Когда Владу Спинозе было 12 лет, родители подарили ему Новый Год. Они сообщили ему об этом за ужином, пока мама проверяла почту, а отец разрывал рекламные упаковки на бутылке пива.
- Здорово, - сказал Спиноза, насаживая на вилку сосиску. - У нас в прошлом году один мальчик выиграл Новый Год в лотерею. Он говорил, что было клево, - правда, ничего путного о том, что же там такого было, тот рассказать не смог. Так, разводил руками и сопел.
- Ну, вот, - сказала мама папе с укором. - А у нас в отделе одной девочке муж, между прочим, подарил 8-ое марта.
Отец хмыкнул и вскрыл бутылку.
- Тебя послушать, у твоих баб каждый день праздник. Да только, как приедешь тебя забирать, каждая выглядит, точно живет в гареме у падишаха, и сегодня опять не ее ночь.
На это мама обиделась и забрала лэптоп в спальню, смотреть бразильский сериал по мировой истории. А Спиноза доел и пошел спать.
- Не убивай его! - услышал он, проходя мимо комнаты родителей. - Он твой сын!
- А я знаю, - раздался в ответ уверенный голос Ивана Грозного.
На утро в школе Влад сидел за партой и тихонечко думал о том, что же такое ему подарили. Спиноза учился в платной школе, поэтому рекламы на доске было совсем мало, она не резала глаза. А голос у Мелиссы Фаридовны был негромким и приятным, и говорила она спокойно, размеренно. В общем, думать ему никто не мешал. Только вот, не знал он, чего и думать.
На первой же перемене Спиноза зажал в угол того самого пацана, которому повезло в прошлом году.
- Корнев, - спросил он. - Ну, расскажи ты мне, что там было-то на Новом году?
Маленький Корнев надулся и засопел.
- Что взять с дурака? - влез тут же хулиган и выскочка Файзуллин. - Ему радость привалила, в лотерею выиграл, а сам не фига не помнит.
- Ага, выиграл, - прогундел Сашка Сто-Китайцев, отрываясь на секунду от жратвы. - У него отец фрилансер в милиции. У них лотерея льготная.
Перемена завистливо зашумела.
- Там... - открыл, наконец, рот Корнев. - Там зал большой был... И танцы...
- Дискотека? - кивая, как человек знающий, уточнил хулиган Файзуллин.
- Да нет, хороводы водили... - прошептал Корнев и опять засопел, краснея.
- Хороводы, - обреченно повторил Спиноза. И это они называют праздником, подумал он.
Прозвенел звонок.
В глазах у Корнева стояли слезы.
- Я был зайчиком, - сказал он, окончательно добивая Влада.
Дома мама увлеченно смотрела про Пушкина и жен декабристов, но это было для взрослых, и Владу серию смотреть не разрешили. Он только успел услышать, как какой-то Герцен сокрушался, что его не разбудили вовремя.
Но все это было не важно, потому что отец принес новенькую лицензию, и Спиноза целый час рассматривал ее. Там были печати, голограмма штрихового кода, все нужные логотипы и над всем этим - его имя и фамилия.
У меня будет Новый Год, думал он. Интересно, а что это?
Вечером 31-го декабря отец отвез Влада к Площади Всех Концессий у здания городского совета. Входы на площадь были перекрыты, доброжелательные парни в милицейских куртках проверяли документы.
- У вас лицензия только на мальчика, - сказал один из них отцу Спинозы. - Вам на площадь нельзя.
- Да вы не волнуйтесь, - добавил второй. - Детей потом развезут по домам.
- А я и не волнуюсь, - смутился отец Влада. - Ну, ты там... Того... - он похлопал сына по плечу и пошел в сторону стоянки.
Влад постоял, глядя ему вслед.
- Адрес не перепутай! - крикнул отец обернувшись.
Влада пропустили за барьер, и он оказался на площади. Тут было гораздо холоднее, ветер гонял по земле маленькие снежные вихри. У здания горсовета был еще один барьер, но между Спинозой и барьером стояла толпа. Над ней покачивались плакаты и транспаранты, люди что-то кричали друг другу в мегафоны. Спиноза растерялся.
- Сюда! - услышал он.
Спиноза оглянулся и увидел в стороне несколько детей его возраста и помладше.
- Иди к нам! - его звал низенький мальчик в очках. - Мы тоже на Новый год.
Спиноза захрумкал к ним по снегу.
- Ну, вот, - улыбнулся очкарик, когда Влад подошел. - А то стоял бы там...
- А что это? - Влад указал на толпу.
- Да демонстрация протеста, не видишь что ли? - сказал толстый мальчик в шубе, запихивая в рот шоколадку. - Не дают отпраздновать людям.
