Можна канешно,с серьёзным еблетом лецом...
но,
В каждом классе всегда есть задроты-отличники, которые готовы целовать учителей в жопу,лишь бы о них говорили, что они охуительные. Раньше, когда я учился в школе, из таких
гандонов обычно вырастали комсомольские активисты, которые впоследствии мутировали в коммуняк. Кто такие коммунисты, полагаю, объяснять не нужно, потому что даже современное
некстдженерэйшн видит их йобла по телевизору чуть ли не каждый день.
Кроме задрот в каждом классе есть те, кто учится так себе, ну и, разумеется, есть откровенные распездалы, которым нихуя в школе не нравится, а ходить типа надо. Распездалы
обычно проявляют себя по всем человеческим параметрам охуенными человеками. На них можно положиться, они в большинстве случаев не наебут, не подставят и не сдадут, но вот в
плане учебы они чаще всего никакие.
Сам я последние школьные годы, то есть примерно с 7-го класса (когда попробовал курить) и до 10-го (т.е. до окончания школы) балансировал на грани между распездалом и
балбесом, который кое-как учится, упорно уходя в в направлении распездала. Кстати, меня сильно воодушевлял в этом отношении тот факт, что рейтинг распездала в глазах наших
одноклассниц был неизмеримо выше, чем рейтинг задроты-отличника практически во всех ситуациях, за исключением, конечно же, контрольных, когда задроты торжествовали, давая
дефкам списывать. В такие моменты интеллект брал верх над гормонами, но очень скоро справедливость восстанавливалась.
Иногда у распездала возникает спонтанное желание получить пятерку. Несмотря на то, что никакой логикой такое желание объяснить невозможно (ибо жизненная позиция распездала
близка к философии современного падонка), такое происходит, и от этого не застрахован ни один распездал. Хуевознает, возможно, хочется испытать нечто необычное, хапнуть
адреналина от сознания безграничности собственной эрудиции или просто интересно посмотреть на удивленный ебальник учительницы и на охуевших одноклассников - не могу точно
сказать. У меня такое тоже несколько раз было, но сейчас я хочу рассказать о своем школьном друге.
Сергеша был классическим образцом распездала. Курил он всю сознательную жизнь и к десятому классу мог профессионально выстрелить бычком через весь сортир в точно намеченный
унитаз, а затем с абсолютно скучающим видом плюнуть на то же расстояние, кучно положив харчок в этот же унитаз рядышком со своим бычком. Выглядело это очень впечатляюще, но
было, я уверен, результатом долгих тренеровок. Сергеша обладал всеми характерными чертами распездала, начиная с внешности и заканчивая мироощущением. Бухал, жрал торен и
димедрол, курил план - но все в меру. Вообще, я хочу заметить, что любое поколение проходит все эти вещи, так или иначе испытывая на себе все доступные на данный момент
запретные плоды, но современные малолетки приводят меня в ужас и уныние тем, что они не считают все это экспериментами. Если мы бухали или курили план, то это было типа
небольшое такое событие, тайная падоничья вечеря, которая запоминалась надолго именно потому, что это было отступлением от нормального образа жизни. Современные же гаденыши
бухают практически постоянно и в порядке вещей. Впрочем, это уже не относится к теме данного рассказа.
Так вот. Была у нас такая учительница Русского и Литературы Лидия Федоровна. Чаще всего ее называли просто бабкой. Описать ее мне довольно трудно, т.к. у меня не сильно
хорошо получается передавать характер персонажа в текстовой форме, но, тем не менее, некоторое описание бабки тут необходимо для того, чтобы оценить всю комичность ситуации, к
изложению коей я скоро перейду. Бабка была на самом деле очень пожилой женщиной. Вероятнее всего, она к тому же была и коммунисткой - во всяком случае с конкретной ебоньцой,
если не сказать больше. Федоровна была повернута на своем предмете. Конечно, тут нет ничего плохого, наоборот, такое отношение учителя к своему делу достойно всяческих похвал,
особенно, если это искреннее стремление вбить в бошки даунам хоть крупицу знания, а не показные корчи псевдопатриота, которых во все времена навалом вокруг нас. Но бабка
частенько перегибала палку и, забывая, что мы все еще дети и нам насрать на всякие там ямбы-хуямбы, она чересчур строго с нас спрашивала и слишком критично относилась к нашему
поведению. Коронным номером в программе бабки была охота. Объясняю. Допустим, бабка нам что-то втирает про свою литературу, часто обращаясь к первоисточнику (т.е. зачитывая
какую-нибудь очередную хуйню). Понятное дело, что большинству оно все и нахуй не нужно, но в свое удовольствие такой урок могли провести лишь счастливые обладатели мест на
задних партах. Бабка видела хуево, и там можно даже было втихаря поиграть в карты пока она зачитывала свои хрестоматии. Но хуевое зрение сопровождалось у Федоровны
превосходным слухом и, что самое опасное, отменной координацией движений и профессиональной конспирацией. Продолжая излагать свою муть, она, будто невзначай, медленно
закрывала толстый учебник и внезапно, с точностью, которой мог бы позавидовать нинзя, метала его на манер сюрекена через весь класс точно в лоб одному из опездолов,
расслабленно охуевших на последней парте когда они, похерив всякую осторожность, начинали играть в карты уже прямо внагляк и еще выяснять кто из них, мудак, мухлюет. Опытный
наблюдатель, сидящий где-то на средних рядах, мог, конечно, распознать момент бабкиной атаки и убрать ебло с траектории полета учебника литературы, поэтому-то в подавляющем
большинстве случаев она атаковала очень успешно. Пораженный сюрекеном опездал, под дружный смех всего класса, был обязан еще и позорно принести ей учебник обратно. В этом
случае он не получал двойку и не изгонялся нахуй из класса, а его вина считалась искупленной.
Ну все, подготовительная часть моего высера закончена. Я надеюсь, что кое-как смог описать характерные черты действующих лиц и передать атмосферу сцены.
