Как я съездил проводником на Питеръ
Шёл пятый год моей проводницкой деятельности. Железка уже порядком подзаебала, но спрыгнуть из этого болота не было ни желания, ни больших
возможностей. За четыре с половиной года своего беспезды ударного труда я был два раза судим за провоз безбилетников. Один раз административно,
второй раз – уголовно.. Оба раза суды влетали в копеечку, но работа щедро окупала мои нервотрепки. Раз в полгода накрывали еще и обычные ревизоры,
которым иногда от руководства давалась установка писать акты, а не брать взятки. Ревизорские акты приводили к тому, что проводник оказывался «на
земле», от одного до трех месяцев шароёбясь по резерву и выполняя грязную работу за мизерную зарплату. Еще заебывали жалобы от пассажиров, которые
в последнее время просто таки сыпались высокому начальству в виде писем и, бывало даже, газетных статей, если среди пассажиров попадался
какой-нибудь гандон-журналист.
Разводить этот пассажирско-безбилетный беспредел становилось всё трудней: старое руководство смещалось новыми кабанами, у которых на все была своя
ставка: акт от ревизоров – двести баксов, акт от санитаров за грязь в вагоне – сто баксов, жалоба от пассажиров – сто баксов, статья от ментов за
безбилетников или несопровождаемый груз – до пятисот баксов,
Короче, работа стала платной: хочешь работать – плати и ниибёт. Меня такой расклад не устраивал, и когда я получил уведомление о сокращении, я
очень даже не огорчился. Сокращение было очередным замутом чтобы выжать денег. 500 зеленых денег – и вы снова в строю романтиков-распиздяев,
говорилось нам чуть ли не открытым текстом. И я решил, что сделаю пару контрольных поездок, чтобы определить стоит ли въебывать на железке дальше
или нет.
Пробными поездками оказались рейсы на Санкт-Петербург. На тот момент я дожил до 23 лет и попасть нахаляву в прекраснейший город мира было беспезды
замечательно! Пусть даже и на несколько часов. Первая поездка прошла пресно и скучно. Стоянка в Питере была всего 3 часа, так что времени хватало
только подняться (или спуститься, х.з) по Невскому куда-то чуть дальше Казанского собора, выпить кружку пива и срочна пиздовать назад на
Московский вокзал. По дороге в Питер кандидаток на еблю в вагоне не было. А телка, которая наклюнулась мне на обратном пути с Кирова до Ёбурга,
оказалась лейтенантом милиции и ебатца наотрез отказалась. Денег тоже привез какие-то копейки. Да, и еще, я получил пиздюлей от бригадира за то,
что наебенился прямо перед отправлением из Питера. Потому что ограничиться одной кружкой пива в прекрасной столице белых ночей было выше моих сил.
В общем, проводницкая жизнь затухала на корню. И мне оставалась всего одна поездка чтобы принять решение: киснуть в этом болоте дальше или послать
всё нахуй и начать новую жизнь. Подсознательно, конечно же, я прекрасно знал, что буду делать дальше, и в приподнятом настроении засобирался в
следующую поездку.
Мой напарник Толик удивился моему энтузиазму и с опаской замер, когда в моей дорожной сумке что-то подозрительно звякнуло. Толик недавно закончил
пединститут. Преподаватель русского языка и литературы, он был худой и умный. Я посмотрел на него и сказал:
- Не ссы, Толян, я знаю, что вы тут все на Питере не пьёте! Это жрачка в банках, не волнуйся. Приду минут через сорок. – И я спрыгнул на землю, не
поднимая откидной площадки.
Был вечер. Резерв проводников жил своей железнодорожной жизнью. Кто-то мыл окна вагона снаружи, кто-то пил, кто-то ёб коллегу. Но все чего-то
ждали. Мы ждали, когда нас вытянут на перрон для посадки. Другие ждали комиссии, разрешающей вагоны в рейс. Некоторые составы ждали утра, чтобы
сдать смену.
Я шел вдоль обшарпанного состава и отсчитывал вагоны до нужного мне номера. На некоторых вагонах висели маршрутные доски «Астана-Туркестан». Дойдя
до вагона с табличкой «12», я забарабанил ключами по двери…. Через 25 минут я возвращался в свой вагон. В кармане болталась малюсенькая баночка из
под детского пюре «Агуша».
«Питерский» состав литерой 39 на запад и 40 на восток был коротеньким поездом, который обрастал в пути следования различными прицепками. Пять или
шесть вагонов – со всеми я перезнакомился еще в прошлую поездку, поэтому имел мало-мальское представление о настроениях и пожеланиях в коллективе.
Самым большим пожеланием этого коллектива было задурить башку на рабочем месте синькой. Но жестокий бригадир Семеныч категорически был против
какого-либо разврата в дороге. Он говорил: «Отмажу я вас, ребятки, от любых ревизоров на этом маршруте. Но если кто забухает – и хуем об стол не
ударю шоб за вас впрячся!!» К счастью, Семеныч, по доброте душевной, а может и по старости своей, по-видимому, и не подозревал, что жидкая отрава
– это не единственный способ оттопыритца. Откуда ему, старому хую, было знать, что каждый нормальный проводник владел, как минимум, десятком
способов улучшить жизнь себе и окружающим. И особенно хорошие способы были доступны только бывшим обитателям ташкентского направления, каковым до
мозга костей был я.
Пассажиры загружались в вагон, который скрипел под тяжестью их самих, их багажа и провожающих.
- А когда вы откроете туалет? – услышал я и повернул голову чтоб посмотреть на очередного засранца-уебанца.
Уебанцем оказалась симпотичненькая девушка годов 25. Она раскачивалась на ровненьких ножках, а дыхание её было свежо как десять кружек разливной
«Балтики». Из губ торчала тоненькая сигаретка. Мигом представив вместо сигаретки в её губах свой х##, я ответил:
- Через тридцать минут после отправления. Мы сообщим вам об этом персонально.
- А я успею в туалет на вокзал? – спросила девушка и икнула.
- Смотря как сильно вы хотите, можно и не добежать – спетросянничал я, строго глядя на любительницу пива. – Минут 10 у вас есть. После отправления
вещи опоздавшего пассажира выкидываются через 8 минут.
- Серьезно? – спросила дева, корчась от хотенья ссать.
- Указания антитеррористического комитета! – спиздел я и сочувственно развел руками. Дева помчалась на вокзал, а я попиздил выгонять провожающих.
Меня всегда, мягко говоря, раздражали сцены прощания в вагонах и возле них. Больше всего мне нравилось, как прощаются новобранцы со своими
девушками, когда уезжали в армию.
- Не дождешься – приеду, выебу во все дыры блять!!
Обрадованные невесты сразу успокаивались и переставали рыдать. Перспекива ебли в любом случае их несказанно радовала.
Остальные категории пассажиров прощались крайне по уебански. Их соплями можно было смазывать буксы, а слезами поливать тележки от обледенения. А
иногда мне казалось, что вой некоторых расстающихся многократно усиливался, после того как им на глаза попадался проводник. Ко всему трагизму
прощания как бы добавлялся тот факт, что отъезжающие попадали в руки этим козлам проводникам, которые будут всю дорогу над ними издеваться. В
общем, некоторых провожали как на войну. Или как в космос, или еще х## знает куда. Но любой крокодил вырвал бы себе на жопе волосы от зависти к их
слезам.
Еще мне всегда нравилось, как прощаются девушки со своими любимыми. Я всегда внимательно наблюдал за такими парами. Потому что уже с первых своих
поездок понял простую закономерность: чем больше отъезжающая в моем вагоне девушка проливает слез и соплей – тем больше шансов раскрутить её на
еблю. Главное – найти слова поддержки, проявить сочувствие и выпить с ней за её любимого. Когда эти условия выполнены, не дать по быстрому
нормальному проводнику – просто грех! Ведь это прекрасный случай чтобы снять стресс, быстренько все забыть и остаться верной любимому.
Вообще, проводник, по моим наблюдениям, всегда был идеальным хуем для быстрой женской романтики. Да и нам, проводникам, ебля в стиле «арбалет»
была бальзамом на душу: натянул и улетел. Все довольны, всем спасибо. Среди женщин была даже целая категория, которую заводила внезапная ебля без
предварительного чая и знакомства. Но такие в основном встречались в купейниках. С некоторыми правда, приходилось повозиться. Но доводов ЗА
поебаться всегда было гораздо больше чем ПРОТИВ. Кроме того, в процессе раскрутки, я как бы случайно доставал санитарную книжку, намекая, что нас
проверяют досконально чуть ли не каждый месяц и что я не болен сифоном, трипаком и прочей гадостью. Некоторым надо было говорить, что влюбился с
первого взгляда. Некоторые чтобы не обижать, и как бы оценив мои высокодуховные человеческие качества, просто сосали. Но на категоричные отказы я
натыкался очень редко, а бог и гандоны хранили меня от букетов Венеры.
Вот и теперь, я стоял на посадке и мечтал как ебу любительницу пива, побежавшую на вокзал. Она примчалась, запыхавшись, и сразу же спросила:
- А у вас в поезде продается еда и напитки?
- У нас в поезде есть ВСЁ!!! – сказал я и попросил её подняться в вагон. Поезд тронулся, и провожающие пошли рядом с вагоном, ебанатично махая
руками и жестикулируя. Некоторые орали, надеясь, что их услышат, чтоб по приезду кто-то там им позвонил, написал, отсосал и еще х## поймешь что
сделал. Мне всегда хотелось зайти в вагон и сказать: Так блять!!! Колю просили позвонить, Машу – написать, Васю – одеваться теплее, а Гришу –
дохуя не пить. Мобильники в 99-ом году, по крайней мере в Казахстане, были только у посла Японии и других сверхдержав. Поэтому народу в данном
случае приходилось использовать орально-махальные методы передачи информации. Наконец поезд разогнался, не оставляя провожающим больше ни одного
шанса на выкрикивание их уебанских советов.
Мы с Толяном по быстрому разобрались со всей пассажирской пиздобратией, собрав билеты и распродав постель, и сели ужинать. Поезд отправился в
девять вечера. Я по дороге в Питер, все трое с половиной суток работал в день, а на обратке в ночь. Так что сейчас у меня впереди были законные
почти 12 часов отдыха.
- Ребята, почему этот туалет закрыт? – в дверях двухместного купе для отдыха проводников стояла толстая тетка в лосинах и издевательски пялилась
как мы давимся прямо из литровой банки пельменями.
Блять!! Вот всегда так! Только сядешь пожрать и какой-нибудь блядине приспичит высраться. И непременно в комфортном и всегда чистеньком туалете
рядом с купе проводников!
- Там пола нет! - Сказал я и продолжил трапезу. Толик посмотрел на неё исподлобья, закивал чаном и развел руками с пельменем на вилке. Тётя в
лосинах поняла, что тут ловить нехуй, и покорно отвалила.
Я налил чай и задумчиво размешивал в нем сгущенку, когда раздался голос:
- Вы сказали что у вас в вагоне все есть! Я хочу купить сигарет. – Стройные смазливые ноги требовательно смотрели на нас с Толиком. Девченка была
в футболке, с которой необязательно носить ни юбку, ни брюки – футболка прекрасно прикрывала трусы и давала пищу для мужских фантазий. На еблете у
девочки было написано: «Кто из вас выебет меня сегодня?»
- Я говорил не в вагоне, а в составе. Вагон-ресторан прицепляется к нам в Челябинске через сутки вместе с поездом Челябинск-Питер. Приходите минут
через 10, я достану для вас сигарет. Не обещаю что тоненьких. Но обещаю, что травить они будут не хуже.
С этими словами я допил чай, и после того как длинноногая бестия удалилась, полез в дорожную сумку, где был запас сигарет.
Надо сказать, я всегда брал с собой сигареты, если ехал в рейс на Россию. Потому что то гавно, которое продавалось здесь, курить было невозможно
абсолютно – будь то мальборо, парламент или еще более именитая марка. Исключением был лишь Давидофф, но это было недешево. Я достал из сумки пачку
любимого Соверена, взял в кармане куртки баночку из под пюре «Агуша» и удалился в щитовку, захлопнув за собой дверь. Тут я выпотрошил наполовину
одну сигаретку, достал из баночки щепотку зеленых крупинок размером с полспичечной головки каждая, перемешал с табаком и забил назад в сигарету,
тщательно утрамбовывая прекрасный вирджиния бленд. Когда я выполз из щитовки, любительница покурить была уже тут как тут и мило пиздела о чем-то с
Толиком.
Толик к счастью не курил, и я смело пригласил девочку в рабочий тамбур. Оказалось, что её зовут Даша, хотя её об этом никто не спрашивал. «Щас ты
мигом забудешь, как тебя зовут» - подумалось мне, поэтому сам представляться не торопился. Мы покурили. Девочка сказала:
- Блять, что то Соверен вообще хуёвый стал. Или меня с пива до сих пор так накрывает? Я щас упаду.
- Держись, Даша – я прижался всем телом к её сиськам, обняв за талию двумя руками. Сиськи были упругие, но лифчик мешал полюбить их по-настоящему.
Я, конечно знал, что марафет с алкоголем смешивать нельзя ни в коем случае. А тем более пластилин. Ведь в «Агуше» у меня был именно пластилин. Мой
дружище Ермек с поезда Астана-Туркестан по-братски за сущие копейки отсыпал мне зеленого яду. Именно за ним я и ходил перед отправлением. Так вот,
веселую крупу нельзя было смешивать с алкоголем, и, несмотря на детскую дозу, Даше могло стать весьма хуёво. Поэтому её надо было срочно ебать.
Потому что потом ей могло стать вообще не до ебли..
Но пока ей было хорошо. Язык у неё заплетался, а ноги подкашивались.. Кроме того, у неё начинался ржач. Блять, как быстро эта смесь пробивает на
хаха, когда в организме есть еще и пиво. Я завел её в наше купе и намекнул Толику, что завтра будет трудный день и нам с Дашей пора спать. Толик
моментально сориентировался, собрал все, что ему надо и захлопнул дверь. Я по-быстрому расстелил простынь и стянул с Даши футболку, по пути
расстегнув еще и лифчик. Телка оказалась она весьма зачотная. Сиськи стояли, помещались в мою ладонь, а в квартале вокруг пелотки хорошо
поработала газонокосилка. Быстро возбудившись, Даша согласилась покурить мой х##, но получалось у неё очень плохо. Потому что вместо того чтобы
сосать как положено, она хохотала и сама себя спрашивала как она докатилась до такой жизни. Самым смешным ей казалось то, что мы долбились с ней
то локтями то коленками в тоненькую стеночку, за которой мирно жили своей пассажирской жизнью как минимум четыре рыла.
Блять, я первый раз в жизни ебал хохочущую во весь свой зубастый рот девку. Мне в принципе было допизды, я был абсолютно трезв. Но самая фишка
была в следующем: Я все время ощущал залупой сокращения её диафрагмы, ведь она хохотала во время ебли как ёбнутая. И эти сокращения дарили мне
охуительные ощущения – как будто в пизде был еще и язык, который подсасывает и облизывает.
