Последствия сексуального насилия в Руанде (27 фото)

В 1994 году во время геноцида в Руанде подверглись насилию тысячи женщин. Отряды ополченцев «интерахамве» действовали против представителей этнического меньшинства страны — народностей тутси и хуту. Дети, ставшие плодами насилия, и их матери стали изгоями общества. Около 20 000 детей были зачаты во время геноцида, а многие их матери были заражены СПИДом. Они одиноки и совершенно беспомощны.

Сейчас, когда подобная ситуация повторяется в суданском регионе Дарфур, очень важно, чтобы были услышаны голоса руандских жертв и не забыты их истории. Многие женщины, смогли начать рассказывать о том, что с ними произошло лишь через 10 лет. «Мне даже сложно сказать, сколько мужчин насиловали меня», рассказывает 34-летняя ВИЧ-инфицированная Верена Увенгабира. «Мне не сосчитать их всех. Я знаю лишь одно, что через 4 месяца после этого я обнаружила, что беременна. Дважды я пыталась совершить самоубийство».

Возможно, история Руанды, даст урок всем, и люди будут понимать всю тяжесть последствий геноцида. Каждая отдельная история жертв геноцида уникальна. Большинство женщин, подвергались насилию после того, как у них на глазах полностью уничтожались их семьи. Им говорили: «Лишь тебе одной разрешается жить, чтобы умереть от горя». Эти женщины пережили невероятные страдания, но будущее Руанды в их руках. 70% населения страны составляют женщины, именно им, пережившим геноцид, предстоит излечить и поднять с колен свою страну.

1. «В ту ночь, когда глава ополченцев изнасиловал меня, он сказал, что я была не первой его жертвой. Он был безжалостен. Он проткнул мою ногу ножом и в таком состоянии насиловал в течение 4-ех часов. Это повторялось каждую ночь 6 дней подряд». Валентайн с дочерью Амели.

2. «Я вынужденно стала матерью. Я не вижу будущего для себя. Сравнивая свою ситуацию и тех, кто не пострадал в результате геноцида, я жалею, что не умерла тогда. Я до сих пор не понимаю, как осталась жива». Изабелл с сыном Жан-Полем.

3. «Я никогда не любила этого ребенка. Я разрываюсь. Я заставляю себя любить его, но я не могу этого сделать. Мальчик очень упрямый и ужасно ведет себя, но это не из-за того, что он чувствует мою нелюбовь, во всем виновата кровь, которая течет в нем». Джозетт и ее сын Томас.

4. «Когда ополченцы появились, они вывели нас из церкви на банановую плантацию, где и насиловали женщин. Мы прятались в церкви, так как думали, что там безопасно. Вся моя семья была уничтожена, а меня на 3 дня забрали в сексуальное рабство». Жустин и ее дочь Элис.

5. «Когда я поняла, что беременна, я мысленно вернулась в те ночи, когда ополченцы подвергали меня насилию. Сейчас, я думаю, что должна была сделать аборт, и не давать жизнь ребенку, отец которого не дал мне ни капли любви, а наоборот жестокость. Если честно, я никогда не испытывала счастья от этой беременности».

6. «У меня двое детей, родившихся в результате изнасилований. Я не испытываю счастья материнства. Эти дети разрушили мою жизнь. Все могло быть по-другому». Беатрис и ее сыновья Джеффри и Антуан.

7. «Мне не сосчитать всех, кто приходил насиловать меня. Я знаю лишь одно, что через 4 месяца после этого я обнаружила, что беременна. Дважды я пыталась совершить самоубийство. Сейчас я живу с ВИЧ». Сильвина и ее дочь Марианна.

8. «У меня одна забота – как обеспечить всем необходимым своего сына. Я одинока. У меня не осталось никого кроме престарелой матери. Мой ребенок – это вся моя жизнь. Я люблю его. Если бы его не было, я не знаю, что стало бы со мной». Стелла и ее сын Клод.

9. «Каждый раз, когда я смотрю на свою дочь, я вспоминаю каждое изнасилование. Мой отец постоянно напоминает мне о том, что это плохой ребенок. Что ее родственники убили всю нашу семью, и что у меня нет причин любить ее». Мари и ее дочь Мэри (справа) со своей кузиной Жаклин.

10. «Когда я поняла, что беременна, я желала одного – умереть, и даже хотела совершить самоубийство. Но я испугалась и решила, что рожу этого ребенка и убью его. Но когда он родился, я увидела, какой он красивый и полюбила его. Я не смогла его убить». Мари с сыном Исааком.

11. «Единственное, что волнует меня – это будущее моего сына. Мне нужно обеспечить его школьными принадлежностями. Иногда ему приходится целый семестр сидеть дома, так как у него нет необходимого». Бернадетт и ее сын Фаустин.

