Утром 3 марта Владимир Владимирович Путин впервые постучался в свой
родной кабинет
- Да-да, - ответил бодрый голос.
“Ишь ты, выспался. Не нервничал. Не то, что я в первый раз."
- Входите, входите, дорогой мой Владимир Владимирович! – преемник
радостно бегал по кабинету, взмахивая кукольными ручками – Хотите чаю?
Или бисквитов? Вот Рамзан замечательную халву прислал!..
«Вот уже и халву ему присылают”
- Дима, - Путин с удивлением отметил гримаску злости на лице
собеседника, но не удержался от повтора, - Дима! Надо обсудить
дальнейший план действий. План Путина.
- Владимир Владимирович, Вы – лидер нации, Вы – наш светоч! Ведите нас
вперед! Только вот бы статус Вам подобрать соответствующий.
Путин не задумывался над этим раньше.
- Премьер?
- А Зубков? Старый ведь человек – выгоним, а у него сердце не
выдержит.
- Спикер?
- Ну Вы же отказались от депутатства. А еще одни выборы через месяц не
поймет народ.
- Газпром?
- А что скажет Запад? Что Газпром правит Кремлем? И упадет репутация
сверхдержавы.
Час из кабинета раздавалось : “Министр обороны? – Помилуйте, но…",
“ФСБ? – В одну и ту же реку...»,
«Мэр Сочи? – Я уже одному армянину обещал…»
Высокие люди выдохлись и обессилено лежали в полукреслах.
Внезапно Медведев вскочил.
- Эврика! Нашел! Займете самый ответственный пост в стране!
Начальником Краснокаменской колонии! Охранять Россию от Ходорковского.
Путин встал. Его глаза метали зеленые искры.
- Дима! Ты в своем уме?
Медведев остановился и посмотрел на Владимира Владимировича взглядом
тяжелым, как стратегический бомбардировщик.
- Вова, я могу и местами поменять. Тебя и его. И поверь – он от
должности не откажется.
За окном шли ремонтные работы. Меняли брусчатку.
****
Началось все, странно сказать, в туалете, в момент, когда он крутанул
рулон туалетной бумаги, ему показалось, что он увидел что-то, чего там
быть не
должно - а именно надпись. На оторванном отрезке было написано
"привет". Слово было написано маленькими аккуратными буквами, как
будто его писала такая же
маленькая аккуратная девушка - он даже сразу представил себе эту
девушку, в белой косынке и фартуке, работницу бумагоперерабатывающего
завода, которая вот
так от скуки, или прикола ради, написала на бумажной ленте "привет".
Уже через минуту Степан отогнал эти мысли, так как был человеком
прагматичным и
понимал, что никаких девушек на заводах не существует, все давно
делают роботы и надпись, безусловно, какой-то хитрый маркетинговый ход
и не более.
Использовав бумагу по назначению, он спустил воду и ухмыльнулся.
Додумаются же, суки!
Пока Степан мыл руки, ему в голову пришла другая мысль - возможно
слово "привет" означает, что он вытянул счастливый рулон и чего-то там
выиграл. Ну
скажем, средство от расстройства желудка или новую сантехнику - мало
ли, что придет в голову этим засранцам? Он вернулся в туалет и достал
упаковку бумаги.
Полиэтиленовая обертка была исписана красивыми обещаниями неслыханной
мягкости, адресами производителей и прочей никому не нужной чепухой.
Ни о какой
рекламной акции в этой информации не упоминалось.
Степан вышел из туалета, но тут же вернулся, просветленный новой
идеей. Он крутанул рулон еще раз, и еще, и еще. Белоснежная лента
мягко опускалась на
пол, завиваясь серпантином, но никаких обращений не содержала.
"Значит просто привет - и все", - подумал Степан и вроде бы даже
успокоился, но на всякий случай, будто бы даже случайно, протянул
ленту дальше. Вот оно!
