27 лет со дня техногенной катастрофы в Свердловске (Екатеринбурге) (36 фото)
7 октября 2015
Глубокой ночью 4 октября 1988 Свердловск проснулся от мощного взрыва. Во многих домах города выбило стёкла.
Взорвался поезд, перевозящий 46,8 тонн тротила и 40 тонн гексогена. На станции «Свердловск-Сортировочный» состав покатился под уклон и врезался в состав с углем. Сдетонировал склад горюче-смазочных материалов неподалеку.
Воронка на месте взрыва оказалась диаметром 40 метров, глубиной 8 метров.
В результате взрыва погибло четыре человека, пострадали 500.
Многие жители микрорайона Сортировка остались без крова: взрывом снесло крыши, разрушило дома.
В центре города был виден черный дым.
Горожане обсуждали версии случившегося.
На место взрыва стянули железнодорожные войска, которые принялись экстренно восстанавливать полотно. Железнодорожное сообщение удалось восстановить уже через 4 часа после взрыва. На полное восстановление сортировочного узла ушли три дня.
Взрыв разрушил множество деревянных жилых домов. На их месте власти позднее построили новые современные жилые дома.
Василий Голощапов: «[Сразу после хлопка] каких-либо видимых свидетельств взрыва увидеть не удалось, лишь ближе к рассвету небо в западной части города заволокло чёрным дымом. Свидетели находившиеся вблизи эпицентра, утверждали потом, что наблюдали "гриб" над землёй - последствие взрыва. Радио не работало».
Василий Голощапов: «В 10 утра мы уже ехали через центр города, отчётливо запомнились выбитые взрывной волной витрины в "Центральном гастрономе", магазине "Океан", здании театра "Музыкальной комедии"».
«Практически не было ни одного целого оконного стекла в домах, стоявших на удалении до 3-х километров от эпицентра взрыва. Мусорные баки были переполнены битым стеклом, несколько дней люди выгребали стекло из квартир и подъездов».
«Ходили слухи, что части вагонов в момент взрыва разлетались в радиусе до нескольких километров. Свидетели утверждали, что в одном из дворов района Сортировка обнаружили разбитый вдребезги колесом от вагона теннисный стол. А в проём выбитого на 9 этаже одного из домов окна, влетела бесформенная масса мазута, якобы вылетевшая из эпицентра взрыва со склада ГСМ».
С форума 1723.Ru: «В 1988 году я жил на Пехотинцев, в 12-м доме. В ту ночь я лёг спать за 15 минут до взрыва — читал книгу интересную, благо дома был один и назавтра выходной. Проснулся я оттого, что наружная балконная дверь (она была не закрыта на шпингалет) стала биться о внутреннюю так, что стёкла посыпались! Сначала я подумал, что это воры полезли — мы жили на первом этаже, а потом услышал грохот и отсветы огня на противоположном доме, почувствовал, как дом вибрирует».
Здание ДК (на фото до взрыва) пострадало сильнее прочих, его так и не восстановили, снесли в 2011 году.
Воспоминания: «Во всём подъезде стоял туман из осыпавшейся штукатурки, весь двор засыпан битым стеклом и необычно светло во дворе для ночи — практически у всех, кто жил выше второго этажа, и у кого окна выходили во двор, были выбиты стёкла, у многих рамы выбило внутрь квартиры, все повключали свет и обалдевшие в шоке вставляли обратно рамы».
Виктор Хоркунов: «С треском распахнулась форточка в спальне, и куски стекла полетели по комнате. Рядом испуганная, спросонья, села жена. Первой мыслью было, что ВСЁ! Атомный взрыв, прошла первая ударная волна, сейчас, через секунду пойдёт вторая, основная, сметающая всё как карточные домики...».
«Весь Уралмаш, идущий на работу гудел от разговоров, мужики прошедшие армию или войну, знали подобное воздействие при взрывах высокого тротилового эквивалента, остальные строили предположения и пересказывали слухи».
«Я работал на ЗиКе и, добравшись до заводоуправления, обнаружил уже привычную картину - длинное здание управления и отдела кадров полностью без окон, стёкла кругом, на тротуарах, газонах, клумбах а в синем небе, со стороны завода УЗТМ, далеко за ним, над Сортировкой, стоит огромный, чёрный столб дыма, видный со всех концов города».
«Городу, как ни странно, повезло. На насосной станции ВиЗа были огромные запасы хлора, если бы взрыв разрушил ёмкости, ядовитый газ залил бы город мёртвым голубым туманом и последствия страшно даже представить...».
«Уже сколько лет прошло, но завеса тайны так и не раскрыта полностью. Конечно, «стрелочники» найдены, свалить на кого-то надо, правдоподобных версий много, но материалы спецслужб занятых на устранении до сих пор под секретом, фильмы, снятые местной киностудией на месте катастрофы, не демонстрируются, и странными кажутся рассказы о том, что некоторым за десять минут до взрыва звонили, предупреждая о катастрофе».
Михаил Бабин: «Я тогда жил на Технической. Стекла с рамами прилетели в комнату и разбились, входная дверь улетела в коридор, с неба летели куски вагонов, прямо под окнами упало сцепное устройство. Гриб — как в кино. Первая мысль – война».
