Роды в Украине: подвиг, за который нужно еще заплатить
Рождение ребенка в Украине – фундамент большого черного рынка. Публикация, которую мы предлагаем читателю, написана российской журналисткой, ставшей чужой в России и получившей вид на жительство в нашей стране, где она решила рожать своего второго ребенка.
Мы много и шумно боремся с коррупцией. У нас выстроена сложная система антикоррупционных органов, обходящаяся государству недешево. Но на уровне рядового украинца все осталось, как было. Поборы и взятки сопровождают нас на каждом шагу. Народ не ропщет, потому что привык, потому, что коррупция вошла в образ жизни, стала традицией; она как угарный газ – убивающий без цвета, запаха и вкуса. И только люди, приехавшие к нам жить из-за границы, поражаются размахом того, с чем встречаются. Публикация, которую предложили читателю в агентстве
Укринформ
, написана российской журналисткой, ставшей чужой в России и получившей вид на жительство в нашей стране, где она решила рожать своего второго ребенка. Это история, построенная на личном опыте и одновременно — взгляд со стороны. В этом ее ценность.
…Рождение ребенка в Украине – основа большого черного рынка. Государственные родильные дома фактически занимаются незаконной коммерческой деятельностью, под разными предлогами взимая плату за услуги, которые по закону должны быть бесплатны.
Тысячи и тысячи женщин, которые рожают детей в Украине, могут подписаться под этой историей.
Это история о том, как я рожала здесь ребенка.
Родила прекрасную девку – это лирическая часть. Я не о ней.
Я о том, что столкнулась с тотальной коррупцией, вымогательством денег, психологическим давлением и систематическим нарушением, в частности, Конституции Украины, Основ законодательства Украины о здравоохранении и Уголовного кодекса. Я стала жертвой и невольной соучастницей этих преступлений, и моя история – типична.
Ее суть в том, что ни одна из услуг государственных родильных домов Украины не является по-настоящему бесплатной. Рождение ребенка – это основа большого черного рынка, который унижает человеческое достоинство людей уж точно не меньше, чем ситуация на Донбассе или в Крыму.
Право на медицинскую помощь и охрану здоровья гарантирует статья 49 Конституции Украины. Статья 184 Уголовного кодекса Украины предусматривает ответственность за нарушение этого права, в том числе отказ от принятия в лечебное учреждение, а также за требование оплаты лечения, лекарств и иных медицинских услуг. За эти нарушения предполагается наказание вплоть до ареста сроком до шести месяцев. В Основах законодательства Украины о здравоохранении говорится о правах граждан на медицинскую помощь, выбор и смену врача, отдельная статья посвящена правам матерей и новорожденных – им гарантирована квалифицированная медицинская помощь и наблюдение…
Как будто бы этих законов не существует. Нормой считается не их соблюдение, а то, что за рождение ребенка нужно платить большие деньги.
Все начинается на стадии беременности.
Когда беременная женщина встает на учет в женскую консультацию, – это необходимо не только для того, чтобы следить за здоровьем, но и для того, чтобы сдать необходимые анализы и завести так называемую обменную карту, без которой рожать можно лишь в инфекционном отделении роддомов, то есть в аду, – она впервые сталкивается со словами «благотворительное пожертвование».
Под видом пожертвования и происходит в основном вымогательство денег в родильных домах и консультациях при них.
400 гривен – это минимум для тех, кто хочет встать на учет, не имея нужной прописки – бессмысленного атавизма советской эпохи и основы другого черного рынка, достойного отдельной статьи.
Если прописка есть – 400 гривен можно не платить. Но требуются многие другие «пожертвования».
За заведение обменной карты – рекламной брошюры, внутри которой вшиты бланки о здоровье, — с меня взяли 30 гривен.
За каждый анализ берут деньги, перед каждым требуют купить и принести перчатки и шприцы.
«Сложные» анализы, например, на ВИЧ/СПИД, обходятся в 200 гривен и оформляются как пожертвование: выдается бланк, на котором написано, что такая-то жертвует в благотворительный фонд при роддоме такую-то сумму. Какую – говорят в кабинете, где делался анализ.
Простые анализы стоят дешевле: 10 гривен за анализ мочи, 20-50 – крови. Беременные часто их сдают. В день в консультации проводят десятки таких анализов. Есть еще совсем сложные анализы типа бактериального посева – за ними врачи консультации посылают в платные лаборатории, которые им нравятся, – в таких лабораториях у вас спросят фамилию врача, там ведут учет, кто сколько клиентов к ним направил.