Маленькое черное пятнышко. Степан резко оторвал весь моток и поднес к
глазам. На бумаге был нарисован смайлик. Степан почувствовал, как
сердце совершило
скачок. Губы расползлись в улыбке. Конечно не потому, что ему было
приятно получить эту улыбку от рулона туалетной бумаги, а, скорее,
потому, что он,
словно детектив, нашел еще одну улику и это не могло не радовать.
Оттерев пот со лба, Степан аккуратно снял рулон с держателя и
отправился с ним на кухню. Там, усевшись поудобнее в свое любимое
кресло, он принялся
разматывать рулон дальше. Следующая надпись появилась быстрее, чем он
ожидал и честно сказать, поставила его в тупик. На бумаге было
написано его имя со
знаком вопроса. Там было написано "Степан?". Рулон знал его имя и
разговаривал с ним. Даже не так. Рулон предлагал вступить с ним в
диалог. Степан взял со
стола ручку и хотел уже было написать что-то в ответ, но тут же
остановил себя. Наверняка рулон был каким-то розыгрышем. Его могли
подсунуть... Но как?
Бумагу он покупал в огромном супермаркете, где, конечно, никто не мог
предугадать какую именно упаковку он небрежно скинет рукой в корзину.
На кассе
подменить не могли. В машине тоже. Гостей в доме не было. Прокрутив в
голове весь путь упаковки от магазина до дома, Степан понял, что на
розыгрыш не
похоже. А тогда на что?
Думать было лень, внутри щекотало от какого-то детского азарта,
поэтому Степан снова взял ручку и написал на бумаге "да". Провернув
ленту он нашел
следующее сообщение. "ну наконец-то! я думала ты меня игноришь".
Представить себя, разговаривающим с туалетной бумагой, было невозможно
и тем не менее
именно этим Степан и занимался. Правда теперь ему в голову пришла
идея, развернуть весь рулон сразу, чтобы понять, какие сообщение ждут
его в будущем.
Степан принялся разворачивать бумагу и через пару метров нарвался на
сообщение "ну-ну", а еще через метр "не надоело?". Степан решил не
отвечать и
разматывать дальше.
"если ты сейчас же не прекратишь, я больше не буду с тобой
разговаривать!".
Степан замер. Надпись была написана большими буквами и он отчетливо
ощутил, как туалетная бумага разозлилась. Кроме того, он почувствовал
страх, что она
замолчит и больше никогда ничего не напишет. Где-то глубоко в
подсознании мельтешила мысль, что пора звонить в кащенко, но Степан
даже прислушиваться к
этой мысли не хотел. Ему просто очень хотелось, чтобы она прекратила
злиться. Он взял ручку и написал "извини". Чтобы не злить бумагу
дальше, Степан
легонько потянул за ленту и отмотал всего на пару отрезков. "ничего"
улыбнулась лента. Степан улыбнулся в ответ. Вернее он тоже нарисовал
ей смайлик. "ты
славный" Снова улыбнулась бумага. Степан откинулся на спинку кресла.
Ему стало приятно. Он очень давно не слышал таких слов от женщины,
даже если она
предстала перед ним в таком странном виде. Почему-то не хотелось
отвечать, поэтому он отмотал еще кусочек и получил следующее сообщение
- "только за
временем не следишь!". Степан посмотрел на часы и выматерился. Он
совершенно забыл, что давно должен был быть на работе. Выбежав в
коридор, он быстро
обулся, бросил в сумку документы, распечатанные еще ночью, телефон,
ноутбук и вернулся на кухню. Ему показалось, что туалетную бумагу надо
взять с собой,
иначе ей станет скучно и она может снова на него разозлиться. Перед
тем, как спрятать ее в пакет, степан написал "Спасибо".
Садовое кольцо стояло и стоять было скучно. Степану очень хотелось
поделиться с кем-нибудь этим тоскливым соображением, но рядом никого
не было. Доставать
туалетную бумагу из сумки и писать сообщение ей было как минимум
странно - вдруг кто-нибудь заметит? Степан подождал еще пять минут и
не выдержал. Он
осторожно вытащил рулон и положил себе между ног. "Стою в пробке"-
написал он, стараясь делать как можно более непринужденный вид. "Я
чувствую" - ответила
туалетная бумага уже на следующем отрезке. Степан ощутил жар и даже
капельки пота над верхней губой. Возможно она имела в виду, что-то
другое, но его член
действительно напрягся и встал. Следующая мысль была из разряда совсем
уж невозможных. Такое нельзя было подумать ни при каких
обстоятельствах, но, тем не
менее, он это подумал. Он смотрел на этот маленький рулон бумаги и
видел в нем два отверстия.
"Пиздец" - сказал Степан громко и вслух. "Пиздец какой-то!"
Степан быстро спрятал бумагу в сумку и попытался сосредоточиться на
дороге.
Он опоздал на утреннее совещание и потом еще выслушивал замечания
после совещания, и даже в столовой ему напомнили, что опаздывать
плохо. Рабочий день
как-то сразу не задался, и казалось, будто каждый пытается его пнуть
по делу или без. Настроение портилось. Голова отказывалась соображать
и единственным
желанием было спрятаться в туалете и рассказать кому-нибудь насколько
ему хуево.
Степан вернулся в кабинет и взял сумку.
"Ты куда" - спросила его кокетливая коллега, сидящая за столом
напротив.
"В туалет" - хмуро буркнул Степан.
"А сумка зачем?" - не унималась коллега.
"У него месячные" - подъебнула ее соседка, и громко заржала.
Степан почувствовал отвращение ко всем этим бабам и вышел из кабинета.
"Ебаные суки" - крутилось у него в голове, "Ебаные-ебаные суки!". Его
"девочка" была не такая...
Он сел на толчок и положил сумку на колени. Ему вдруг стало стыдно
доставать бумагу. Возможно она до сих пор хихикает там над его
эрекцией. Ну и ладно!
"Ты тут?" написал Степан на отрезке и улыбнулся. Где же ей еще быть?
"Тут" - ласково улыбнулась бумага.
"День говно!" - написал Степан.
"Хехе" - написала бумага.
Степан почему-то подумал, что неэтично говорить туалетной бумаге про
говно и написал "извини"
"Не расстраивайся" - написала бумага.
"Я уже не расстраиваюсь" - ответил Степан.
"Я очень рада, что ты пришел"
"Я тоже соскучился"
"Ты очень хорошая"
Степан услышал, как в туалет кто-то вошел. он подождал, пока этот
кто-то не справит нужду в соседней кабинке и не выйдет.
"Я очень устал от людей. тупые мрази."
"Люди как люди. А ты и правда устал.Тебе просто надо отдохнуть"
"Это правда"
Степан почувствовал, как в животе забурлило.
"Что-то я не то съел, кажется" - написал он.
"Бывает" - улыбнулась бумага.
"Поедем в отпуск?" - спросил Степан.
" smile.gif" - ответила бумага.
"Сто лет не был на море"
"Я тоже"
Степан рассмеялся в голос. С бумагой было так легко и хорошо.
"Загоришь, станешь коричневой"
"Хахаха"
"Буду пропитывать тебя солнцезащитным кремом"
"Ахъ! это так эротично!"
"Не говори мне про секс!"
"Я и не говорю!"
Степан снова рассмеялся.
"Я даже как-то неловко себя чувствую, что привел тебя на свидание в
туалет"
"Надо было в ресторан!"
"Хорошо бы мы там смотрелись"
"Ты клевая"
"Ты тоже ничего"
Степан поморщился от боли в животе.
"Я отойду на минуту, ок?"
"Хорошо, я буду ждать"
"Не скучай"
Степан оторвал отмотанный кусок и спрятал рулон в сумку. Не мог же он
снять штаны при ней?
