говорил я доверчиво обнявшей меня девчушке, приоткрывая дверь шестой комнаты. – Вот мы и пришли. И все в порядке, ничего не случилось.
В окно комнаты заглядывала луна, освещая три кроватки с мирно спящими детьми, и одну пустую. На неё я и уложил отцепившуюся от меня Вику, прикрыв одеялом.
- Спокойной ночи, - пожелал я ей, направляясь к двери.
- Не уходите, я боюсь, - едва слышно донеслось сзади.
Бляяя, ну и что делать в таких ситуациях, мелькнула мысль, я ведь ниразу не секу в этой петрушке.
- Ты боишься оставаться одна? – вернувшись, попытался угадать я.
Вика кивнула, на глазах у неё заблестели слёзы. Мой мозг безуспешно пытался найти решение.
- А..а как ты дома засыпаешь? - попытался уточнить я у неё.
- Дома мама, она мне сказку на ночь рассказывает…а тут её нету, - слезинки покатились градом.
- Ну не плачь, не плачь, - обнял её я, - хочешь я тебе сказку расскажу?
- Хочу. Только не страаашную, - протянула Вику, вроде слегка успокоившись.
Я попытался вспомнить хоть какую-то сказку, но в голову как назло лезли дурацкие анекдоты. Затем мой взгляд упал на настенную аппликацию из листьев. В голове как будто щёлкнул переключатель и я вспомнил сказку Бианки о спешащем домой муравье. Правда плохонько вспомнил, пришлось по ходу рассказа досочинять. Получилось так что в моём варианте муравьишка не успел добежать домой до заката и храбро преодолел оставшийся путь ночью. И больше никогда не боялся темноты. (попытался акцентировать на этом участке)
Свои потуги выдать себя за сказочника, я оценивал весьма критично, и тем больше было моё удивление когда Вика сонно улыбнувшись попросила:
- Расскажите ещё.
- Я сориентировавшись рассказал сказку о Колобке, только там он не бесславно умирал в пасти лисы, а объединившись с зверями прогнал её из леса. Рассказывая, я и сам увлёкся, только после окончания обнаружив что Вика уже спит.
Шепотом пожелав ей спокойной ночи, я тихонько прикрыл дверь, отправляясь досыпать.
На следущее утро мы с Русом все так же выстроили и погнали на мойку рук малышей, а затем и в столовую. Как обычно в общем. Но на обеденной прогулке ко мне подошло трое парней из гастро, и один из них, демонстрируя щербатую ухмылку заявил:
- Ссыкло ты чухонское, готовую девку трахнуть не смог.
Я улыбнулся и зарядил ему металлическим стаканом ботинка по яйцам. Парень как-то всхлипнул, упал и с подвыванием стал кружиться на мёрзлой земле. Оставшиеся двое кинулись было ко мне, но тут за моей спиной возник хищно улыбающийся Рус, и они поумерили свой пыл.
- пизда тебе, - заявил один из них, подхватывая своего яйцебольного кореша, - щас всей толпой придём и пизда.
- Ну-ну, давайте, - как-то меланхолично заявил я. Затем обернулся к Русу. – Это ведь Катька растрепала, да?
- Полагаю да. Вчера она мне не дала, из-за солидарности наверное. Но вполне возможно что и обе. Сам знаешь, в гастро парней побольше, а значит больше и мужского внимания как-никак.
- Вот сучки. Но нас щас другое должно беспокоить.
- Да-да, - усмехнулся Рус, - вдвоём против десятка – расклад пиздец прям. Но ничего. Есть у меня идея как если не навалять им, то хоть поглумиться.
- Чё за идея, - живо заинтересовался я, - излагай быстрее, щас эти мудаки соберутся и придут.
- Пошли со мной, - направился в корпус Рус. – Нам нужна бумага.
Недоумевая, я последовал за ним. Минут через пять, мы быстрым шагом вышли из корпуса, неся в руках небольшие бумажные свертки и направились к гастроэнтерологическому отделению. Не пройдя и половины дороги, мы увидели группу парней, сразу же направившуюся к нам. Как и предсказывал Рус, их там было не менее десяти человек. Приблизившись, из группы вышел один из парней, Антон вроде, с бычьим взглядом и буром попёр на меня.
- Ты, пидар, какого хуя мооего друга по …
Рус резким движением метнул в него свой сверток. О более точном попадании и мечтать было нельзя, выскользнувшая из бумаги какашка шмякнулась о лицо главаря, одним куском угодив ему в рот и коричневым месивом сползая вниз. Я повторив манёвр, правда с меньшим успехом, мой снаряд влепился в спортивную курточку стоящего за ним бритоголового парня, даже не попытавшегося уклониться.
Антон, как бы не веря выплюнул кокажку в сопровождении буроватых слюней, и его жестоко вывернуло. Не давая опомниться, мы бросились вперёд. Я не люблю и не умею драться. Не моё это - кулаками махать. Но удар локтем у меня хорош. Подлетев к подстреленному дерьмом уроду, я описал локтем короткую дугу снизу-вверх, вкладывая в удар немалую скорость и вес, метя в подбородок. Коротко хрустнуло. Парень улетел назад, сбив кого-то, а я уже скакнул к начавшему двигаться второму, так же, правым локтем нанося удар только на этот раз дугой справа-влево. Результат был такой же, только на этот раз, как только противник упал, мне нехило прилетело в челюсть. Падая, я заметил что возле Руса валяется один из этих долбоёбов, а остальные то ли четверо то ли пятеро теснят его в сторону корпуса. Ещё я успел заметить летящий мне навстречу ботинок. Помню, сильно удивился что не успеваю увернуться. Мелькнула мысль что как-никак, два-один в мою пользу.
