– Хозяева нашлись, – сказал папа.
Мама кивнула и отвела взгляд. Она всегда так делала, когда нужно было подтвердить отцовскую ложь, неприятную ей самой.
В другой раз я принёс котёнка, найденного на улице во время сильного дождя. Он прятался от воды, карабкаясь по веткам кустов, ещё слишком маленький, чтобы забраться на что-нибудь повыше. Не окажись меня рядом, этот котёнок, вероятнее всего, утонул бы или замёрз. Мама встретила нас улыбкой, пусть и печальной, так что я рискнул придумать кличку своему новому другу. Маленький, игривый и шустрый он вылакал две миски молока до прихода моего отца.
– Папа, смотри! Это Капля! Я подобрал его на улице, был дождь, я спас его…
Тот молча оглядел котёнка, взял его, обулся и ушёл, а когда вернулся, даже объяснять ничего не стал. Я не ревел, не плакал, не рвался из дома за Каплей. Отец был таким всегда, и разве имел я права ждать от него иного? И всё же это отвратительная картина: в дождь большой человек выходит на улицу и выбрасывает котёнка, и только набравшийся сил зверёк замерзает, захлёбывается в лужах, пока ищет укрытие. Может быть, кто-то другой спас Каплю, принёс к себе домой и теперь он не Капля вовсе, а Пушистик или Барсик. Может быть. Но, что не менее важно, вне зависимости от того, как сложилась дальнейшая судьба котёнка, эта история показала мне, на сколь дикую, хладнокровную жестокость способен мой родной отец.
Я не могу на него жаловаться: он с малолетства работал и обеспечивал семью, возил нас на отдых, помогал мне с учёбой, сопровождал по жизни советами, не отказывался выручить других родственникам и друзей. Да, имелся у него изъян насчёт дома и животных в нём, но во всём остальном это был славный человек.
Я же завёл питомца, как только стал жить один. С хозяйкой арендуемой мной однушки удалось договориться после обещания оплатить любой нанесенный ущерб, будь то ободранные обои или обшивка дивана. Котёнка я нашёл на улице и прозвал Шумом. Правда, тот, повзрослев, перестал соответствовать кличке, а напротив, превратился в тихого, спокойного и ласкового кота, не требующего лишнего внимания. Шум не путался под ногами, не выпрашивал еду, а подходил лишь, когда я сам подзывал его, поднимая руку ладонью вниз. С гостями он обходился так же: встречал дружелюбно, но без назойливости. Выкладывай корм по два раза в день, следи за водой и чисти лоток – ничего сложного. Но когда ему уже было полтора года, мне понадобилось уехать в другой город, где предложили прибыльную работу. Предстояли долгий путь, гостиница дня на три, поиск нового жилья, и Шум прибавил бы хлопот переезду. Нужно было оставить его на время и, обжившись на новом месте, забрать. Родители согласились помочь с этим. К моему удивлению.
– Да этого же всего на месяц, – отмахнулся отец.
Однако обстоятельства сложились иначе. Рынок в другом городе был переполнен спросом, и рента назначалась очень дорогая, а те, кто выставлял приемлемую цену, категорически отказывались принимать постояльцев с животными. Проходили месяц за месяцем, а Шум продолжал жить у моих родителей, и в какой-то момент мы перестали обсуждать, когда я заберу своего кота. Отец уже начал называть его на свой манер Шуриком, но тот первые полгода продолжал отзываться на старую кличку. Когда я приезжал погостить, он не отходил от меня, ночами неусыпно лежал рядом, ластился и урчал, а перед моим отъездом бесился, бегал по квартире и рвался ко мне. Отец брал его на руки и прижимал к груди. Я прощался, подставляя ладонь, и кот тёрся об неё головой. С каждым следующим моим визитом, а я приезжал к родителям всё реже и реже, истерики Шума постепенно сошли на «нет». Да и вообще, он проявлял всё меньше активности при встрече, перестал отзываться на прежнее имя, увиливал от рук. Несмотря на это мама, во время каждого междугороднего звонка и разговора о жизни, долгого и нудного, неизменно спрашивала, когда меня ждать домой, и добавляла: «Шурик, кхм… – тут она поправлялась. – То есть, Шум. Шум по тебе скучает».
Домой-домой. Никак мама не хотела признать, что их дом – для меня уже не дом. Да и родным городом мне стал совсем другой город, не их. Я отучивался называть своим всё, что было связано с местом, где родился и вырос, но от некоторых привычек избавиться не мог. Когда я нашёл подходящую квартиру и получил новый шанс помочь брошенному животному, то снова подобрал уличную кошку, которую назвал Люсей. Она, как прежний мой питомец, была очень ласкова – со мной, с моими друзьями, с подругами. Она так же прожила со мной два года, пока меня не сократили, и не пришлось срочно переезжать. И она так же перекочевала в квартиру к маме, папе и Шуму. То есть, Шурику.
К двадцати девяти годам я обзавёлся собственной квартирой и сразу же смог осуществить ещё одну мечту детства – завести собаку. Ирландский терьер по имени Кин мне достался от знакомых, которые уехали заграницу. Умный, сильный и послушный пёс – скорее воспитанный, чем дрессированный. Дети и девушки не могли пройти мимо этого породистого красавца. Иногда он подолгу лежал на своём пуфике, словно размышляя о чём-то очень важном. Идея, что грусть в глазах Кина настоящая, не кажущаяся, меня и самого заставляла тосковать. В такие моменты я подзывал его к себе, просто поднимая ладонь, а, когда тот подходил ко мне, гладил его и приговаривал:
– Ну-ну, Кин. Всё будет хорошо.