Какого хуя я не накуривал раньще всех своих баб перед еблей? – с такими мыслями я валялся на полке и отходил после нашего беспезды прекрасного
секса. Долго расслабляться было нельзя, потому что мою невесту уже начинало подташнивать. Я натянул на неё футболку, а стринги она засунула себе в
задницу сама. Кое как одевшись сам, я открыл двери и порекомендовал Даше пойти прорыгаться. Следующие две ночи мы с Дашей еблись уже на трезвую
голову. Мне повезло: Даша ехала до самого Питера. Она практически переселилась к нам в купе и помогала мне днём разгадывать сканворды, накрывать к
обеду-ужину и даже подметала во всем вагоне пол перед влажной уборкой.
На особо долгих безостановочных перегонах я ёб Дашу в служебке. Ну, это помещение где электрощит и где я забивал косяк, чтобы накурить Дашу перед
первой еблей. Она прекрасно помещалась своей попкой на столике и никогда не отказывалась от минета. Толик пытался намекнуть, что тоже хочет
ебаться с Дашей, но я делиться не хотел. Как бы в компенсацию я кормил толика козинаками из анаши. Сюзьму он распрбывал еще в прошлую поездку и
подсел на неё конкретно. Благодаря этому, мне удавалось делить наши трудовые обязанности не совсем справедливо. Вот и теперь, он немного выспался
после трудовой ночи и любезно согласился вымыть полы. Тем более Даша уже подмела влажным веничком.
Мы стояли в Челябинске. Я, Даша и Толик. Мы с Дашей курили, а Толик просто наслаждался весенним солнышком.
- Осторожней, дамочка!!! – услышал я и обернулся.
Осмотрщик с молотком ругнулся на жирную тетку в лосинах, которая в полуприсядку какого то хуя изучала устройство двухосной тележки со всеми её
гасителями вертикальных и горизонтальных колебаний, мешая ему очередной раз ёбнуть по буксе своей изящной кувалдой. Тетка подощла к нам и сказала:
- А вы же говорили у вас в этом туалете пола нет?!! А пол то вот он!!! Пол то есть!!!
Сделав это беспезды замечательное открытие, тётка добавила:
- Я буду на вас жаловаться!
- Адрес, куда поплакать про туалет – на доске с расписанием – сказал Толик. На таких досках в вагонах и вправду пишут адрес, куда писать всякую
хуйню про проводников.
Ну и врот её ибать, пусть пишет, подумалось мне. Надо будет дать именно свою фамилию, все равно все жалобы мне были уже допизды.
Как я уже говорил, бригада была очень немногочисленна: человек 12 или 14 вместе с бригадиром и поездным электриком. Многие отдыхающие проводники
традиционно шароебились по составу в поисках каких-нибудь развлечений, и просто приходя друг другу в гости на чай. За чаем все безобидно
пиздоболили и сплетничали , а также обсуждались планы куда пойти в Питере. Всех коллег, приходящих к нам на чай в эту поездку, я щедро угощал
сюзьмой. А они в благодарность травили анекдоты, пялились на Дашины ноги и сиськи, подмигивали мне и поднимали вверх большой палец. Таким образом,
наш вагон в составе стал необычайно популярен среди коллег, и они потянулись к нам вереницей.
Наевшись моих глючных конфет, некоторые возвращались к себе конкретно на рогах, приводя Семеныча в охуенно жестокое замешательство. Вся бригада
взяла у меня рецепт ядовитых кондитерских изделий, потому что они не только давали по мозгам, но и обладали достойными вкусовыми качествами: при
жарке козинаков я добавлял в траву немножко ванили и лимонной кислоты, перебивающей горечь. В общем, шутками-прибаутками, мы добрались до города
Ленинграда. Даше тоже понравились мои конфетки, которые к Питеру практически закончились. Перед самым Питером Толик все-таки раскрутил мою
вагонную невесту на минет, и теперь он был абсолютно счастлив. Дашу на перроне встречал её парень. Они трогательно обнялись и расцеловались, а
сама она сказала нам с Толиком «спасибо» и пожелала удачной обратной дороги.