В голове моей взорвались и потухли огни.
Я провалялся без сознания пару минут, но когда очнулся, возле меня хлопотала санитарка. Я вяло дёрнулся, попытавшись подняться, и с удивлением ощутил что тело вроде слушается и ничего не сломано. Санитарка сразу же заквохтала, упрашивая меня лечь и не пытаться встать, что меня куда-то там били, что она, как врач, запрещает…
Мне было наплевать. Я поднялся, пошатываясь, и мутным взором оглядел поле боя.
- Один, два, три, четыре, пять, шесть. - считал я.
– Шесть. - откуда-то издалека сказал знакомый голос.
Я обернулся и увидел страшноватую кровавую ухмылку Руса. В голове моей помутилось, и я второй раз за этот гадский день вырубился.
Сутки спустя.
Стоя на сцене, я пытался абстрагироваться от реальности. Мы дешево отделались. Очень дешево, я бы сказал. У меня было какое-то там сотрясение, несколько ушибов и рассечена губа. Я знал что через пару месяцев на ней останется лишь белесый шрамик. Синяки – пустое. Рус пострадал чуть больше, ему выбили палец из сустава и рассекли лоб, что спровоцировало кровопотерю.
Я резко вернулся к реальности и в ушах загремел голос, усиленный мощными колонками:
-… приказываю, досрочно исключить такого-то (моё фио) из списка отдыхающих за:
1) Незаконное проникновение за периметр лагеря.
2) Проникновение после отбоя в женский корпус.
3) Внос на территорию лагеря спиртных и табачных изделий. (воспиталки настучали)
4) Инициацию драки между отдыхающими.
5) Нанесение легких телесных повреждений отдахыющим. (хорошо хоть эти пидоразы заявление не написали, с них бы сталось)
6) Метание собственных экскрементов в отдыхающих.
ФИО, должен покинуть территорию лагеря “SSS” не позже чем через час после зачитки приказа.
- А ещё он дрочит, - донёсся из зала голос.
Раздались смешки, я скорчил негодующую рожу.
Ах, да. Я взял всю вину на себя. Рус очень хотел вдуть Кате, и я таки не смог ему отказать в этой малости. А если бы не взял, выгнали бы нас обоих.
Несмотря на приказ, я остался в лагере на ночь, т.к. пропустил последнюю электричку и намеревался отправиться домой следующим утром.
После отбоя, я прошел в шестую комнату и тихонько приоткрыв дверь подошел к Вике. Она спала и дыхание её было ровным. Улыбнувшись, я на цыпочках вышел из комнаты и вернулся в свою кровать.
Меня разбудили сопение и причмокивания. Я тихонько повернул голову и увидел полураздетых Руса и Катю, на соседней кровати. Этто они зря, ехидно подумал я. Против Руслана ничего не имею, но Кааатя.
Дождавшись пока Рус поставит Катю рачком, я пару секунд полюбовался на это зрелище, а потом резко сел на кровати. Ибущиеся замерли. Я мееедленно, с садистским удовольствием повернул к ним голову и помахивая рукой выдал:
- Привеееееееетт! Рус, как дела? Как жизнь, Катя? А вам не кажется что вы на кентаврика похожи? А можно я её за сиську потрогаю?
Рус хрюкнув, свалился и заржал. Катя, схватив одеяло, выбежала из комнаты.
- Ну ты скотииина…
- Прости братишка, но должен же я был отомстить.
- Ну а я-то тут причем?
- А ты остаешься. Тебе до возвращения ещё полторы недели. Мне кажется ты уговоришь её ещё раз.
- Ладно, - вздохнул Рус, признавая мою правоту, - спокойной ночи.
- Спокойной ночи, отозвался я. - Погоди, а откуда взялась идея – метнуть дерьмо во врага?
- В книжке вычитал, - хитро усмехнулся он.
На следующее утро я медленно прошел к выходу из лагеря. Лес встречал меня своим непередаваемым хвойным запахом и раскисшей тропинкой. Я обернулся, и посмотрел на расположившийся в небольшой долине лагерь. Грустно улыбнулся. Развернулся, и уверенно шагая направился к остановке. Простояв там примерно минут десять, влез в непривычно пустую электричку, и уселся возле окна. Почти сразу после того как я сел, за спиной грохнула дверь, и знакомый голос проворчал что-то про холодную электричку. Ощущая как уходит камень с души, а губы сами расползаются в улыбке до ушей, я развернулся и на весь вагон заорал:
- ИБАТВАШУЖОПУ, здравствуйте!!!
Конец.
Это последняя часть Хроник студиоза. Продолжения не будет.
Хочу поблагодарить всех читателей за положительные отзывы, особенно Неточку и ВайтХэндса, они подтолкнули меня к написанию четвёртой, заключительной части.
Отдельная благодарность Штурму, за критику и безумно пошлые но смешные творения.
“Девушка с родинкой на клиторе” – это нечто.
Ах да. В очередной раз повторюсь - Хроники студиоза основаны на реальных событиях. Но некоторые персонажи выдуманы, некоторые приукрашены. Как и события. Даты для удобства читателей, подтасованы.
Добавьте свой комментарий
Вам будет интересно:
