Куропаты. Как в Белоруссии побеждает фолк-хистори (3 фото)
Категория: Советы Специалистов, Психология
30 апреля 2019
Фолк-хистори — это дикая смесь вырванных из контекста фактов и прямых подтасовок с сильным упором на «теорию заговора». Полученные таким образом выводы обычно противоречат сложившейся картине исторических процессов, принятой среди профессиональных историков.
Обычно профессиональные историки не обращают на фолк-хистори внимания, полагая, что здоровый человек не сможет верить в какие-нибудь «русские надписи на поверхности Луны и Марса».
Но такая позиция ученых часто приводит к тому, что фолк-исторические теории усваиваются журналистами, усиленно ими популяризируются, а затем начинают овладевать самыми широкими массами (например, суворовское “Сталин хотел напасть на Гитлера и фюреру пришлось бить первым”).
Почему же фолк-хистори убеждает людей?
Потому, что фолк-хистори работает с «шок-контентом», но при этом приводит какие-то аргументы. Все по заветам «люди скорее поверят в большую ложь, чем в малую».
Взять Валерия Чудинова, который нашел русские надписи на Луне, Солнце и Марсе.
Он долго рассматривал фото с поверхности Луны и выдавал что-то вроде
«Я начинаю читать не лучшую надпись сверху, где написано слово МАСКИ, а правее и выше дважды начертано слово ЯРА. Итак, на Луне имеется местность под названием МАСКИ, и это напоминает северо-восточную часть храма Макоши, где размещается камень с как раз таким названием».
Что ж, если долго смотреть на Луну, то вскоре Луна посмотрит на тебя.
Однако же, вот он приводит фотографии, вот искомые надписи специально выделены… и все эти «маски», «яры» и «руси» действительно находятся.
Говорит ли это о том, что древние русичи покоряли космос и оставили надписи на поверхности небесных тел?
Нет, это говорит только о том, что выбрав случайные данные, можно найти интересующие тебя совпадения.
Можно даже поупражняться и поискать надписи на любом другом языке в облаках, которые пролетают над городом с аналогичным эффектом.
В науке выводы должны делаться на основе научной методологии, а любые теории должны сопровождаться доказательной базой, которая была бы устойчива к критике.
И главное, в случае наличия аргумента «власти скрывают» (временами такое действительно бывает) его нужно обосновать и доказать.
При чем тут Куропаты?
Дело в том, что в Куропатах вся аргументация о числе расстрелянных построена на очень и очень спорной методологии.
Никто ее не скрывает: в книге «Куропаты: следствие продолжается» подробно описан сам ход следствия по делу о Куропатах, метод подсчета жертв и находки, сделанные в ходе раскопок.
Во время первых раскопок нашли останки не менее 356 человек, при этом в 2 из 8 раскопанных «могильников» останков не было.
Посчитали среднее число «тел на могильник» взяв для этого только те «могильники» где останки были — получилось 59. Умножили 59 на 510 (число мест в Куропатах, похожих на «могильники») — получили 30 090.
В своих расчетах Зенон Позняк, к слову, пользуется той же методологией, только считает, что «власти скрывают»: останки расстрелянных активно выкапывали, и поэтому среднее число на могильник должно быть не 59, а 200. А значит, расстрелянных должно быть более 100 тысяч.
Что тут не так? Ну, например, метод случайной выборки. Подобный метод для расчета общего количества расстрелянных на полигоне вызывает очень большие вопросы.
Количество вскрытых «могильников», относительно общего количества предполагаемых захоронений, невелико (8 из 510 — 1,6% от общего числа).
Причем, про то, что из 8 вскрытых «могильников» 2 оказались пустыми, просто предпочли забыть. Все равно настойчиво умножаем на 510.
Архивными документами комиссия не располагала, поэтому использовалось только то, что было найдено в ходе раскопок и свидетельские показания.
А теперь просто включаем калькулятор: если учитывать 2 пустых «могильника», то среднее число расстрелянных на захоронение падает с 59,3 до 44,5, а вместе с этим «не менее 30 000» преобразуется в «не менее 22,5 тысяч» (510 х 44,5).
Согласитесь, серьезная разбежка. Но тем не менее господствует цифра «не менее 30 тысяч».
После раскопок в 1998 году генпрокурор Беларуси Божелко назвал цифру 7 тысяч, что еще меньше.
Тогда, по словам Игоря Кузнецова, было найдено самое большое захоронение в 300 человек, а также документы и личные вещи, которые доказывали то, что расстреливал НКВД.
Но вот по итогам последних раскопок была названа цифра в 7 тысяч человек.
Насколько ей можно верить? Если сравнивать с другими расстрельными полигонами в СССР то она выглядит наиболее правдоподобной, учитывая, что в Минске были и другие места, где НКВД проводил расстрелы.
Фолк-историки с аргументами наперевес
Но «спорная методология» еще не значит «фолк-хистори». Если вам нужно приготовить фолк-хистори, то возьмите спорные аргументы, подкрепите их еще более спорными аргументами, добавьте «власти скрывают» и апеллируйте к «Истине». Готово, можно распространять.
В статье «Кто и когда расстреливал людей в Куропатах. 10 вопросов и ответов по материалам следствия» Денис Мартинович не указал цифру, которую дал генпрокурор Божелко в качестве минимальной точки отсчета количества жертв, хотя сам, безусловно, знал про нее.
В статье «Сколько человек расстреляли в Куропатах? Что не так в позиции депутата Марзалюка» он пытается защитить то число, которое было приведено первым следствием и здесь защиту можно убедительно относить к фолк-хистори.
Во-первых, включается аргументация ad hominem — грубо говоря, перевод стрелок на личность оппонента.
Мартинович указывает на то, что депутат Марзалюк специалист по другому историческому периоду.
Зато сам Денис Мартинович, защитивший диссертацию по становлению советской высшей школы, без проблем может рассматривать эту тему и с точки зрения системы репрессивных органов, и с точки зрения правового обеспечения репрессий, и с точки зрения археологии.
Цифры, которые приводит Александр Дюков отбрасываются потому, что он «персона нон-грата» в Прибалтике, не признает оккупацию этих стран Советским Союзом, а также, что его пускают в архивы ФСБ (!). Как будто это как-то относится к аргументации Дюкова относительно числа расстрелянных.
Еще веселее с Хрущевым. Ему и докладной записке о репрессиях, подготовленной к знаменитому ХХ съезду нельзя верить потому… что цифры потерь СССР в Великой Отечественной Войне сперва назывались одни, а потом другие, большие.
Из этого делается вывод: «Логично предположить, что такие же метаморфозы могли случиться и в отношении репрессий (напомню, что архивы до сих пор закрыты). А это значит, что могут быть занижены и другие официальные данные, на которые ссылается Марзалюк».
Нет, ничего это не значит. С точно такой же логикой можно утверждать, что мол, раз в СССР существовали приписки на местах, то и Хрущеву могли подать завышенные цифры.
Суть в том, что критиковать цифры нужно аргументированно, необходимо понять почему была подана именно такая цифра, а не другая, какие категории репрессированных могли не попасть в статистику МВД и т. д. и т. п.
Во-вторых, как серьезный аргумент рассматривается версия Позняка о том, что могилы вскрывались, а находящиеся там останки вынимались.
Автор сам говорит о том, что это невероятно, но потом пишет:
«Со стороны цифры, которые озвучил Позняк, воспринимаются как завышенные. Но чтобы подтвердить их или опровергнуть, требуется для начала открыть архивы КГБ.»
Ого, но ведь тоже самое относится и к любым другим цифрам, в т.ч. и тем, которые приводит Божелко!
Цифру в 7 тысяч тогда нельзя отвергать на тех же основаниях — архивы закрыты. Но ее Мартинович почему-то отвергает.
«А докажите, что не вскрывали!» — говорят сторонники белорусского фолк-хистори, — «К центру могильника останков меньше ведь!».
Только доказывать, что вскрывали должны те, кто это утверждает. Опровергать это так же бессмысленно, как доказывать, что где-то на орбите не летает чайник или что невидимых розовых единорогов не существует.
Более того, в «Куропаты: следствие продолжается» Тарнавский дает объяснение такому расположению останков.
Таким образом, говорить о каком-либо аргументированном опровержении сложно: в ход идут аргументы «власти скрывают» (во всяком случае, подобный аргумент Позняка никак не опровергается, несмотря на опровержения того же Тарнавского), идет апелляция к личности критиков цифр, приводятся аргументы, которые даже не аргументы («врали там, значит врут и тут») и на основании этого делаются выводы.
А что там у соседей?
К слову, вы никогда не задумывались, почему в таких материалах обычно нет сравнений с другими полигонами, на которых массово расстреливали в советское время?
Тем более, что в прибалтийских странах и в Украине документы НКВД рассекречены и, следовательно, можно посчитать довольно точное количество репрессированных.
Возможно потому, что тогда придется более трезво смотреть на белорусские Куропаты.
Иначе будет выходить, что под Минском репрессировали людей больше, чем в какой-либо иной точке СССР.
Похожая история, к слову, была с Быкивянскими могилами в Украине, где также расстреливали репрессированных.
С 1990-х гг. в Украине ходит цифра в 100 000 расстрелянных в этом лесу. Уже это заставляет задуматься над куропатскими цифрами от 100 000 человек. Население Киева тогда было в несколько раз больше, чем население Минска.
Тем не менее в 2009 году СБУ опубликовало имена более 14 тысяч, расстрелянных в этом месте. Это было еще при Викторе Ющенко.
Сейчас, спустя 5 лет после Майдана и открытия украинских архивов, это число никак не корректировалось. Хотя и политическая воля есть, и архивы открыты, и запрос существует.
Аналогично и с другими местами.
В Виннице было расстреляно около 20 000 человек (тут стоит отметить, что эксгумация более 9 000 тел и следствие проводились во время немецкой оккупации), в урочище Салино 3 600.
Хочу подчеркнуть, что я сейчас называю цифры без их критики.
Однако уже только они показывают, что даже цифра в 30 000 для Куропат сильно выбивается из ряда цифр по местам расстрелов в Украине.
Наконец, поговорим о самых больших и самых знаковых расстрельных полигонах в России: Бутовском и Коммунарке.
На Бутовском полигоне было расстреляно 20 761 человек. На полигоне Коммунарка — около 10 000 человек.
Это под Москвой, самым крупным городом в СССР, где в 1939 году проживало более 4 миллионов человек (для сравнения в Минске в это же время население составляло 237 тысяч человек).
Почему это опасно?
В конце статьи Денис Мартинович написал, что «все же хочется, чтобы при этом исследователи не выбирали «удобные» цифры, а придерживались истины».
Довольно странно слышать от историка «придерживались истины», когда речь идет о еще не решенном вопросе.
Сам Мартинович в своей статье упоминает три цифры, допустимые к рассмотрению (цифру в 7 тысяч он решительно отверг): 30 000, 100 000 и 250 000. Какая из них истинная, чтобы ее придерживаться?
При этом странна сама постановка вопроса.
7 тысяч расстрелянных только в одном месте за короткое время: это очень большая цифра. Особенно для Минска 1930-х гг.
В Катыни было расстреляно около 4 тысяч польских офицеров, и для поляков это огромная трагедия, которую они не пытаются «усилить» статистикой.
Белорусские же фолк-историки, осев на теме репрессий, обладают просто феноменальным желанием не видеть за статистикой реальных людей. 7 тысяч для них хуже, чем 30 тысяч. 30 тысяч хуже, чем 100, а 100 тысяч хуже, чем 250.
Неудивительно, что тема репрессий в Беларуси одна из самых больных и политизированных.
Стоит подчеркнуть еще раз, что научное ее рассмотрение в обобщающем ключе невозможно до открытия архивов КГБ Беларуси или ФСБ России. Возможны только исследования по группам населения, в отношении которых можно найти источники.
Также сказывается упертость и страх государственного аппарата. Как-то доводилось слышать, что
«за непредоставление информации, которую архив должен был предоставить, еще никого не наказывали, а вот за то, что предоставили то, что не должны были — наказывали».
В короткий период начала 1990-х гг. документы частично приоткрыли. Началась масштабная реабилитация репрессированных, были составлены карточки на репрессированных, после чего они заносились в специальную базу данных, которая сейчас хранится в Национальном архиве.
Тогда же В. Адамушко была написана единственная научная работа о масштабе сталинских репрессий в Беларуси, которая базировалась на архивных документах КГБ Беларуси.
Сейчас эту работу по всем канонам фольк-хистори называют «официальной» и настаивают на тезисе «власти скрывают». А что: насчет Великой отечественной врали, значит и здесь могут!
И пропаганда не проходит бесследно. Да, после открытия архивов будут написаны научные работы на эту тему, но будут ли их читать?
Из статьи в статью, из передачи в передачу будут ходить придуманные и усвоенные мифы, их будут повторять политики, а те публицисты, которые захотят рассказать правду популярным языком будут как Рута Ванагайте подвергаться остракизму.
Несмотря на доступность правды, она будет на втором плане, т.к. правда всегда имеет ограничения, в то время как ложь не ограничена ничем.
В Куропатах удалось установить имена двух расстрелянных: Мовши Крамера, Мордехая Шулескеса. Те, кто говорят про сотни тысяч расстрелянных обычно не знают их имен. И память о реальных жертвах репрессий тонет и будет тонуть под фанфары пафосных рассказов про миллионы жертв.
Олег Щаров
