Сегодня был особенный день. Тот самый день, которого каждый человек ждет с тем трепетным нетерпением, которое, зачастую, ценнее самого события.
Сегодня был Сашин день рождения. Подходя к офису, он предавался приятным размышлениям о том, как в обед сходит в магазин, купит два, или нет, даже
три торта и пару бутылок хорошего красного вина. Желательно, конечно, сухого, хотя, учитывая, что в праздновании должны будут принять участие и
прекрасные дамы, можно и полусладкого. Наконец-то он сможет пообщаться с коллегами в расслабляющей неформальной обстановке, которая так важна для
сплочения.
Заходя к себе в кабинет, Саша сразу окунулся в столь приятную атмосферу дружелюбия и взаимовыручки, к которой он уже так привык:
— Тебя генеральный искал, ты где шароебишься? — с плохо скрываемым раздражением в голосе вопрошал начальник отдела.
— Любишь кататься — люби и саночки возить! — злорадствовала, от удовольствия ерзая в кресле грузным телом Софья Кондратьевна, замначальника.
— Встрял так встрял, старик! — радостно вопил новенький в отделе, вчерашний студент Костя, норовя кинуть в Сашу скомканной бумажкой.
И лишь Леночка из договорного, милая и неиспорченная девушка, к которой Саша испытывал нежные чувства ни к чему не обязывающей симпатии,
заговорщицки подмигнув, подбодрила его:
— Да ты не ссы, Сашка, он не больно ебет… У него уж и не стоит толком.
В ее голосе сквозила не по годам приобретенная житейская мудрость.
В приемной на него недобро, поверх очков посмотрела секретарь Ирина Сергеевна, но так ничего и не сказала, презрительно промолчав. С трудом открыв
две тяжелые двери, Саша нерешительно вполз в кабинет директора.
Денёк задавался удачным с самого утра.
— Ты — говно! Нет, ты даже не говно, ты — говноед! Говно, жрущее говно, вот! — брызгая слюной и срываясь на крик, все больше распалялся
генеральный директор Валентин Павлович. — На кой хер мне нужен такой работник, который не может элементарные задачи решать? Я тебе что, блять,
руководство отделом поручил? Или исполнение нацпроекта? В чем проблема? Сходил в суд, промычал, что от тебя требуется… — В этот момент у гендира
зазвонил мобильный, он поднял трубку и принялся громко и яростно, с нажимом, характерным для больших начальников, устраивать кому-то разнос, судя
по всему, подрядчику.
Саша сидел, ссутулившись, разглядывая свои нестриженые ногти, за которые ему почему-то было стыдно на фоне красивых позолоченных подставок для
ручек на столе шефа, портретов президента и премьера на стене. Казалось, они укоризненно смотрели на него, молчаливо и гордо выражая свое
неодобрение и разочарование результатами его, Саши, труда. Пластмассовый план застройки нового микрорайона под стеклянным колпаком, занимающим
добрую половину кабинета начальника, символизировал для Саши всю масштабность и грандиозность их общего, с Валентином Павловичем дела.
Хотелось встать и уйти, и он время от времени исподлобья поглядывал на шефа, надеясь, что тот сделает жест рукой, или, хотя бы кивнет головой,
мол, иди, все.
Закончив разговор, Валентин Павлович пристально посмотрел на Сашу и, видимо решив завершить экзекуцию, уже спокойнее сказал:
— В общем, так. Не отбиваешь в надзоре эту сумму — пеняй на себя. Я предупредил. Вопросы есть?
Вопросов у Саши почему-то не оказалось, поэтому он, пробормотав что-то наподобие «ЯвсепонялВлентинПалыч», встал и, пятясь, покинул обширный кабинет.