То ли в девятом, то ли в десятом классе (я точно не помню) мы добрались до В.Маяковского. Если кто-то не в курсе, В.Маяковский был рэппером начала 20-го века, по слухам имел
широкую популярность в рабоче-крестьянских массах, сравнимую с популярностью фифтисент. Сочинял очень оригинальную для того времени агрессивную поебень, именуемую "акцентный
стих в сочетании с вольными вариантами классических размеров ямба и хорея". Лично я совершенно уверен, что он конкретно торчал. Бывший зек, трижды арестовывался, судя по его
ебальнику, в наше время хорошо бы смотрелся в хаммере или икс-пятом.
Среди замутненной футуристической хуйни, которую он насочинял, имеется шедевр под названием "Стихи о советском паспорте". Во времена совдеповского строя и моего детства
первые несколько строк из этого стихотворения знал почти каждый мудак. Школьная программа однозначно обязывала не только его выучить наизусть, но еще и выслушать массу умняков
из учебника по поводу его исторической охуительной важности и значимости, написанных долбоебами-подопездовиками от литературы различных рангов.
В тот знаменательный день бабка заявила, что, дескать, на прошлом уроке она 2 часа старалась имплантировать в наши пустые головы зерна любви к высокому искусству поэзии,
изрядно окрапляя их ямбо-хорейством первого советского мегарэппера и теперь она намерена проверить нет ли среди нас юных эмси. Проще говоря, она собиралась вызвать несколько
человек и заставить их рассказать "Стихи о советском паспорте".
Класс неприятно замер. Мало кому хотелось выходить к доске и читать с выражением ебанутые стихи. Многие их не выучили по-человечески, потому как кокаиновая рифма не каждому
по карману, некоторые вовсе решили забить на это дело, как обычно надеясь, что вызовут другого. Короче, большинство пребывало на жуткой измене пока бабка деловито открывала
классный журнал чтобы выбрать первую жертву. И тут Сергеша поднял руку. У меня мелькнула мысль, что он хочет напесдеть какую-то шнягу о болящем животе или зубе и под эту
лавочку съебнуть на время опроса курить в сортир. Тут же я подумал, что это слишком глупо и наглядно. Бабка хуй бы на такой примитив повелась. Она всю жизнь работает в школе и
каких только хитровыебанных умников только ни видела, так что сергешина попытка была бы обречена изначально.
Заметив его поднятую руку, бабка слегка покаменела лицом. Видимо, ход ее мыслей в отношении этого одаренного ученика мало отличался от моих предположений, и она явно
приготовилась пресечь его попытку съебать с опроса.
- Что такое, Сергеев? - зловещим бесцветным тоном поинтересовалась она.
- Хочу стих рассказать, - с легким вызовом ответил Сергеша.
- Какой стих?, - по инерции осведомилась бабка, в то время как ее искушенный в многолетней борьбе с долбоебами всех мастей мозг лихорадочно анализировал сергешино заявление,
ища в нем возможный подвох.
- Это... ну, про паспорт, какое же еще, - конкретизировал Сергеша. - Маяковского!
Класс накрыл вакуум. Ахуели все, включая саму Федоровну, потому что такого не должно было произойти ни при каких условиях. Даже в кошмаре мне, да и всем остальным, вряд ли
мог бы привидеться Сергеша, сидящий вечером над учебником литературы и заучивающий наизусть ебанутые ступеньки Владимира Маяковского, в то время как все гуляют и занимаются
какой-то хуйней в свое удовольствие. Каста распездалов, к которой я гордо относил и себя, естественно, базировалась на последних и предпоследних партах. Поэтому многим
пришлось обернуться, чтобы посмотреть на Сергешу. Несколько задрот-отличников повернули удивленные ебальники, оторвавшись от повторения проклятого стихотворения перед весьма
вероятным выходом к доске. Многие телки разглядывали Сергешу так, будто искали у него на лбу внезапно выросший лошадиный хуй. Сам же виновник торжества гордо смотрел мимо
всех. Разумеется, он не мог не предвидеть это тотальное ахуение и был к нему готов.
- Давай, Сергеев, выходи, - наконец произнесла бабка.
Сергеша бодро поднялся и запиздил к доске, упорно продолжая не замечать удивление в классе. Бабка в это время сняла очки и медленно положила их на журнал перед собой. Вид у
нее был тоже несколько растерянный. Половина ее лица все еще оставалась каменной. Видимо, расширив файл подкачки из-за нехватки системных ресурсов, Федоровна, будучи машиной
многозадачной и закаленной годами работы в режиме критических нагрузок на психику, разделила свои системные ресурсы таким образом, что, продолжая поиск возможной хуйни в
поведении Сергеши, она одновременно решила затестить его ораторский талант. Поэтому вторая половина ее лица, отведенная системой для этой задачи в качестве графического
интерфейса, теперь казалась слегонца обработанной фильтром
Стоит заметить, что учительское место в кабинете литературы имело кроме учительского стола еще и кафедру, за которой и любила вести уроки бабка. Там она находилась и сейчас,
нависая над классным журналом и своими очками. Во время прошлого урока, когда она нам рассказывала о творчестве мегарэппера, бабка неоднократно заостряла внимание на том, что,
читая свои тексты, он использовал крайне агрессивную манеру исполнения, богатую жестикуляцией и экспрессивными интонациями. Она зачитывала много всяких отрывков, исполняя их в
стиле автора. Кафедра очень хорошо подходила для этого, а Федоровна в процессе исполнения смотрелась довольно эффектно, несмотря на свой небольшой рост и пухленькую
конституцию. Очень может быть, что ее выступление на прошлом уроке явилось одной из причин, по которым распездал вдруг неожиданно (полагаю, даже для себя самого) проникся
революционным рэпом Маяковского.
Выйдя к доске и заняв место неподалеку от бабки, Сергеша пару секунд помялся, скорее всего ища в себе вдохновение. Все молча ждали, первое охуение потихоньку спадало.
Федоровна медленно повернула голову и молча уставилась на дебютанта, буравя его маленькими, начинающими наливаться кровью глазками. Не зря интуиция сразу же подала ей сигнал,
что назревает хуйня.