Мы с Толяном отдали торпедам вагон на растирзание, сбор бутылок и уборку за мало денег и вышли на перрон, вдохнув влажный воздух северной
пальмиры. Толяну надо было за запчастями на пахановский жигуль, а мне не надо было никуда, поэтому я решил пиздовать вместе с ним. Мы взяли пива и
сели в разъебайского вида «шестерку». Водитель обрадовался хорошим пассажирам и сказал:
- Щас парни поедем, только пойду быстренько колеса спущу вон тому хую. – И показал рукой на волгу, перегородившую нам выезд. Спускать колеса волге
не пришлось: она оказалась на «нейтралке» и наш таксист просто толкнул её вперед, пока она не уперлась бампером в чугунную урну.
- Заебали – сказал таксист и мы поехали. Бляяяяяяяять!!! Нахуй я сел не переднее сиденье? Очень скоро я покрылся холодным потом, несмотря на
прекрасное весеннее солнышко. Дяденька, согласившийся подкинуть нас за 50 рублей до автобарахолки, просто по жесткому презирал правила движения.
Сквозь подбирающуюся тошноту мелькали виды колыбели трёх революций. А я сидел в полном ахуе и слегка удивлялся, что можно так похуистически ездить
по встречке и по трамвайным путям. Причем как попутного, так и встречного направления. В Казахстане в то время всё было намного культурней.
- А у нас так!! – сказал водитель нашего ландо и утопил акселератор натренированной ногой.
Мы закупили железяки на толикопахановский жигуль, выпили по чебуреку с пивом и поехали назад. На этот раз нам попался нормальный таксист
кавказского типа. Он аккуратно вел машину и, как бы извиняясь за это, говорил, что с утра отдал уже сто пятьдесят за нарушения. Культурные
всё-таки люди живут в Санкт-Петербурге блять!
На всё про все у нас ушло два часа. За это время мы выпили по три пива, взяли еще восемь в вагон, и теперь культурно готовились встретить
пассажиров культурной столицы. Наш бригадир Семеныч намеренно не появился с проверкой ниразу. А хули – подозревал, старый, что ругаться со мной
бесполезно.
До отправки оставался час. Мы сидели и лизали «Балтику» с фисташками. И вдруг в дверь постучали. Бляя, как же я любил эти московские и питерские
высокие перроны: открыл двери вагона – и ты уже на земле. И нет никакого палева что слегка выпил, когда корячишься, спотыкаешься и ловишь поручни,
залезая в вагон. Я распахнул двери и увидел тележку. Верней не тележку, а три невьебенно огроменные китайские клетчатые сумки, которые стояли на
тележке. Из-за тележки вывалился рыжий тип и сказал:
- Я в ваш вагон до Астаны. На сумки билет не брал. Можно так заплатить?
- Смотря что в сумках! – сориентировался я и выдохнул пивом на рыжего.
- Да обувь! Обувь Ленвест!
- По пятьсот за сумку! – Я посмотрел на свои туфли и безразлично закинул в рот фисташку.
Лопатками я почувствовал, как округлились глаза у Толика, который вышел в тамбур вслед за мной. Пятьсот рублей по ценам 99-го года было просто
пи##ец как дохуя. Даже за такие здоровенные сумяры – и то дохуя. Билет до Астаны в плацкартный вагон стоил около тысячи. Багажный билет обошелся
бы ему рублей по сто за сумку, но у меня в голове почему-то была именно цифра пятьсот.
- Да ну ты что!!! Да по пятьсот я их пешком донесу, да я в кассе багажный билет возьму! – рыжий пенился всем телом и, кажется, собирался срочно
написать жалобу министру путей сообщения. «Давай, пиздуй за багажным билетом, сдавай свои баулы в багажный вагон и в твоих «Ленвестах» будет
ходить весь почтово-багажный терминал Московского вокзала». Все это я сказал ему тремя словами:
- Не хотите, как хотите. – И собрался захлопнуть дверь.