В коридоре он еще издали заметил главного бухгалтера, Ларису Митрофановну. Помня о несданном в бухгалтерию отчете за прошлый месяц, Саша
неестественно дернулся всем телом, в тщетной попытке зайти в несуществующую дверь. Поняв, что встречи не избежать, он замедлил шаг, пытаясь
придумать какую-нибудь отговорку. Однако, закаленная в ведомственных боях Лариса Митрофановна, решила сразу взять быка за рога, крикнув ему еще
издали:
— Непрухин! Ты в конец ахуел?! Какого, простите, хуя, я должна за тобой бегать?! Какого числа отчет сдается? Пятого, правильно! А сегодня уже
какое? — Главбух раскраснелась, тяжело дышала, ее необъятных размеров груди как огромные поршни ходили вверх-вниз, наводя на Сашу первобытный
ужас. Он стоял как кролик перед огромным удавом, вдыхая запах потеющего тела немолодой грузной женщины, не в силах раскрыть рта и хоть что-то
возразить.
— Если через час отчета у меня на столе не будет, я иду к генеральному! Ты меня слышишь, или нет? — Пятый раз кряду повторила Лариса Митрофановна,
пытаясь дождаться от Саши хоть какой-то реакции. Он лишь обессилено кивнул и поплелся дальше по коридору, размышляя о том, что неплохо было бы
сегодня вечером напиться.
В течение следующего получаса Саша проникся чувством глубокого понимания и сочувствия к майору Евсюкову и ебанутым на всю голову японским
школьникам, кромсающим своих одноклассников самурайскими тесаками.
В курилке Ваня-программист под одобрительные гыгыканья ребят из отдела реализации влепил ему фофана, объяснив это «за подстрижку-в шишку», хотя
Саша и не стригся уже давно.
Затем Тамара из кадров, мать одиночка, награжденная природой редкой фобией-боязнью оргтехники, скривив испещренное оспинами лицо, заявила, что в
его возрасте все нормальные мужики уже женаты и с детьми, а он, видимо, никому такой урод не нужен.
Сергей Иванович, начальник службы безопасности, сделал Саше замечание, чтобы тот ходил в туалет на своем этаже, а уборщица Вера на Сашино
«Здрасьте!» демонстративно отвернулась, надменно хмыкнув.
Это было последней каплей в Сашино терпение. Не сказать, чтобы он слыл человеком вспыльчивым, или несдержанным, но этот контраст между его
прекрасным предрабочим настроением и тем, во что все эти люди превратили его теперь, был слишком велик.
План, моментально созревший в Сашиной голове, казалось, был лишен изъянов. Идеальная месть, расплата за все перенесенные страдания. Яркое
публичное унижение ненавистных ему сослуживцев. Идея помочиться на коллег казалась ему насколько свежей, настолько же и коварной. Подпрыгнув от
радости и нетерпения, он поспешил в свой кабинет.
— Вэ — значит, «вендетта», — сурово и непоколебимо произнес Саша, переступая порог. Софья Кондратьевна рассеянно кинула на него свой
климактеричный взгляд и снова уставилась в монитор.
Немного замешкавшись с выбором кандидата на открытие купального сезона, Саша решительным шагом направился к столу начальника отдела, справедливо
рассудив, что за грехи коллектива должно отвечать, в первую очередь, руководство.
— Слышите, Вы! Я ссу Вам в лицо! — Бесстрашно обратился Саша к непосредственному начальству, расстегивая ширинку и доставая свой вялый отросток.
Начальство выглянуло из-за монитора и недоуменно уставилось на Сашино вываленное достоинство. В кабинете повисла гнетущая тишина, все переводили
взгляд с Сашиного напряженного лица на его же ненапряженный член. Саша силился, как мог, но, то ли от смущения, обусловленного четырьмя парами
глаз, пялящихся на него, то ли по какой другой причине, выдавить из себя ничего не получалось. Наконец, надрывно пернув, Саша брызнул тонкой
струйкой на пол, даже не достав до стола. Гениальный план отмщения явно терпел фиаско. В Сашиной голове загудело, перед глазами поплыли блики,
внутри него что-то сжималось, с каждой секундой грозя сдетонировать миллиардами острейших иголок, способных разорвать все его внутренности. Саше
на миг показалось, что это все сон, дурацкий глупый сон, и стоит ему немного поднапрячься, и он перевернется на другой бок, поглубже вдохнет и
проснется.