- Зато я слышал, как у них лицензию проверяли. - с торжеством в голосе проговорил мальчик в очках. - У них разрешение только до девяти вечера. Так что, ничего они нам не помешают.
Они постояли немного, помолчали. Послушали, как из рации стоявшего рядом милиционера доносились команды и мотивчики из известных реклам.
- А вы как сюда попали? - спросил, наконец, Спиноза. - Мне родители подарок сделали.
- Первый раз что ли? - презрительно спросил толстый мальчик.
Спиноза кивнул.
- Нищета, - скривился тот. - А у меня, между прочим, даже дни рождения бывают.
- Как это? - поразился Влад. - Ты же уже родился.
Толстяк только хмыкнул.
- А я олимпиаду выиграл, - сообщил мальчик с очками. - Политическую.
- Ух, ты, - Влад посмотрел на очкарика с уважением. - Ты, наверное, очень умный.
- Да, - скромно ответил тот, а потом признался. - Хотя вопрос легкий попался. Реформы начала века. Перераспределение благ, справедливое распределение радостей, приватизация праздников. Пис оф кейк.
- А-а... - протянул Спиноза, который историей никогда не интересовался.
Ветер донес до них со стороны здания горсовета перезвон колокольчиков.
- Время уже почти девять, - с неудовольствием заметил толстый мальчик. - Черт те чё.
Тут Спинозе пришла в голову идея.
- А пойдемте к демонстрантам, - предложил он. - Интересно же.
- Пойдем, - согласился очкарик.
Толстый хмыкнул с сомнением, но поплелся за ними. Следом потянулись и другие дети.
Вблизи толпа теряла единство. Тут были профессиональные либералы и платные штрейкбрехеры, покрытые шрамами ветераны уличной демократии и просто случайные прохожие, решившие погреться людским теплом. А еще там были явные рабочие неумственного труда и студенты с гербами престижных вузов на шарфах, добрый десяток ветеранов-инвалидов неопределенных войн и несколько воздушных старушек, похожих на мутировавших андерсоновских эльфов.
- Надо же, настоящий протест, - с восторгом проговорил очкастый мальчик, глядя на транспарант, где над эмблемой "Газпрома" было написано: "Счастья для всех и дешево".
- А мой папа говорит, - поучительно произнес толстяк, шурша фольгой. - Что в демонстранты идут те, кому зад прикрыть нечем.
Что-то непонятное (возможно генетическая классовая ненависть) шевельнулось в Спинозе, но, не найдя поддержки в сознании, ушло. И он только подумал, что если в классе у него есть Сто-Китайцев, то этот толстяк жрет, наверное, за добрую тысячу.
- Между прочим, - раздался усиленный мегафоном голос. - Время уже три минуты десятого. Вам, братцы, расходится пора.
Толпа неопределенно и недовольно зашумела.
- А мы не пойдем! - выкрикнул откуда-то из ее недр бодрый стариковский голос.
- Точно! - закричали со всех сторон, и тут все задвигалось, ребят потащило вперед. - Не сдвинемся с места! Насмерть стоять будем!
- Эх вы, - корил мегафон. - Детишкам праздник портите.
- А мы тоже, может быть, хотим праздновать! - выдали из толпы.
- Дело ваше, - мегафон щелкнул, отключаясь.
Спиноза возбужденно завертелся, но очкарика и толстого рядом не было. Вместо этого вокруг рядом оказались эльфийские старушки и масса больших незнакомых людей со свернутыми знаменами.
- Вижу я, Эдвардович, - услышал он откуда-то сбоку. - Ты в гору идешь, обстраиваешься. Нашивки на одежде, вишь.
- Да не, - ответил мужчина возле Влада. - У нас контрактик с "Немирофф". Они нам талоны на питание и скидки, а мы, вот, логотипы на одежде носим, да перед едой вместо молитвы корпоративные слоганы говорим.
- И то прибыль, - согласно кивнула одна из старушек.
Внезапно пробибикала первая строка государственного гимна: из переулка выскочил разноцветный автобус и, разбрызгивая снег, остановился перед толпой. Люди чуть заметно подались назад.
- Ух ты, - поразился кто-то. - Вот это оперативность.
- Новые спонсоры, - сказал уверенно все тот же Эдвардович.
Толпа загудела, словно где-то глубоко на дне океана спустили воду в туалете.
Спиноза попытался пробиться вперед, но застрял у группы студентов.
- Посмотри, - весело сказала приятелю юная девушка в кроличьей шубке, показывая на выпрыгивающих из автобуса милиционеров. - Даже каски у них сделаны в форме эмблемы "Тойоты".
- Дизайнерская работа, - согласился парень.