В этот момент вдохновение нашлось. Сергеша, состроив торжественное ебло, уставился куда-то вдаль через головы сидящих учеников и изрек:
- Маяковский! Стих о советском паспорте!
Федоровна не шевелилась.
- Я волком бы выгрыз, - сергешина рука вдруг взлетела и скомкала несуществующую хуйню, -
бюрократизм.
К мандатам почтения нету. К любым матерям...
- Стоп! - Федоровна была в ярости. - Сергеев! Прекрати кривляться и давай сначала.
Сергеша посмотрел на бабку, нихуя не понимая в чем дело. Он, видимо, долго и мучительно дома старался и буквально возненавидел мировую буржуазию в процессе разучивания
мегарэпперского текста. Проникся, так сказать, всей душой и вошел в образ.
Вторая попытка. Снова взлетела рука, комкая эфемерную хуйню или заменяя в сергешеной фантазии волчьи зубы, выгрызающие бюрократизм. С особой экспрессией он передал часть
слова "мандатам", выделив часть "манда", но бабка опять его прервала, выкрикнув, что хватит ерничать и давай мол рассказывай как надо. На задних партах хихикнули опездалы.
Третья попытка. Рука скомкала хуйню, "манда", стоп!
Бабка была в ярости. Она, будучи уже на грани крика, но все еще сдерживая себя, требовала от Сергеши перестать устраивать цирк и похабить великого поэта. Тот, откровенно
нихуянепонимая чего бабка к нему доебалась на пустом месте, скорее всего предположил, что он неправильно говорит текст, потому как заподозрить себя в хуевой жестикуляции он не
мог. Маяковский руками махал? Махал. Интонации агрессивно использовал? Использовал. Так какого тогда хуя Федоровна к нему, спрашивается, доебалась?!
Еще пара попыток и Федоровна взревела. Сергеша, будучи пациком гордым, взревел в ответ. Уже ржали не только опездалы на задних партах, но и средние ряды.
- Да чо такое?!
- Не чокай мне, негодяй! Ты что это тут цирк устраиваешь? Маяковский - великий пролетарский поэт! Как ты смеешь издеваться!
Класс практически уже лежал. Федоровна не обращала внимания на смех ебаных недоумков и боролась за честь поэта. Но Сергешу не так-то просто было остановить.
- Все! Садись, два! И я еще родителей твоих вызову! - выкрикнула она, потрясая зажатыми в кулаке очками.
- За что два?!, - теперь налились кровью глаза у Сергеши. - Я все выучил, а вы мне не даете рассказать!
- Вон! Вон из класса!, - Федоровна побелела от бешенства.
- Короче! - Сергеша был упорен. - Я волком бы выгрыз...
И он стал рассказывать стихотворение, игнорируя рев бабки и полный пиздец в классе. Дойдя до слов "я достаю из широких штанин" (я подумал, что он сейчас скажет "залупу с
консервную банку"), Сергеша театрально вывернул наизнанку карман, имитируя доставание из него краснокожей паспортины. Видно было как из кармана высыпалась кучка какого-то
триппера - скорее всего табак. Но для настоящего эмси такая мелочь - не помеха, и Сергеша-таки довел дело до конца, заявив, что он - гражданин Советского Союза.
Все время пока он декламировал Маяковского бабка вопила, что он, подонок, глумится над светлыми идеалами и т.д.
Когда Сергеша угомонился, а смех в классе за малым не перешел в овации, бабка еще несколько раз беззвучно открыла рот как рыба, а потом вдруг рухнула с кафедры. Получилось
так, что она упала прямо перед Сергешей, все еще находившимся в образе революционного оратора. Смех тут же стих. Все ахуели от такого поворота событий.
- Пиздец, - прошептал Сергеша, глядя на поверженного в полном смысле этого слова противника.
Затем он растерянно посмотрел по сторонам, перешагнул через бабку и пошел на свое место, где и уселся в полном шоке. Через пару секунд кто-то наконец сообразил, что у бабки
обморок. Побежали за врачем...
Вобщем закончилось все хорошо. Бабка оклемалась и продолжала преподавать. Сергешу пытались взъебать, как виновника произошедшей хуйни, но весь класс дружно подписался за
него. Объяснили и у классного руководителя, и потом у директора, что он ничего такого не делал, а просто читал Маяковского. А то, что бабка не оценила первую и последнюю
попытку чувака читать революционный рэп - ну так он-то тут ни при чем...
El_Paskudo
*** Сверхурочные ***
Шеф подкрался незаметно, как холодная осень. Секунду назад я стоял в офисном туалете совсем один и полоскал в рукомойнике член. А тут поднимаю голову и вижу отражение в
зеркале: моя красноглазая рожа и печально усмехающееся лицо начальника за плечом. Я вообще не склонен заливаться краской, но тут, понятно, стал пунцовым. Орган мокрый спешно
заправил в штаны, застегнулся дрожащей рукой, наплескал, понятно, воды на футболку. Обернулся, сглотнул и говорю:
- Василий Николаич, это+ ээээ+ ммм+ гхм+ это не то, что вы думаете!..
Вот только не надо мне говорить, что никогда не занимались мастурбацией в сортире своей конторы. Поздний вечер, все (ну, так казалось) ушли, охранник на проходной дремлет. И
несчастная безответная любовь к новенькой Алине из отдела продаж. Погрустишь, попялишься на порнографию с какими-нибудь негритянками, скачанную из интернета, потискаешь себя,
потом, чтоб не пачкать ничего на рабочем месте, довершишь начатое в кабинке над унитазом и быстренько сполоснешь опавшее теплой водой. Кофеечку, доделать последнюю смету, и
тоже домой к телевизору и ледяной водке из холодильника.
Кофеечек в этот раз грозил стать последним на данном рабочем месте. Я повторил свой тезис про "не то, что вы думаете", промямлил еще что-то маловразумительное и
извинительное, уставился в пол и стал ждать грома небесного.
- Да чего тут думать... - Выдержав минутную паузу уронил шеф.
- Ну, это+ я не знаю даже+
- Думать особо нечего, но выходить из ситуации как-то надо. Так?
Я согласно шмыгнул носом и начал нервно теребить мокрый низ футболки.
Начальник помолчал еще, распаляя мое чувство вины, поиграл бровями, почесал переносицу и, наконец, произнес:
- Теперь я знаю твою постыдную тайну. Надо тебе узнать мою, чтобы выровнять ситуацию. Обмен компроматом, так сказать. Пойдем.
Он развернулся и толкнул дверь туалета. Я не совсем понял, что он имел в виду под "обменом компроматом", но выбора у меня особо не было, последовал за шефом, понурив голову и
пытаясь представить, чем же все это для меня закончится - увольнением, доской позора, штрафом?
В бодром темпе пройдя по коридорам нашего офиса мы попали в кабинет Василия Николаевича, в котором до того я был лишь однажды - на финальном собеседовании о приеме на работу.
С тех пор ничего особенно не изменилось. Рабочий стол шефа, настолько заваленный договорами, платежками и прочей документацией, что ноутбук и настольную лампу почти не видно,
кожаное кресло, стеклянный книжный шкаф, выполняющий в том числе функцию мини-бара, журнальный столик и низкие диванчики вокруг него, за ними - массивный шкаф для одежды и
архива бумаг.
- Присаживайся. - Шеф указал на диваны возле журнального столика, а сам двинулся в сторону того самого "мини-бара", который, в общем-то, представлял собой несколько бутылок
разномастного алкоголя и пару бокалов за стеклянной дверцей шкафчика.
Я осторожно присел и уперся взглядом в стол. Притащив литровую тару с каким-то элитным виски, бокалы, пепельницу и коробку с сигарами, Василий Николаевич опустился напротив
меня, вздохнул, наполнил посуду коричневой жидкостью, вынул сигару, обрезал ее карманной гильотиной и закурил.
Некоторое время он молча гонял дым в легкие и обратно. Его немногословность в этот вечер меня порядком угнетала, так что, в конце концов, я решил, что мне все равно ничего
хорошего не светит, и форсировал события - поднял свой бокал с вискарем, жестом приглашая шефа сделать уже, наконец, то же самое. Он не отказался. Мы чокнулись, я отпил грамм
двадцать, а вот начальник шумно выдохнул, осушил свое богемское стекло залпом, икнул, покраснел, зажмурился, осторожно выдохнул и тут же сделал глубокую затяжку. Когда он
снова открыл глаза, они слезились и выглядели мутноватыми. Мне подумалось, что для шефа это явно был не первый бокал за день, допил свое и налил нам по новой.
Мы снова чокнулись, выпили, я закурил легкую сигарету, а начальник, к счастью, снова заговорил:
- До меня тут слухи дошли, что ты влюблен в кого-то из аккаунтинга+
Я опять нервно сглотнул, но решил, что терять мне уже нечего и честно ответил:
- Из продаж. Новенькая. Алина.
- А она чего?
- Замужем. И мужа любит. Преданная. Верная. Я уже подбивал клинья на корпоративе+ И письма слал+ И+ Да черт с ним.
Мы снова выпили и помолчали.
- Вот и я тоже. - Возобновил разговор шеф.
- Что тоже?
- Влюблен. - Он глубоко затянулся, пустил несколько дымных колечек и устроился в кресле поудобней. - Понимаешь, я уже не молод+
- Василий Николаевич, вы еще хоть куда. - Неумело попытался польстить я.
- Просто Вася, это во-первых. А во-вторых, засунь свой язык себе в жопу и слушай.
Я правильно понял начальника и далее только подливал виски по ходу рассказа, вставляя реплики совсем редко, показывая, что слежу за нитью повествования. Говорил он довольно
долго, но повторялся, путался, вставлял много междометий и лишней матерщины - стройности монолога мешали виски, сигары и даже, похоже, душившие шефа слезы. Я старался уловить
только суть, пропуская мимо ушей лишние и вовсе не лирические отступления. Картина выстраивалась странная, нетипичная, непонятная.
- Я, повторюсь, не молод. Успешный бизнесмен. Дом за городом, квартира в центре, дом за границей, машины, яхта, все дела. Ну и, конечно, положение обязывает. Внешний вид,
поведение, этикет ебаный. Всегда здоров, всегда красив, всегда в образе. Жена, трое детишек. На официальных фото все веселы и смеются, довольны, блядь, жизнью. А вообще, не
поверишь, сплошные склоки. Жена меня ненавидит и живет со мной только из-за детей, старшая дочь недавно залетела, аборт был. Средняя бросила учиться. Младший сын с молоком
мамаши впитал ненависть ко мне, даже конфеты из рук не берет. Но это же нельзя никому показывать. И тут, посреди всей этой хуйни, разрываясь между улыбками в камеру и
скандалами с домашними, я влюбился+
- Вот, бля+ - выдавил я.
- Не то слово. Как щенок, как ребенок. Пиздец, а мне же уже полтинник скоро. Какая любовь? Какие, блядь, романсы под луной? И так все до хуя как сложно. И самое, блядь,
смешное, в кого? В кого, блядь?
- В кого? - Послушно спросил я.
- В Машу, блядь. В уборщицу!
Надо ли говорить, что я снова сглотнул очень нервно? Причем два раза.
Нет, конечно, наша уборщица не представляла собой стереотипную бабку в халате. Маше было лет сорок, простое миловидное, хотя и стареющее лицо. Тонкие запястья и длинные
пальцы. Что удивительно, не смотря на профессию, даже ухоженные. Фигуру разглядеть под мешковатой формой было сложно, но, вроде как, лишнего особо не проглядывалось, ноги
кривизной не отличались. А когда она нагибалась, чтобы помыть пол, попа отклячивалась у нее вполне даже аппетитно. Но. Но! Шеф! В уборщицу? Кто угодно, даже я, но не он же!
- Я сначала думал, что это какие-то чувственные галлюцинации. От стресса или что-то вроде. Старался не думать о ней. Забыть. Потом решил, что гормоны на старости лет шутят.
Решил успокоить. Помнишь, я зимой на неделю в Тайланд летал на переговоры? Так не было никаких переговоров. По блядям я там ходил. Наебался на год вперед казалось бы. Так нет.