Из состояния ступора его вывела Софья Кондратьевна, которая взвизгнув что-то нечленораздельное, схватила трубку стационарного телефонного аппарата
и принялась раскручивать ее за провод у себя над головой, наподобие лассо или пращи. Раскручивая трубку все сильнее, она начала издавала какие-то
низкие утробные звуки, в них слышалось что-то далекое, воинственное и нечеловеческое, наверное, так женщина-неандерталец могла защищать свое
жилище от нападения хищников или враждебных племен.
Впрочем, в данный момент Саше было некогда заниматься антропологическими изысками, он, кое-как застегнув ширинку, стремглав бросился к выходу из
кабинета, понимая, что каждая секунда промедления в этой ситуации может стоить ему жизни. Он чувствовал себя загнанным зверем, для которого
существует лишь одна мысль, одна цель и один мотив — выжить любой ценой. На пороге его догнал ловко брошенный новеньким Костей массивный дырокол,
он угодил Саше прямо в затылок. Бросок был настолько сильным, что Саша вылетел в коридор, впечатавшись головой в противоположную стену. Как назло
в это время по коридору проходила Тамара из отдела кадров, которая поначалу брезгливо переступила через пытающегося подняться Сашу, а затем,
видимо сообразив, что к чему, больно пнула его носком своей потертой туфли в бок. Саша, не дожидаясь того момента, когда в коридор из кабинета
вывалятся толкающиеся и мешающие друг другу его сослуживцы, вооружившиеся различными канцелярскими орудиями убийства, схватил дырокол и, насколько
ему позволяло его лежачее положение, ударил им Тамару по голени. Тамара, заревев как белуга, завалилась на пол, схватившись за ушибленное место.
Саша, поднимаясь, не глядя махнул дыроколом в направлении головы Тамары, и ломанулся в сторону лестницы, про себя не без удовлетворения отметив,
как несчастная мать-одиночка, хрюкнув, затихла.
На лестнице его встретила уборщица Вера, которая, стоя на полпролета ниже, надраивала шваброй ступеньки. Не успев вкурить ситуацию, она лишь
привычно попыталась ткнуть Сашу шваброй со словами:
— Кудабля? Только вымыла! Ишь, но… — договорить она не успела, слетев вниз на оставшиеся полпролета от хлесткого удара ногой по размалеванной хной
голове.
В два прыжка преодолев пролет, Саша лицом к лицу столкнулся с Сергеем Ивановичем, начальником службы безопасности.
— Опять срать в наш сортир бежишь? — Глаза безопасника сузились. Не дожидаясь ответа, он резко ударил Сашу поддых, а когда тот согнулся, добавил
сверху локтем по хребту. Лежа на полу, с трудом хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная прибоем на берег, Саша слышал звериный рев
приближающихся коллег.
Били его сильно, и, можно сказать, с особой жестокостью. В ход шли не только ноги и руки, но и всевозможные подручные средства. Присоединившаяся к
безумствующей толпе главбух сняла со стены огнетушитель, и норовила им побольнее ударить пытавшегося закрыться руками Сашу. Кто-то особо
сообразительный, взяв к себе в помощь начальника отдела, поднял внушительных размеров кадку для цветов и с размаху обрушил ее на извивающееся на
полу тело.
Перед тем как отключиться, Саша сфокусировал свое уплывающее сознание на Леночке из договорного, которая пыхтя и краснея от усердия, пыталась
проткнуть ему ухо огромным степлером.
— С днем рождения, Сашенька! — нежно шептала она одними губами. — С днем рождения!