Есть еще принудительное пожертвование в виде крови. В женской консультации врач выдает женщине талон-приглашение родственника стать донором, как правило, со словами «Времена сейчас сложные». Ему (обычно мужу) настоятельно предлагается сдать кровь, и через полгода – сдать кровь повторно (чтобы исключить вероятность заражения ВИЧ).
Предлагают это сделать настолько навязчиво, что родственники женщины зачастую платят взятку в 200 гривен на станции переливания крови, чтобы получить отметку о том, что кровь сдана. Для большинства это проще, чем отказаться сдавать кровь.
Гинеколог женской консультации не осмотрит женщину просто так. Для этого она должна купить в аптеке набор для осмотра. Консультации не оснащены одноразовыми пеленками и простыми инструментами для этой процедуры. В моей консультации даже не проводилось ультразвукового исследования. Кто-то ходил в частные клиники, кто-то – к специалисту УЗИ в роддом, разумеется тоже не бесплатно, не быстро и по блату (врачу консультации нужно дать денег, 50-100 гривен, он позвонит в роддом и предупредит, что пациент придет делать УЗИ), поскольку в роддоме аппарат УЗИ тоже лишь один, и специалист один, и очередь к нему полна хаоса и неопределенности, а запись (тем более электронная) отсутствует как институт.
Аппарат кардиотокграфии (КТГ), который позволяет услышать сердцебиение ребенка и оценить его активность, в женской консультации один (в роддоме тоже). Пройти процедуру можно строго по записи и за 70 гривен, которые кладутся в тумбочку и как пожертвование не оформляются. Возле кабинета – всегда очередь. Потому что никто не может заставить ребенка в утробе сидеть смирно, чтобы аппарат КТГ фиксировал его сердцебиение, и иногда на это требуется целый час, а записывают женщин с интервалом в двадцать минут.
Весы в женской консультации тоже одни. Такие огромные, с грузиком.
Однажды в женской консультации сломался туалет. Прорвало трубу. Это настоящая катастрофа для места скопления беременных, потому что они все время хотят в туалет. Врачи консультации сами скидывались на ремонт. Моя врач также жаловалась, что казенный тахометр сломался. Ей пришлось принести на работу свой собственный.
Все это – мелочи по сравнению с тем, что начинается ближе к родам.
У беременных есть на выбор две стратегии: можно договариваться с врачом накануне родов или приехать в роддом на скорой помощи и рожать у дежурной бригады. Платить приходится в любом случае, в первом – больше, поскольку вы «благодарите» врача. Сумма благодарности часто оговаривается с врачом накануне родов. Это может быть и 100, и 300 долларов, но «хорошим тоном» считается сумма в 500 долларов. Такую цену чаще всего можно видеть на тематических форумах женщин, недавно ставших матерями. С врачом, как правило, знакомит врач женской консультации, которому вы платите пару сотен гривен за посредничество. Так было в моем случае.
Вне зависимости от договоренностей с врачом, каждой женщине выставляют счет за потраченные на нее во время и после родов лекарства. Чеков не выписывают. Просто говорят: с вас – столько. Как правило, эти лекарства якобы берутся из аптеки при роддоме – учреждения загадочного с точки зрения права и бизнеса. Некоторые просят список нужных медикаментов заранее, потому что в других аптеках он может обойтись дешевле.
Я попросила список заранее и купила медикаментов примерно на 300 гривен. Что не спасло меня от счета, который мне выставили по итогам экстренного кесарева сечения: 5360 гривен. Ни одного чека и ни одного документа мне не выдали.
Эту сумму мне назвали еще тогда, когда я лежала в послеоперационной палате. Вскоре после нее мне озвучили новую. Делавший эпидуральную анестезию анестезиолог подошел ко мне и сказал, что я должна решить некие «морально-этические вопросы со своим врачом, который его не обидит». Своему врачу я заплатила все, что у меня осталось после оплаты медикаментов – чуть-чуть больше этой суммы, больше не было. Я знала по отзывам, что врач делится деньгами со своей бригадой, и морально-этических вопросов у анестезиолога возникнуть было не должно. Однако они его явно мучили. Спустя несколько минут он вновь подошел ко мне и сказал:
«Буду говорить быстро и на ушко. Моя смена работает в воскресенье. Мне нужно принести в пределах ста долларов, и в пределах пятидесяти – девочкам». Под девочками он подразумевал участвовавших в операции медицинских работниц роддома.
Воскресенье наступило через пару дней. Анестезиолог пришел и спросил, как мои дела. Я ответила, что замечательно, он помолчал и спустя паузу ушел. К моменту его прихода с меня еще не раз брали деньги.