Приехал - опять. Ладно, думаю, блажь, трахну, и отпустит. Потом уволю по-тихому, тыщ десять дам в зубы, и все. Трахнул. Она не артачилась особо. Мыла тут пол, я подошел сзади,
штаны ее спустил. Она пару раз сказала: "Нет" - да и все, потом застонала даже довольно. И что? И ни хуя! На следующий день снова захотел. И снова трахнул.
Пытаясь представить себе эротические сцены соития Василия Николаевича с уборщицей Машей, я чуть не поперхнулся виски. Не в смысле, от страха или отвращения, от несоответствия.
- Ну и пошло-поехало. Каждый вечер мы тут. В гостиницу еще пару раз ездили. На шашлыки как-то еще. Цветы я ей дарил, денег давал, ребенка ее в школу хорошую пристроил. Как у
людей почти. Но что-то меня мучило все это время. Ну почти все. Когда секс отпускало только, но потом возвращалось. Неправильно все это было. Неправильно. Не так, как надо. Я
старый богатый пердун. Она уборщица, подчиненная нижнего звена. Как это все могло закончиться? Как?
- И правда, как? - не удержался я.
- Да вот так. - Шеф достал из-под своего диванчика массивный степплер, заляпанный кровью и еще чем-то мерзким. - Убил. Вот этим. Забил насмерть.
Я судорожно схватил бутылку со стола и сделал несколько глотков:
- Что?!
Шеф поднялся, подошел к одежному шкафу и распахнул дверцу. Внутри лежало окровавленное тело Маши. Половина ее головы представляла собой отвратительное месиво. Привстав с
диванчика, я увидел лужу крови под дверцами, которую непонятно как не заметил, когда вошел в кабинет.
- Ну и вот. - Продолжил шеф, закрыв дверцу, вернувшись к столику и тоже не слабо глотнув из бутылки. - Час назад, буквально. Я в туалет-то чего зашел. Лицо холодной водой
ополоснуть. Горело сильно. А там ты+
Я мысленно проклял себя, свою привычку задерживаться на работе, свою тягу к мастурбации и всю порноиндустрию разом.
- Ты мне поможешь разобраться. Раз уж так все повернулось. - Шеф снова встал, открыл дверь шкафа, достал оттуда большие черные пластиковые пакеты для мусора и протянул мне.
Я поднялся, подошел к нему, стараясь не смотреть на труп, взял пакеты и спросил:
- Что делать?
- Разворачивай, упакуем.
Я расправил несколько пакетов, вставил три штуки один в другой. Шеф тем временем выволок Машу из шкафа. Мы кое-как запихали тело в мешки, еще один пакет накинули сверху.
Василий Николаевич выудил откуда-то скотч, мы обмотали получившийся бесформенный куль, придав ему вид+ ну+ вид трупа завернутого в пакеты для мусора, обмотанного скотчем, и
оттащили его к двери.
- Я пойду отпущу охранника и подгоню машину, а ты приберись тут. - Шеф кивнул в сторону размазанной по полу кровищи, переступил через Машу и вышел.
Я закурил, шатаясь сходил в подсобку за необходимым инструментарием, набрал в туалете два ведра воды и стал собирать кровь тряпками. Получалось плохо. Меня трясло от страха и
опьянения. Казалось, что кто-нибудь сейчас войдет, и мне пиздец. Время растягивалось, как гондон. Тошнило.
Шеф вернулся без пиджака, окинул взглядом красные разводы на полу и сказал:
- Ладно, потом доделаешь, пошли, бери ее за голову.
Я подошел к мешку и послушно приподнял его с той стороны, где под полиэтиленом угадывались очертания разможженного черепа. Василий Николаевич взял куль с другой стороны и мы
двинулись на выход. Нас обоих шатало. Мы задевали мешком стены и стукались сами об углы. Минутный обычно путь до выхода из офиса занял не меньше четверти часа.
Джип начальника был припаркован у крыльца. Мы поставили кулек с трупом вертикально, шеф облокотил его на меня и стал открывать багажник. От мысли, что я стою в обнимку с
мертвым телом Маши, меня все-таки стошнило. Я не мог отпустить мешок, а потому блевал себе прямо на футболку. Дождавшись, пока я прекращу этот процесс, Василий Николаевич
помог мне сгрузить тело в машину. Хлопнув дверцей багажника, он процедил:
- Садись, поехали.
Я хотел отказаться, но чувствовал, что ничего не выйдет. Ехали молча. Курили. Я боялся каждого столба и каждой встречной машины.
- Мы куда, вообще?
- У меня рядом с домом свалка есть, там ям много, зароем в какую-нибудь.
- Ясно. Выпить есть?
- Пошарь на заднем сидении, там что-то валялось.
Там действительно валялось. Початая поллитровка дорогой водки. Я отпил из горла и протянул шефу. Он не отказался.
Успешно проскочив пост ДПС на кольцевой, мы еще немного гнали вперед по трассе, потом свернули на проселки. Попетляв по дачному поселку, подъехали к комплексу коттеджей,
объехали его справа и углубились в лес по просеке. Наконец уткнулись в свалку. Лопаты мы, конечно, не захватили, поэтому, найдя глубокую яму с отбросами и закинув туда труп,
стали забрасывать его мусором вручную. Меня снова стошнило. Неясно от чего - от страха, от вони свалки, от алкоголя или от всего разом. Вернувшись к машине, мы допили водку,
сели на траву и закурили. Перемазанные с ног до головы мы просто сидели и пускали дым. Каждый о своем.
- Теперь мне придется тебя убить. - Истерически хихикая сказал шеф.
- Хорошо, не уволить. - Так же мудацки пошутил я, и мы оба заржали.
Смешного ничего, конечно, не было, просто прорвало что-то. Докурив, мы сели в джип и поехали обратно. Снова молча. Только по дороге я попросил остановить у какого-то пруда и
вошел в воду прямо в одежде. Сил отмывать кровь, грязь и вонь уже не было, просто хотелось свежей влаги. Шеф немного подумал, глядя на меня, и сделал то же самое. Оставалось
только вернуться в офис и домыть пол в кабинете начальника. А потом кофеечку, и домой к телевизору с ледяной водкой из холодильника.