12. «Мой жених был убит в первые 3 дня геноцида. Я видела его тело, разрубленное мачете. Я потеряла любовь. А потом я подверглась насилию со стороны мужчин, которых не любила. В результате, появились на свет эти дети. После этого я больше никогда не влюблялась, я не рада материнству, но я приняла это как должное». Бриджитт и ее дети.

13. «Большинству женщин, которые, как я подверглись насилию, не повезло, мы забеременели. Мы не были к этому готовы. Большинство из нас из бедных семей и мы просто не в состоянии вырастить детей. Мы стали матерями поневоле. Международные организации помогают нам обеспечивать этих детей, ведь они ни в чем не виноваты». Кэтрин и ее сын Юджин.

14. «Мне не сосчитать всех, кто приходил насиловать меня. Я знаю лишь одно, что через 4 месяца после этого я обнаружила, что беременна. Дважды я пыталась совершить самоубийство. Сейчас я живу с ВИЧ». Сильвина и ее дочь Марианна.

15. «Когда повстанцы ворвались в деревню и начали убивать людей, я с тремя детьми была в церкви. Внутренний голос сказал, что я должна взять одного из детей и бежать прочь. Это могло помочь мне выжить. Но я смотрела на них и не могла выбрать кого-то одного. Сердце подсказало выбрать старшего ребенка, я схватила его и побежала прочь из церкви». Оливия с сыном Марко.

16. «Все 9 месяцев беременности я думала о том, что когда ребенок родится, я не буду его кормить, и он умрет от голода. Я считала, что внутри меня не человек, а животное, которое появится на свет после изнасилований и жестокости. Я была уверена, что от повстанцев просто не может родиться человек».

17. «Нет ничего, что может сделать меня счастливой. С 1990-ых моя жизнь разрушена. Меня ничего не интересует, я просто живу для этих детей». Генриетт и ее дочь Ноэми.

18. «Нужно рассказать миру о последствиях геноцида, его отпечатки до си пор лежат на всех нас. Мы нуждаемся в поддержке. Сейчас моя жизнь похожа на жизнь во время геноцида. Нам хочется, чтобы нас понимали, чтобы нам помогли». Виктория и ее дети.

19. Нет ничего хуже, чем проживать жизнь, которой не хотела. Нас заставляли жениться, нам пришлось стать матерями. Но мы дали жизнь детям и полюбили их. Мир должен молиться за нас, чтобы мы смогли спокойно умереть. Мы должны умереть, но если это случится, кто будет заботиться о наших детях? Они будут никому не нужны».

20. «Один из повстанцев привел меня к себе домой и насиловал в течение двух недель. Потом он забрал меня в Танзанию, и продолжал насиловать меня. Когда он узнал, что я забеременела, объявил меня своей женой. Мне ничего не оставалось кроме как смириться с этим». Вэлери и ее сын Роберт.

21. «У меня не осталось никого, кто смог бы меня поддержать, когда я болею. А болею я часто, так как являюсь ВИЧ-инфицированной. Когда моя дочь хочет чего-то, что я не могу ей дать, мне сложно объяснить ей, почему так происходит».

22. «Я – мать, но стала ей по неволе. Я не люблю этого ребенка. Каждый раз. Когда я смотрю на него, я вспоминаю о тех страшных днях, и о тех мужчинах, которые издевались надо мной. Никто не знает о том, что я ВИЧ-инфицированна». Филомена и ее дочь Джульетт.

23. «Группа повстанцев ворвалась в деревню вечером, они убили трех моих братьев, а меня забрали с собой и насиловали один за другим. Я точно не знаю, сколько их было, но до того момента я была девственницей. Позже я поняла, что беременна». Джозефин и ее дочь Сильви.

24. «Когда повстанцы убивали людей, кровь текла повсюду. Я настолько сильно хотела пить, что пила ее. Я спасла себя тем, что пила кровь!».

25. «Повстанцы ворвались в церковь, держа в руках топоры, мачете, гранаты и оружие. Они начали убивать людей, когда понимали, что человек уже мертв, сваливали тела в одну кучу. Повсюду были слышны крики и шум. После 8-ми часов расправ они сказали, что нужно отдохнуть и восстановить силы и начали насиловать женщин».

26. «Мой сын – это источник всех бед. Моя семья не любит его. Чтобы он не сделал, они зовут его «повстанцем». Напоминая о том, что его родственники уничтожили нашу семью, моего отца». Матильда и ее сын Деннис.

27. «Мой сын предает мне сил, чтобы жить. Но когда я смотрю на свою жизнь, то понимаю, что никогда не любила, что у меня никогда не было молодого человека, мужа. Люди моего возраста имеют дома и семьи. А у меня ничего нет. Вдобавок ко всему у меня ВИЧ. Но я забываю обо всем, когда смотрю на своего сына».