200 гривен с меня потребовали в детском отделении роддома. Сестра несколько раз приходила за ними, показывая список, который якобы был использован для обслуживания моего ребенка. В нем был витамин К, масло для кожи, вода, вата, дезинфицирующее средство, детская смесь и справка (!) – видимо, имелась в виду справка о ребенке, которую роддом направляет в детскую поликлинику.
Она предложила или приобрести товары из списка самим, послав мужа в городскую аптеку, либо заплатить 200 гривен. Она также велела купить перчатки для осмотра ребенка и капли для живота и носа, которые могут понадобиться ребенку теоретически.
100 гривен забрал невропатолог. Забрал при любопытных обстоятельствах. В палату пришла сестра детского отделения и сообщила, что предстоит консультация невропатолога, причем платная – стоимостью 80 гривен. Никто не решился от нее отказаться: здоровье ребенка дороже. Моя соседка по палате рассказала, что прослушав невропатолога, замешкала, и он сообщил ей, что она может «отблагодарить его, если все устраивает». Ни о какой официальной плате и фиксированной стоимости речь уже не шла.
Просто женщин дезинформировала сестра, и они платили невропатологу за якобы платную консультацию, он же всегда мог сказать, что они просто проявляли благодарность, а медсестра все перепутала. Я, прослушав невропатолога, протянула ему 100 гривен, рассчитывая получить сдачи, но невропатолог просто исчез, сунув мне визитку и предложив обращаться за его услугами. Такие визитки в роддоме давали многие: консультанты по грудному вскармливанию, педиатры – все, кто рассчитывал заработать еще и после выписки пациентов.
800 гривен стоила палата: по двести гривен в день. Это была обычная двухместная палата с занюханной подушкой, запятнанным одеялом и не идеальной чистотой.
В ней был телевизор – наверное, самая бессмысленная вещь, которая только может быть в послеродовой палате, — и холодильник. Постельное белье каждая роженица привозит свое. Другие палаты – палаты люкс, как их называют санитарки, стоят дороже – 500 гривен в сутки.
Нас с соседками больше всего мучил один вопрос:
Существует ли хоть что-то бесплатное в государственном роддоме?
Оказывается, существует. В роддоме есть одна (!) палата, за пребывание в которой, по слухам, не берут денег. Четырехместная. Моя соседка лежала в ней после предыдущих родов. Там ей было душно, шумно и тяжело.
«Мы с мужем восемь лет копили на вторые роды, — сказала она мне. — Но на палате экономить мы не стали».
Еще одна бесплатная услуга роддома – это так называемое трехразовое питание. Об этом бесплатном чуде возвещали плакаты, расклеенные на двери чуть ли не каждой палаты.
Завтрак – каша с булкой, обед – маленькие порции салата, супа и каких-нибудь тефтелей с макаронами, ужин – стакан кефира с булкой. Одна моя соседка упала в обморок после родов. Она очень хотела есть и не могла вставать из-за головокружения. Она родила ночью. За палату деньги с нее взяли, как если бы она родила и вселилась в нее днем, а вот завтрака для нее не нашлось – слишком поздно родила, и фирму, привозящую в роддом пищу, не предупредили.
По таинственным причинам перед выпиской для меня не нашлось обеда: «Мы покормим тех, кто остается», сообщили мне.
Я не спорила. Аппетит отбила накануне старшая акушерка. К ней меня направила медсестра: «Идите рассчитываться за палату».
«Где эта русская?», — спрашивала старшая акушерка коллег, думая, видимо, что я не слышу. «Почему ваш паспорт у вас?»
Она злилась. Под паспортом она имела в виду, вероятно, мой постоянный вид на жительство, уравнивающий меня в правах с гражданами (за исключением права избирать и быть избранной в органы власти). Паспорта у родивших женщин, действительно, отбирают и выдают при выписке. Старшей акушерке не понравилось мое утверждение о том, что этот документ должен храниться у владельца. Двумя днями ранее я попросила его мне вернуть, и врач-ординатор швырнул документ мне на тумбочку со словами «Да хоть спите с ним».
Старшая акушерка пригласила меня подписать бумаги для выписки, взяла 800 гривен за палату в виде благотворительного пожертвования и даже выдала «чек» — бумажку с печатью роддома, где сказано, что с меня взяли 800 гривен на основании моего заявления о благотворительном пожертвовании. Еще она требовала 150 гривен благотворительного взноса «на предродовое отделение, родильный зал и послеродовое» и по 5 гривен за некие справки. Тут я оказала сопротивление.