Оправившись он привычно обернулся на сливной бачок - там обычно лежала
туалетная бумага, но в данный момент ее там не было. Конечно у него на
полу лежала
куча размотанной туалетной бумаги, исписанной нежными признаниями, но
использовать ее по назначению рука не поднималась. А какой был выход?
Степан подумал,
что во-первых, это уже "отработанная тема", а во-вторых, бумага ничего
не увидит, потому что он спрятал ее в сумке. Было ужасно стыдно, но
еще стыднее было
бы появиться в офисе с неподтертой жопой. Степан сделала свое "черное
дело", спустил воду, натянул штаны, опустил крышку унитаза и снова
сел.
"Я тут" - написал он, и рука предательски дрогнула.
Бумага молчала.
Стало не по себе.
"Ау" - написал Степан.
Бумага молчала.
Степан отмотал длиннющий кусок - никаких сообщений.
"Не обижайся" - написал Степан.
"У меня не было другого выхода"
Бумага молчала.
"Ну извини"
"Ок."
Это "ок" да еще и с точкой прозвучало как пощечина.
"Блядь!"
"Прости меня. Я мудак"
"Прости, прости, прости!"
"Не молчи, пожалуйста"
"Я для тебя просто вещь" - наконец отозвалась бумага.
"Это не так"
"Я думала ты не такой как все, но я ошиблась"
"Ну что мне сделать, чтобы ты простила меня?"
Бумага молчала.
Степана охватило отчаяние. Он наконец-то встретил существо, которое
понимало его, с которым он мог поделиться своими проблемами, да и
просто поболтать в
удовольствие... Которое он...
"Я люблю тебя" - написал Степан.
Бумага молчала. Степан отматывал ее дальше и дальше, но ответа не
было.
Степан ударил кулаком в стену. Внутри все клокотало от обиды и гнева.
"Не молчи" - закричал он, вскочив с унитаза. Рулон упал на пол и
размотался до самого основания.
"Между нами все кончено" сухо извещало картонное основание рулона.
Степан пнул его ногой и вышел из кабинки. Он снова был одинок...
****
Следующий мой выезд за границу случился лет десять спустя. Опять по
какой-то полу-халявной линии. Это была уже объединившаяся Германия.
Официально мы все считались студентами и якобы ехали по какому-то
обмену. Деньги за поездку были заплачены смешные, но за это мы обязаны
были посетить образцовую немецкую свиноферму, маленькое предприятие
при дурдоме, на котором немецкие психи делают комплектующие для
«Мерседеса» и прослушать концерт хора немецких старушек из дома
престарелых. Мы, собственно, и не возражали. Кстати, экскурсия в
дурдом получилась познавательной. Ко мне подошел один сумасшедший и
шёпотом на чистом русском попросил закурить. За сигареткой этот псих
рассказал, что никакой он не псих, а как раз наоборот. Выехав из
Минска в Германию, он специально сказался там сумасшедшим и теперь,
выполняя примитивнейшую работу, получает неимоверные бабки, живёт как
у Христа за пазухой и в ус не дует.
Так вот, в этой Германии в первую ночь нашу малобюджетную группу
поселили то ли в какой-то молодёжной гостинице, то ли в общаге где-то
под Ганновером. Мы все, известное дело, сразу пошли в пивную, где
встретили здоровую толпу поволжских немцев, с которыми и нарезались
как следует. Вернулись в наш четырёхместный номер уже глубокой ночью,
и тут нас обуяла ностальгия. Из сумок быстренько появились несколько
бутылок водки, колбаса, вобла и кипятильник. Поужинали и решили
побродить по гостинице, но далеко не ушли. Потому что прямо возле
номера в фойе обнаружили настольный футбол. Из тех, которые в барах
стоят. Там ещё надо ручки крутить. В этот футбол можно было играть до
не помню скольки забитых мячей, а потом для новой игры надо было
кинуть одну марку. Мы с помощью отвертки сделали так, что марка стала
не нужна. Достаточно было палец куда надо засунуть. И только мы вошли
в азарт, как выбегает откуда-то немец в трусах и лопочет что-то про
«Русиш, финиш!» Мы так поняли, что мешаем ему, и стали играть потише.