Спустя месяц я все еще работал там же. Василия Николаевича старался избегать и все пытался выдумать способ исчезнуть к чертовой матери из конторы, из города, из страны, из
жизни... Не выходило+ Был вечер. Почти все ушли. Я тоже собирался добить какой-то документ, закрыть крышку ноутбука и свалить. Шеф скрипнул дверью кабинета, как пружиной
старой железной кровати. В руках у него были бутыль виски и бокалы. Они присел на край моего стола и разлил спиртное. Молча чокнулись, выпили, закурили: я сигарету, он - снова
сигару. Молчание тяготило.
- Как жизнь? - Начал шеф.
- Хуево что-то.
- Как с Алиной?
- Примерно также. Хотя я и смог развести ее на поцелуй на прошлой неделе, когда бухали в честь чьего-то дня рождения в боулинге. Утром отмазалась - пьяная была, случайность,
типа.
- Да. Херня.
Шеф вынул из кармана степплер и со стуком поставил его на стол:
- Я ее попросил задержаться сегодня для важного разговора. Она в моем кабинете ждет сейчас.
Я посмотрел на Василия Николаевича... просто Васю. Потом на степплер. Потом снова на Васю. Потом затушил сигарету прямо в стол, глотнул из горла вискаря, взял в руку удобное
орудие канцелярии и вышел из кабинета.
- Я пока в туалет схожу. - Крикнул мне в спину шеф.
Romantique-оглы
*** Как я торговался в Китае.***
Первым делом я поехал покупать куртку. Приехал в торговый комплекс,
который находится рядом с Шанхайским музеем науки и техники - там есть
одежда лаовайских размеров. Походил, посмотрел, поотбивался от
назойливых зазывал, предлагающих всякие ролексы и футболки от Армани,
приглядел объект моих вожделений. Немаловажным фактором для меня было
то, что в этом магазине в тот момент не было покупателей - я очень
волновался, и зрители могли мне помешать. Я зашел в магазинчик.
Там у прилавка стояла девчушка, в углу сидел парнишка и болтал по
телефону. Я ткнул пальцем в куртку, девушка мне ее подала, я примерил.
Как на меня шита. И качество хорошее - плотный верх, пристегивающаяся
подкладка из толстой шерстяной ткани.
- Сколько?
- Тысяча юаней.
- Пятьсот.
Это была именно та цена, за которую я был готов эту куртку купить. И я
думаю, они были готовы ее по такой цене отдать. При этом еще и
радовались бы, что "развели" лаовая. Но девушка, конечно же, начала мне
рассказывать о потрясающем качестве, о том, что дешевле курток здесь
вообще нет, потом, глубокомысленно нахмурив лоб, потыкала в кнопки
калькулятора с таким видом, будто считала убытки, и выдала:
- Восемьсот.
Я ответил:
- Четыреста пятьдесят.
Девушка пару раз хлопнула глазами, но, похоже, не въехала - уж слишком
невероятным показался ей мой ход. Она опять поныла о тяжелой жизни в
Китае вообще и ейной личной жизни в частности и скинула еще:
- Семьсот.
Я ответил:
- Четыреста.
Она пару раз хватанула ртом воздух, как вытащенная из воды рыба, пытаясь
что-то сказать, потом ошарашено посмотрела на парнишку, который как раз
закончил говорить по телефону. Он почувствовал неладное, поднялся и
подошел к нам. Девушка опять посмотрела на меня, на него, опять на меня,
снова пару раз открыла и закрыла рот и, наконец, выдавила из себя:
- Шестьсот пятьдесят.
Я ответил:
- Триста пятьдесят.
Все. Ее мир разрушился. Осколки этой мировой катастрофы взорвали изнутри
нетренированный девичий мозг... Она жалобно залопотала что-то на китайском
парнишке. Тот выслушал ее и обратился ко мне на хорошем английском:
- Ты что, не хочешь взять эту чудесную, замечательную, потрясающую
куртку?!! Это же лучшая куртка, которую ты можешь найти в Шанхае!!!
Я ответил еще более экзальтированно:
- Я вижу, что это лучшая куртка в Шанхае, и я очень хочу ее взять!!!
Правда - очень-очень!!!! Эта куртка - моя мечта с самого детства!!!!!
- Почему же ты ее не берешь?!!
- Потому что я не готов заплатить за нее шестьсот пятьдесят юаней.
- А какая твоя цена?
- Моя цена (я подчеркнул интонацией слово "моя") очень высокая, выше
неба! - Я подмигнул ему и мило улыбнулся, продемонстрировав во всей
красе высокий профессионализм питерских стоматологов. - А цена, по
которой я готов купить эту куртку - триста пятьдесят.
- Ну нет, это невозможно! - Он изобразил возмущение настолько
естественно, что слышно было, как где-то там, на небесах, Станиславский
застонал от зависти. - Я, конечно, могу скинуть еще... Только потому, что
ты мне нравишься... Пусть будет шестьсот!
Я улыбнулся еще милее и сказал:
- Триста!
Парнишка оказался гораздо смышленее девушки: он впал в ступор сразу.
Девушка пропищала ему что-то дрожащим голоском и ушла в угол - наверное,
горевать об утраченной вере в человечество.
Парнишка похватал ртом воздух и, наконец, выдавил:
- Пятьсот пятьдесят...
Я не думал ни секунды - надо было добивать ошеломленного противника:
- Двести пятьдесят!
- А... А... (долгая пауза) Пятьсот!
- Двести!
Девчонка возмущенно залопотала ему что-то из угла, тыкая в меня пальцем
так, будто хотела пригвоздить на месте. Парнишка с трудом вернул глаза
из положения ближневосточных, навыкате, в дальневосточные и возопил в
праведном гневе:
- Но ведь ты же в самом начале был готов купить эту куртку за пятьсот!
- Но вы же не были готовы мне продать ее за пятьсот!
- Но теперь-то мы готовы!
- Да, но теперь я не готов! Я готов купить ее за двести. О'кей? Или
будем дальше торговаться?