Во-первых, я не была в родильном зале. Меня оперировали. «Это то же самое,» — парировала она. Во-вторых, в предродовом отделении я провела не больше получаса – в сильных схватках и с кровотечением, которые не стали ни для кого из его сотрудников поводом пропустить меня без очереди на КТГ или УЗИ. Меня спасла мой врач, которая оказалась рядом и за руку провела на УЗИ. А за палату в послеродовом отделении я и так заплатила деньги, которые платить по закону была не должна.
«Не можете – не платите», — крикнула старшая акушерка и не взяла ни 5 гривен, ни 150, ограничившись 800.
Я выписывалась, и в этом был мой козырь – на меня уже не так просто было надавить.
Затем она велела мне отнести в женскую консультацию бумагу о состоянии моего здоровья. До отказа платить 150 гривен она говорила, что передаст ее самостоятельно (врачи роддома и консультации почти ежедневно видятся на утренних планерках – «пятиминутках»). Это, видимо, была ее месть.
Таковы самые запомнившиеся мне моменты пребывания в роддоме. Итого я оставила там около 15000 гривен – то есть почти 600 долларов (не считая деньги, оставленные в женской консультации). Все эти деньги были потрачены мной под давлением, в том числе при помощи вымогательств, за исключением суммы, которую я искренне заплатила своему врачу. Врач не называл мне конкретных цифр и блестяще сделал свою работу в очень сложной ситуации.
Почему же я отдала остальные деньги?
Почему все мы им платили? Это второй вопрос, который мучил меня, моих соседок и родивших в украинских роддомах собеседниц.
Потому что никто не хотел ставить эксперименты на себе и своем ребенке.
Счет за медикаменты мне выставили тогда, когда я была разлучена с ребенком и парализована. Это не лучшее состояние, чтобы отстаивать свои права.
«В другом роддоме ставят счет до, а не после, так что нам еще повезло,» — делились опытом родившие женщины.
Мы слышали стоны тех женщин из родильного отделения, кто не договаривался накануне с врачом и лежал покинутый, в одиночестве. Или не заплатил акушерке «за внимание».
У нас был общий страх – «чтобы не навредили».
Я, например, смогла воспротивиться лишь анестезиологу, который неумело вымогал 150 долларов на «морально-этические» нужды и частично – старшей акушерке. В первом случае у меня просто не было денег, во втором – мне через несколько минут предстояла выписка, свобода, безопасность.
Описанное происходило в 5 роддоме Одессы и подведомственной ему 1 женской консультации. Ситуация в других роддомах города и страны – такая же. Немного разнятся расценки. Но суть – отсутствие института бесплатных родов – одна.
Именно поэтому в тексте не названы фамилии. Анестезиолог, старшая акушерка, невропатолог с сообщницей-медсестрой и другие люди, бравшие деньги за то, что должно быть бесплатно, – такие же жертвы системы, как и я. Их увольнение или дисциплинарное взыскание не изменит систему. Я готова поделиться именами и диктофонными записями требования с меня денег с прокуратурой, которая, надеюсь, заинтересуются этой ситуацией в рамках масштабного расследования. Но оно не должно свестись лишь к наказанию стрелочников. Это не решит проблему.
Понятно, что мало и просто ужесточить наказание за вымогательства и вместо воспевающего бесплатный стакан кефира объявления наклеить другое: что никто не может и не должен требовать с вас деньги. Необходимо законодательное разрешение роддомам зарабатывать деньги. Пока возможность легально оплачивать медицинские услуги в родильных домах есть лишь у иностранцев – за каждое посещение женской консультации при роддоме я переводила через банк на счет роддома 86,12 гривен. Перенеся все поборы, которые я описала, в правовое поле, можно повысить сотрудникам зарплаты, закупить лекарства и – избавить рожениц от страха.
В роддоме вам делают уколы и ставят капельницы, ребенка ежедневно увозят на обработку без вашего присутствия, отбирают паспорт, хамят… Вам, в конце концов, больно. Вы не принадлежите себе, вы не свободны и уязвимы, а на вас психологически давят: нужно заплатить, дайте, оплатите… Это страшно.
И не менее страшно, что это – а не закон – стало нормой.
Считается, что ты принял правила игры, когда решил рожать. Не нравится? Не рожай.
На тематических форумах вы не увидите сбора подписей инициативных групп рожениц под обращением в прокуратуру, вы увидите стандартное: какие расценки за медикаменты и палату? Какова нынче сумма благодарности врачу? Это – в порядке вещей.
Но не все мы ведь только что родившие женщины, правда?
Почему остальные молчат?
Не верят в прокуратуру, суд и политику. Ругают всех, снимая ответственность с себя.
Но каждая жертва этой системы – одновременно и ее соучастник.
Автор: Елена Власенко, Киев; опубликовано на сайте агентства Укринформ