Именно благодаря этому псу, я познакомился со своей невестой. Кин буквально поймал её для меня: мы познакомились на улице, обменялись телефонами, а когда уже вроде бы попрощались, Кин ухватил пастью край её платья, не давал уйти, и пришлось нам продолжать прогулку вместе. Жена забеременела через три месяца после свадьбы, и я перестал быть главным для пса. Теперь всего себя Кин посвятил моей супруге. Сопровождал её повсюду и ухаживал за ней, как мог, будто родиться должен его ребёнок. А когда малютка появилась на свет, у нас не хватало рук, чтобы ещё и за собакой следить. Если не вымыть его вовремя, столько грязи по дому было, а жену это бесило. Когда я заявил родителям, что у дочери аллергия на шерсть, они только переглянулись.
– Ладно, вези своего Кина сюда, – проворчал отец.
До того он смягчился с годами. В окружении Шурика, Люси и Кина папа совсем не походил на человека, которой мог вышвырнуть беззащитное животное на улицу. Теперь он играл с ними и тайком подкармливал во время ужинов прямо со стола. Когда он умер, Шурик и Люся целый день мотались по квартире, искали его, а Кин ещё долго по ночам вдруг начинал завывать, чего не делал прежде. В то время я старался чаще навещать мать, и в один из визитов, засмотревшись на уже старого-престарого Шурика, вспомнил, как он, будучи котёнком, затевал войны с моими ногами. Только покажется моя пятка из-под одеяла, тут же набросится на неё. Я чертыхался и отпинывался, Шум-Шурик затихал на время, но скоро снова принимался за своё. И так всю ночь. Ещё эта беготня по паркету, шорох в лотке. А Люся укладывалась спать мне на грудь и громко урчала, как старый холодильник. И зимние прогулки с Кином, когда он тюленем нырял в снег. Интересно, они помнят это? Ведь скучают же они по моему отцу. Я поднял ладонь, но только Кин подошёл ко мне, дал погладить себя минуту-другую и вернулся на место.
– Как они всё-таки успели привязаться к папе, – сказал я матери.
Та усмехнулась:
– Он постоянно ругался и грозился выбросить их.
Я снова вспомнил про котёнка в кустах.
– Странно, что он этого не сделал.
Мама посмотрела на меня так же, как тогда в детстве, но уже без улыбки. Секунду помедлив, она ответила:
– Твой отец говорил, что ещё одного предательства они не заслужили.
– Предательства? О чём ты говоришь? Ты меня имеешь в виду? Ма, ты чего? Я же подобрал их на улице, они бы умерли там, если б не я. Я и не хотел их отдавать, я же любил их. Просто так сложилось. А с Кином что я должен был делать? Ну, наверное, не надо было его изначально брать, но кто ж знал, что такие обстоятельства возникнут. Я же не мог спокойно смотреть, как Дашка чихает и задыхается?
Мама кивнула и отвела взгляд. После я часто прокручивал в голове этот момент. Вспоминал мамины глаза, её слова. Потом вспоминал звонки.
Шум скучает. Люся скучает. Кин скучает.
Просто так сложилось, да. Я вызвался беречь животных, но отрёкся от них, ведь возникли «обстоятельства». А «просто так» складывалось и с людьми, которые тоже давным-давно были моими: бывшие возлюбленные, приятели, товарищи, друзья и те, кто считал меня другом. Так легко я расстался с ними, так легко порвал все связи, так легко забыл. Так жестоко.
Шум скучает. Люся скучает. Кин скучает.
Мы скучаем, родной.
Извини, ма. Не могу приехать. Просто так сложились обстоятельства.
Моей дочери девять лет. Недавно мы всей семьёй отправились на рынок и забрели в ряд с живностью, где торговцы продавали птиц, морских свинок, черепашек, рыбок. Разумеется, моя девочка влюбилась во всех них сразу, а, когда дошла до клеток с хомяками, обезумела от восторга. Наигравшись, она взяла одного в ладошку и повернулась ко мне.
– Можно мы возьмём его домой?
Я собирался отказать ей. Мне уже приходилось делать это, и каждый следующий отказ давался легче, а дочь теперь даже не плакала и не канючила.
Можно мне завести котёнка? Нет.
Можно мне завести щенка? Нет.
Можно мне завести канарейку? Нет, нельзя.
Это не так просто как кажется, но гораздо труднее объяснить, насколько большой ответственности требует забота о другом существе. Даже если оно маленькое. Это ведь не только корм, прогулки и мытьё. Важность не столько в питомцах, сколько во владельцах. Если возьмешься заботиться о мелких зверях, а потом откажешься от них, рискуешь воспитать в себе такое же отношение к животным крупнее и, в конце концов, к людям. Это было для меня ценным уроком, пусть и болезненным, так что глупо было бы уберегать от него своего ребёнка, как делал мой отец. Нужно было просто найти подходящие слова, объяснить, но как?
– Конечно, можно, – ответил я дочери. – Только сначала послушай историю о мальчике, который очень хотел завести котёнка, но его папа не разрешал держать дома животных...
Домой мы возвращались с хомяком по кличке Боря. Спустя несколько дней я уговорил мать вернуть мне Шурика, Люсю и Кина. Они живут у нас дома год и уже старые, а до сих пор не простили моё предательство. Эти [оскорбление] делают вид, что меня вообще не существуют. Впрочем, разве имею я право ждать от них иного? Зато все трое слушаются мою дочь. Они бегут к девочке, стоит ей только поднять руку ладонью вниз.
Автор denisslavin