Самое сложное для меня в этой ситуации было не расхохотаться. Боюсь,
сделай я так - и они выперли бы меня взашей. Но мне нужна была куртка.
- Мы не можем продать тебе ее за двести... - На парнишку жалко было
смотреть - он чуть не плакал. Я понимаю, что он мог бы продать мне эту
куртку и за двести - приблизительно так она и стоила с минимально
допустимой для китайского рынка наценкой. Но слезы в его глазах были
вызваны другим: его, китайца, торговца в х*ен знает каком поколении,
какой-то лаовай "разводил". Причем "разводил" так технично, что он не
мог придумать никаких контрмер. Вообще. - Что же делать, что же
делать?!! - вдруг запричитал он.
Эх, блин!.. Все мои беды - от гуманизма и человеколюбия...
- Слушай, - я наклонился и доверительно зашептал ему на ухо, - я знаю,
как можно решить эту проблему. Только тебе скажу, как другу...
- Как?!!
- Вот смотри: твоя цена сейчас - пятьсот, так? - Он обреченно кивнул. -
Моя цена - двести, так? - Он кивнул опять и шмыгнул носом.
Я взял из его безвольных пальцев калькулятор, повернул к нему дисплеем и
набрал: пятьсот плюс двести разделить на два. Получилось, как вы
понимаете, триста пятьдесят.
- Давай посередине между твоей ценой и моей, о'кей? И то - только
потому, что ты мне нравишься...
Он тупо смотрел на калькулятор и молчал. То ли не мог поверить, что я
вдруг проявил такую сверхъестественную доброту (он ведь уже записал
меня, по всей видимости, в дьяволы), то ли все еще горько оплакивал свою
судьбу, которая свела его с этим моральным уродом (со мной то есть).
Я встряхнул его за плечо: - О'кей? Договорились? Хао? ("хорошо"
по-китайски)
Он долго и прерывисто вздохнул и прошептал: - Хао...
По-моему, девушка в углу плакала - то ли ей жалко было куртку, то ли это
были слезы облегчения оттого, что я, наконец-то, уберусь из их
магазинчика.
Парнишка был реально в шоке. Я это понял, когда расплачивался.
Обычно китайцы очень придирчиво разглядывают купюры, смотрят на них под
разными углами, на свет, корябают ногтем, особенно ушлые даже кладут на
стол, накрывают сверху тонкой рисовой бумагой и изо всех сил трут
монеткой плашмя - на бумаге проступает мудрый профиль Великого Кормчего.
Парнишка же взял мои три сотенные и один полтинник так, будто они жгли
его пальцы, и быстро засунул в стол. Молча упаковал куртку. Подал пакет
мне.
- Большое вам спасибо! У вас очень хороший магазин - я обязательно приду
к вам еще! Карточку не дадите?
Рука парнишки дернулась, было, по инерции за карточкой, но девушка,
наверное, прожгла его спину таким взглядом, что он аж поежился...
- А... Ты знаешь, карточки у нас закончились... Как раз... Сегодня... В
следующий раз дадим, хорошо?
Видно было по его глазам, что если я еще раз приду к нему, он даст мне
карточку, намазанную каким-нибудь китайским ядом. Причем особо
изощренным - чтобы умирал я долго и мучительно.
- Ну, хорошо, тогда увидимся! Спасибо еще раз! У тебя очень хороший
английский язык! - Я улыбнулся ему, повернулся к девушке, улыбнулся еще
шире. - Всего хорошего! У Вас очень красивые волосы!
На выходе повернулся, улыбнулся так, что аж заломило скулы, и помахал им
рукой: - До встречи! Я приду к вам снова, я клянусь!
Они не шелохнулись. Лица их были темны.
Сердце мое пело и ликовало (наверное, я все-таки действительно моральный
урод). Я понял, что мне начинает нравиться торговаться!
Я зашел еще в один магазинчик, чтобы купить себе несколько свитеров -
выходных и для дома, потому что зимой в Шанхае отопления нет. Выбрал
несколько штук, примерил, спросил цену, назвал свою. Пожилой дядька,
который там торговал, сделал свой первый ход на понижение цены, я сделал
свой. Дядька просек мою стратегию сразу. И, надо отдать ему должное,
оказался гораздо сообразительнее молодежи - опыт, наверное, сказался.
После еще одного осторожного хода (просто чтобы убедиться, не ошибся ли
он в моих моральных, а точнее, аморальных, принципах) он сразу сказал:
- Погоди, погоди! Твоя первая цена, по которой ты хотел купить, была
четыреста?
- Ага!
- А сейчас ты хочешь купить это за двести?
- Точно!
- Давай пополам, а? За триста отдаю!
- Как другу?
- Как брату!..
Я думаю, сказалось то, что рядом стояли две пожилые немки и один молодой
янкес и с интересом прислушивались к нашему диалогу, даже бросив
ковыряться в разложенных на прилавке шмотках. Дядька понял, что лучше от
меня быстро отделаться, пока остальные покупатели не врубились в то, что
происходит. Он так же, не глядя, швырнул мои деньги в стол, быстро
упаковал все и чуть ли не на руках бережно отнес меня к выходу из
магазина, приговаривая, что я его самый лучший и любимый покупатель, и
сердечно уверяя, что будет счастлив видеть меня снова. Визитку свою,
правда, при этом не дал. Тоже, наверное, закончились. Вот прямо сейчас...
Я окончательно пал морально, до уровня "ниже плинтуса". И безжалостно
растоптал души еще трех продавцов, купив себе по той же схеме кроссовки,
ботинки, несколько футболок и теплый халат, расшитый драконами.
Я вряд ли буду носить этот халат. Я купил его просто потому, что я люблю
торговаться...
****
Поздравьте меня! Я купила книгу "Библия секса", самую плохо переведенную книгу последних лет.
Вы не представляете, как много я узнала об анатомии, философии и прочих глупостях. Автор так часто прибегает к сравнениям, как будто пытается объяснить бушмену преимущество
новосибирских валенок над магаданскими, используя при этом португало-эскимосский словарь. Видимо, эта книга писалась для девственников. Но ее ни в коем случае нельзя читать
девственникам!!!