Минуты две. Немец опять выскочил, потом ещё и ещё. Когда он стал
употреблять слово «полицай» мы решили, что действительно финиш.
А играть-то хочется. Осмотрелись, нашли душевую комнату. Там мы этому
фашисту недобитому мешать не будем, решили мы и стали затаскивать
футбол в душ. Тяжёлый, зараза, еле запихнули. В душе на полочках очень
кстати оказались невесть откуда взявшиеся велосипедные шлемы. Мы их
быстренько нацепили на головы, перенесли туда же, в душ, водку-закуску
и жизнь стала совсем прекрасна. Для полноты удовольствия не хватало
покурить. В душе хоть и было маленькое окошечко, но оно не
открывалось. Однако мы аккуратненько ножичком вынули штапики и
выставили стекло. Так прошла ночь.
Утром нас разбудили. На пороге стоял руководитель группы Михалыч с
перепуганными глазами, за его спиной какой-то хрен в пиджаке и ночной
немец. Михалыч спросил: «Скажите честно, где футбол? На вахте сказали,
никто не выносил. Куда вы его дели?» «Он в душе», — ответили мы и
перевернулись на другой бок. Ещё через полчаса делегация опять пришла
к нам. Михалычу одновременно было и смешно, и страшно: «Мужики, как вы
его туда занесли? Он же в двери не проходит». «Да его наклонить надо,
— ответили мы, — как гроб». Кончилось тем, что выносить футбол из душа
пошли мы сами. Минут тридцать сражались, но почему-то так и не смогли.
Даже не знаю, что там немцы потом придумывали. Может, стену ломали?
Дольше мы возиться с футболом не могли, потому что пора было уезжать.
Позавтракали по-быстрому, вышли на улицу и погрузились в автобус. И
тут, о-па! Автобус не может развернуться, мешает по-идиотски
припаркованный «Фольксваген-гольф». Наша группа походила, покурила,
репу почесала, кто-то сказал: «Да он же легче «Запорожца». Давайте
перенесём!» Сказано — сделано. И вот, в тот момент, когда человек
пятнадцать облепили машину, согнулись и приготовились по команде «Раз!
Два! Три!» оторвать от земли, на крыльцо вышел тот самый немец. Боже,
как он визжал!
На следующий день нас всех повезли в аквапарк. К этому времени мы уже
как-то поосвоились на чужбине и вели себя более раскрепощённо.
Немецкий аквапарк впечатлил. Всех раздели до трусов и выдали браслеты,
с помощью которых можно было расплачиваться в баре, а потом уже
платить живые деньги. Нам это показалось очень удобным, и большинство
решило каким-нибудь макаром немчуру обхитрить и сбежать не
расплатившись. Они, правда, тоже не дураки оказались и, пока не сдашь
браслет, напрочь отказывались возвращать одежду.
Больше всего в аквапарке нам понравилась здоровенная труба, как
выкатываешься из которой, сразу попадаешь в бассейн, где из-под
задницы огромные пузыри идут и щекотются. Очень здорово. Но скоро
простое катание по трубе нам наскучило, и тогда вся группа в едином
порыве решила попробовать одновременно нарушить все многочисленные
правила спуска по трубе, которые были картинками к ней приклеены. И мы
спустились паровозиком, головой вперед, на животах, с бокалами в
руках. Картине добавлял жизни тот факт, что все, кроме руководителя
Михалыча, были в семейных трусах. Нас же про аквапарк не
предупреждали. Про дурдом сказали, про ферму тоже, а про аквапарк нет.
В целом хорошо отдохнули. Всем в Германии понравилось. Жаль только,
что так и не удалось уже на обратном пути в автобусе спящему после
изнурительного отдыха Александру Петровичу наколоть на седовласой
груди Бранденбургские ворота и надпись «Век не забуду Ганновер, где я
купил такие зачипатые кеды брату».