Светлана Хмелевская: «Мы тоже думали — война. Все выскочили на улицу. Родители с документами, мы с сестрой с попугаем. Страшно было смотреть даже на соседей. Все около подъездов стояли. Боялись, что радиация».
Светлана Смирнова: «Я до сих пор помню ужас при виде "гриба"! Тогда жила в общежитии мединститута, взрывной волной выбило рамы. Сейчас все помню как в замедленной съёмке: открываю глаза, идёт какой-то гул, оконные рамы выворачивает, нас подбрасывает на кроватях».
Официальная версия произошедшего: «В нечетном парке прибытия станции Свердловск-Сортировочный в ночь с 3 на 4 октября 1988 года дежурила 35-летняя Татьяна Хамова. На общий путь прибыл грузовой состав, начиненный взрывоопасным грузом: в первых двух вагонах — тротил и гексаген. Около пяти утра к горке, на которой составы проходили расформирование, подошел транзитный поезд с углем».
«Не убедившись, что локомотив прочно удерживает от движения состав с взрывчаткой, Татьяна Хамова дала зеленый свет транзитному поезду. Между тем машинист локомотива не услышал команды на прицепление, и ничем не зафиксированный состав покатился с горки вниз, прямо на транзитник. Столкновение, взрыв».
Следствие длилось почти четыре года. Хамову обвинили в нарушении инструкций, прокуратура требовала шесть лет тюрьмы. Но из-за реконструкции путей на Сортировке дорасследование пришлось прекратить. За недоказанностью злого умысла в действиях подсудимой дело закрыли.
«Я тогда учился в 9-м классе. Жили мы на Пехотинцев (окнами как раз в сторону Старой Сортировки). Отчетливо помню: ночь. Мне, как обычно, снится что-то фантастическое; не то я на космодроме, не то вокруг война. Вдруг я осознаю, что уже не сплю; и то же самое — ПРОДОЛЖАЕТСЯ (у меня обычно довольно чуткий сон)! Открываю глаза из-за ярко-красной вспышки (видимо, сквозь веки свет проникает) и грохота».
«Почему-то в момент взрыва я не спал. Сначала вспышка, потом дом тряхнуло довольно сильно. Стекла только потрескались, да и то не все. Грибок мне родители не показали, зато небо за соседним домом было красноватого цвета».
«Как и многие, проснулся вдруг за секунду — две до взрыва. Родители — тоже проснулись. Бабахнуло раз, потом — другой, уже по — страшному. Через секунды три дом вместе с моим диваном так качнулись, что я чуть на пол не слетел. Посмотрели в окно — гриб. Ну, думаем, всё, амба... Однако так же, как и многие, впоследствии усомнились, что ядерная война началась — очень уж долго мы жили после взрыва».
«Минуты через две прибежала полуодетая соседка сверху с дочерью, доспать не дали. Оделся, пошел смотреть. Народу на улице было много, все шли в сторону горки (в начале Бардина, напротив автопарка), с нее открывался хороший вид на визовский пруд. Через некоторое время, как я туда дошел, в районе пожара начало что-то взрываться, и пожар стал гораздо сильнее».
«В то время я жил около кт Дружба в девятиэтажном панельном доме на девятом этаже. Проснулся от того, что дом качается и очень сильно. Выглянул в окно и в отражении стекол стоявшего напротив дома увидел отсветы зарева».
«В то время я был лейтенантом-первогодком. Вечером четвертого получил приказ — на двух уазиках с авиационными прожекторами в кузовах дуть на Сортировку и светить там всю ночь на работах по разбору завалов. Так продолжалось четыре ночи. Если кто помнит эти ночи, то вряд ли забыл лучи наших прожекторов. Мы их в кроны деревьев (вернее в то, что от них осталось) направляли, чтобы свет рассеянным был. Походил там везде, посмотрел на уже засыпанную воронку, на обломки бетонных свай рядом с эпицентром, на пеньки тополей, постепенно увеличивающихся в высоту по мере удаления от центра».
«Мой папа (царствие ему небесное) работал в том году начальником спецотдела в отделении Свердловской Дороги. Почему-то в ночь взрыва нам не могли дозвониться домой, поэтому когда папа в 7 утра увидел столб дыма, ему нехорошо сделалось. Он подумал, что его военные грузы взорвались, потом выяснил, что народно-хозяйственные. Папа месяц из эпицентра не выходил. Приедет домой переоденется, поспит и обратно».
«В окне абсолютно ядерный гриб, как в кино. Мама кинулась закрывать форточки, а я ей так спокойно говорю — если бы взрыв был ядерный, нас бы уже не было».
«На соседнем балконе увидели соседа, закуривающего, он нам: «Что, испугались, ребята?». А у самого руки трясутся, видно, что мужик сам сильно перепугался».
«А я работал в эту смену... Слышал взрывы, видел зарево, слушал первые впечатления мужиков, сбегавших домой проведать, как там... Некоторые жили в тех самых бараках на Миномётчиков… Видели людей в костюмах и противогазах и тот обломок колёсной пары на платформе станции Электродепо... Знал девочку, погибшую при этом взрыве».