Глава "учиться массировать женские гениталии"
"Часы. Думайте о часах. Закройте глаза и думайте о часах, старинных часах с большим маятником, с маленьким маятником или о часах с кукушкой, если можете... Самый эффективный
способ обследования женских наружных половых органов и влагалища заключается в том, чтобы представить их в виде циферблата часов". (Парень, ты шизанешься, когда оттуда кукушка
вылезет...)
"Чтобы понять, как ощущается твердый пенис, найдите парня (логично) который увлекается посещениями тренажерного зала, и попросите его (ну, ну??) согнуть руку в локте
(упс...). Твердый бицепс на ощупь похож на твердый пенис, хотя такого размера (секунду, а как же с формой??) он бывает только в мечтах некоторых мужчин"
"Яички обычно сидят на заднем сиденье пениса". (даже не пытаюсь себе этого представить)
"Если перед началом оральной стимуляции мужского пениса (кстати, зачем в данном случае определение, я вообще не поняла. А чьего еще??) вы положите в рот немного зубной пасты,
то это поможет вам справиться с нежелательным привкусом" (Я, может, чего-то не понимаю, но она же щиплет???)
"Пушок с подветренной стороны" один из подзаголовков подробного описания женских половых органов. (Люди, люди, где там подветренная сторона???)
"Упражнение по вращению клитора зависит от его размера и расположения, а также чувствительности" (Мартышка, Удав, Попугай и Слоненок с зарядкой для хвоста нервно курят в
коридоре)
"В нашей культуре женские гениталии обычно завернуты во все, что угодно, от шелка до трико или от кожи до кружев". (Женские? Завернуты? Я опять чего-то не понимаю:)
"Одни клиторы буквально срываются с места вам навстречу, чтобы пожать вам руку": (чур меня, чур!)
"Клитор часто располагается таким образом, чтобы тереться носом о входящий во влагалище пенис". (Тереться ЧЕМ? Хотя он же только что пожимал кому-то руку...)
"Если вам повезло и вы пробовали заниматься сексом с разными женщинами и делали это в здравом уме и светлой памяти, то вы могли заметить, что не все влагалища устроены
одинаково". (Мда, не все йогурты одинаково полезны:)
"Если женщина не знает, где у нее яичники, то во время следующего осмотра она может попросить своего гинеколога показать ей их". (Дорогая, видите эту банку?)
"Одни люди испытывают оргазм, когда любимый человек целует им шею или спину, а другим для этого требуется пара динамитных шашек между ног". (Вот она, причина синдрома шахида!)
"Когда вы имеете дело с пенисом, вы можете задушить его практически до смерти, а он от этого будет только тверже". (Задушить?? Его???)
"Мужчины совершают большую ошибку, когда лишают свои пальцы чувства юмора". (Как? Ну как они это делают?)
"Некоторые пары предпочитают, чтобы женщина сидела на груди мужчины с расставленными ногами и лицом к его ногам (допустим). При такой позиции голова женщины обращена лицом
прямо на юг (в то время как голова мужчины ориентирована на север)". (Ммммм, вы когда-нибудь пробовали громоздиться на человека, держа в руках компас и четко ориентируя себя
по местности???)
"Среднестатистический пенис имеет некоторые части, которые обладают особой чувствительностью, а все остальные его части существуют просто для того, чтобы было чем
похвастать". (Без коментариев)
"Стержень клитора носит тонкий непромокаемый защитный костюм, (Да???) который называется клиторальным капюшоном. Этот капюшон защищает клитор от невзгод жизни в промежности".
(Да вы поэт, батенька.)
"Эта область очень невелика по размеру и располагается по соседству с клитором, а это может просто означать, что стучать надо в парадную дверь" (*стучит головой о стену*
Где?? Где там дверь, тем более, парадная??)
"мы, мужчины, учимся мастурбировать, пока пьем чай" (Знаешь, сыночка, бывает и просто файф о'клок)
"согните пальцы рук так, как будто вы молите бога о том, чтобы только что подписанный вами чек не оказался неоплаченным из-за отсутствия денег на вашем банковском счету, с
той только разницей, что держать вы будете не чек, а мужской пенис" (Я бы сказала, нех**вая такая разница... Но я никогда, никогда, как бы я не была развращена, не позволю
себе сделать с чеком ТАКОЕ...)
"...затем подтягивайте руку по направлению в груди мужчины так, словно вы пытаетесь вытянуть из него наружу все самые лучшие ощущения и перетащить их на кожу живота" (Если
честно, никак не могу это откомментировать, потому что физически не могу представить)
"Воспользуйтесь вашей счастливой рукой для того, чтобы натянуть кожу у основания пениса мужчины" (Мне уже надоело читать о пенисе мужчины, но это, видимо, дань
политкорректности. Но счастливая рука? Это что, та, пальцы которой не лишены чувства юмора?)
"Женщины часто предполагают, что пенис мужчины приклеен или прикреплен степлером к передней части его лобковой кости". (Он ЧТО??? Он ЧЕМ????????)
"сосание пениса не повлияет на качество оральной стимуляции, если только мужчина не держал его в морозильной камере" (Угу, угу... А потом достал из морозильной камеры и
степлером его, степлером)
"Заставьте ваши слюнные железы петь во время занятий оральным сексом" (Да, увольте ваши голосовые связки)
"...вам не надо будет беспокоиться о том, что лобковые волосы вашей партнерши будут наматываться на ваши гланды..." (Какой кадр для фильма ужасов...)
"Кукурузные хлопья были изобретены для детей с целью поддерживать их растущий организм, а также для того, чтобы они не занимались такой ужасной вещью, как мастурбация" (М-да,
цитата для книги "Все, чего вы не хотели знать о продуктах питания")
"...когда он лежит лицом вниз на матраце с твердым пенисом..." (Последнее наименование хорошо бы смотрелось в каталоге IKEA)
"Поскольку ваш автор вырос в сельской местности, он знал, что мужчина никогда не встанет между женщиной и ее лошадью" (Тяжелое детство, деревянные игрушки, и если бы не
лошади...)