Рыжий завопил, что согласен и стал затаскивать сумки в тамбур.
Одна сумка вместилась в рундук, а две других пришлось пихать на третьи полки. Рыжий выдохнул и сказал: «Пойду за едой».
***
Так началась наша обратная дорога. Рыжий оказался сиварем шописдец!!! Из еды он принес полтора литра водки и кефир. Из напитков у него были
конфеты с коньяком и чай в пакетиках. Только поезд отправился, рыжий, как все нормальные пассажиры, стал поглощать свою ядовитую пищу. Не в силах
смотреть, как он запивает водку горячим чаем, Толик дал ему кусок сала и хлеб. А я засунул во внутренние карманы кителя по бутылке пива и пошел по
другим вагонам, посмотреть кто как сходил в Питер. Часика через два я знал, кто что видел в Ленинграде, питерские цены на многие нахуй мне не
нужные предметы и где самый вкусный в округе гриль. Но самое главное, я узнал, что состояние обуви почти всех моих коллег было нивпизду
негодящееся. На бумажке у меня были записаны размеры, носимые моими вагонными сотоварищами, а в голове были цифры сколько стоят нормальные
мущинские башмаки.
Когда я вернулся к себе в вагон, обувной магнат был уже в гавнище. И Толян мой, кстати, тоже. Я забрал у Толяна свежеоткрытую бутылку пива, а
рыжему, который был уже больше не рыжий, а сине-красный сообщил, что пора спать.
Следующие двое суток мега-оптовик фабрики «Ленвест» продолжил хуярить водку. Я всячески его подбадривал и иногда опрокидывал с ним за компанию. А
в Челябинске я даже сбегал для него за новой порцией водки. Три места вокруг него, к счастью оставались свободными: пассажиры, устав терпеть его
отрыжки и вежливые намеки «давайте ёбнем?», переселились на свободные места.
Наконец, мы проехали таможню и пограничников. Верней, проехал поезд, а рыжий проспал все контроли, отдав нам паспорт и документы на обувь. Перед
всеми этими проверками мы выжали с него еще денег, чтобы расчитаться с проверяющими за наглый провоз контрабанды. Рыжий не возражал и вообще
оказался заебательским пацаном. Он дрых своим синим сном, поезд катился по степи, а мы с Толяном сняли с третьей полки баул и выбирали мужские
туфли. На столике лежала бумажка с размерами ног моих коллег. Закончив с отбором туфлей, я послал Толяна к поездому механику. Толян вернулся с
чугунной тормозной колодкой, которая должна была компенсировать в бауле с обувью недостаток веса. Недостаток объема мы покрыли скомканными старыми
газетами, которые я пизданул в штабном вагоне.
В Астане рыжего министра обувной промышленности встречали дяденьки с тележкой. Он вывалился на перрон с пустыми руками, а дяденьки ринулись за
сумками. Мы с Толяном уже сняли баулы с третьих полок и достали еще один из рундука.
- Давайте пацаны быстрей, а то щас таможня местная накрыть может, по переходу не ходите, валите через пути напрямки!!! – заботливо информировали мы.
Дяди энергично съебались, а мы стали шуршать по своим проводницким делам.. Верней шуршал Толик.. А я грустно курил прямо в середине пустого
вагона.. Похуй мне теперь были и бригадир и инструктор питерского направления, которые должны были припиздовать с проверкой. Это была последняя
поездка.
Я достал из нашего купе свои «ленвесты» и примерил.. Заебись. Прощай, железная дорога, ох и заибала ж ты меня за четыре с половиной года. Однако,
есть что вспомнить и о что детям рассказать, да ведь?
Предыдущая страница
Следующая страница