- Эй, вы! - крикнули сзади. - Мы тут восторгаемся или протестуем?
- Даешь всенародный праздник! - заголосили старушки.
Милиционеры строились в шеренгу, поднимали пластиковые щиты, подгоняли ремешки на тойотовских шлемах. Один из них поднял мегафон.
- Уважаемые нарушители общественного порядка, - откашлявшись, начал он. - Прежде, чем мы приступим к разгону вашей незаконной демонстрации, прослушайте, пожалуйста, несколько важных сообщений, - милицейский чин выудил из кармашка бронежилета наладонник, ткнул в него пальцем и старательно прочитал. - Газовая маска "ПиДжиЭм-42Эф" защитит вас от большинства конвенционального химического оружия, с которым вы столкнетесь на улице...
- Вот, что значит, государственная структура! - возмущенно крикнули из толпы. – А ведь могли бы и подвезти партию, устроить продажу!
- Да, - горестно покивала одна из пожилых эльфиек. - Ничего-то у нас не меняется.
- Даешь протест! - заорали студенты, и толпа поддержала криками, перекрывая мегафон. - Праздник для всех! Всенародный Новый Год!
Толпа задвигалась по площади, бесформенная, как желе. В милицию полетели банки из-под пива, какой-то мусор. Кто-то запел "Варшавянку", кто-то развернул красное знамя с серпом, молотом и логотипом "Автоваза".
Спиноза попытался протиснуться наружу, вырваться из толпы, но течение понесло его в сторону барьера, к рекламным милицейским щитам. Его швыряло на людей, било об рукоятки транспарантов. Один раз он даже столкнулся с очкастым мальчиком, давно потерявшим свои очки, но радостно кричавшим про то, что это совсем, как в книжках о революции. Совсем рядом захлопали выстрелы, и над толпой взвились дымные линии - милиция стреляла газовыми патронами.
- И еще одно заботливое напоминание от "Дженерал Электрик Вэпонс Дивижн", - перекрыл толпу мегафонный голос милицейского чина. - Газовая маска...
- Долой! - заорали в толпе, и тут демонстранты сшиблись с щитовиками в погонах, и началась самая настоящая битва, как в маминой серии про Куликовскую битву, когда князь Дмитрий узнает в поверженном Мамае переодетую сестру, с которой его разлучили в детстве.
В какой-то момент течение толпы забросило Спинозу к самому барьеру. Он увидел растерянного охранника у турникета, увидел желанную лестницу к желанной двери, из-за которой слышалась бодрая и веселая музыка.
Там был его Новый Год. Новый Год, которого он сейчас может лишиться.
- Мне туда! - заорал Спиноза, работая локтями, как одержимая демоном сенокосилка, и пытаясь вырваться из трясины тел, тащившей его обратно, на площадь. - У меня лицензия есть! - он рванул из кармана заветный листок, развернул его перед лицом охранника. Тот растерянно пробежался глазами по печатям и гербам и чисто автоматически разблокировал турникет.
Всего на секунду, но и этого было достаточно.
Толпа могучею волною вознесла Влада Спинозу по ступеням и, ударившись отдельными своими членами о стены и двери, забросила его внутрь.
Первым, что Спиноза увидел на Новом Году, была гигантская люстра. Люстра была огромной, как целый дом, и она полыхала тысячей разноцветных огней, переливалась и сверкала. Влад остановился, зачарованный. Потом он увидел бородатого дядьку в синем халате до пят и с посохом, и замерших с открытыми ртами зайчиков, белочек, черепашек-ниндзя и чебурашек, которые стояли вокруг елки, взявшись за руки.
Да, елка.
Она доставала почти до потолка, до самой люстры. На ней были игрушки и гирлянды и многое другое, до жути знакомое Валду, хотя он был уверен, что ничего подобного он в своей жизни не видел. В это мгновенье Спиноза испытал необъяснимую, невероятную и незабываемую радость. Он понял, что миг этот он запомнит навсегда. И понял, что никогда не сможет объяснить его другим.
Но в следующую секунду толпа ворвалась в зал, и какой-то идиот пульнул в люстру газовой гранатой. Стеклянная шрапнель проредила елку, точно гренадеров Наполеона на Бородинском поле. Мужик в синем халате получил костылем по лицу, а зайчики, белочки и чебурашки-ниндзя закричали и брызнули в разные стороны. Где-то рядом толстый мальчик орал, что ему еще должны дать подарок. Бабушки-эльфийки выли, как пикирующие валькирии, и над всем этим играла музыка, и мелькали в воздухе бумажные снежинки.
Тут что-то ударило Спинозу по затылку, и он упал лицом в искусственный снег, без сознания, но совершенно счастливый.
