Кажется, тогда я угорал по пиву. Бывало, и покрепче что-то брал, но реже. Иногда и совсем плохо было на душе, но я держался. Голодал и частенько, но на выпивку всегда оставалось. Свобода, как она есть. Неровная и беспощадная. Что? Уже полгода прошло как я жил отдельно. Универ закончен, диплом получен. Я снял квартиру подальше, нашел работу. Сначала, конечно, родители помогали. Пару месяцев – вот тебе денюжка, сынок, заплати за квартиру, да расскажи, куда потратил оставшееся. А потом все пошло как надо. Родители решили, что с меня хватит (или с них?), я и сам справлюсь. Работа есть, жилье есть - плыви, сынок. Я и поплыл – взгляд ошалелый, в руках бутылки. Друзья, подруги, пьянки. Стекло билось или звенело, мы смеялись. Коморка для песен или невыспавшихся. Безумство, одно безумство и даже со стороны не нужно было смотреть.
На одной из посиделок я встретил Дашку. Она всегда в какой-то движухе была, бежала куда-то, что-то успеть или куда-то укрыться. Года на четыре помладше. Студент-технарь, фотограф, репетитор, кто-то еще – столько дел, что другой бы скопытился. А эта все вертелась. Еще и пить успевала и петь. Мы с ней не то, чтобы вместе были, так на раз или на два. Встречались, когда ей нужно было спрятаться от родителей, переночевать, когда была пьяна или разбита. Иногда спали вместе, а иногда просто сидели по ночам и киряли на кухне. Я не был против. Готовить она умела, прибиралась на совесть – что еще нужно? Сойдет.
И вот как-то весной дела совсем пошли плохо. На работе заказов поубавилось, премий лишали, и, надо сказать, я почти сдался. Перешел на дошираки или так – что попроще, Дашка куда-то исчезла. Пиво стало хуже, и друзья приходили реже. Похмелье огрубело, но трудиться и зарабатывать я все еще мог. В мыслях что-то мутное зависло – одиночество ведь не прощает. Как-то закис я, выдохся. Намывал полы, протирал полки. Все на мне – куда годится? И тут подвернулся отпуск. Нужный и желанный. Родители дали в долг, отпускные на месте. В общем, на недельку вырвался на море. Неплохо. Вернувшись, прихватил с собой пару бутылок виски, да текилу. Duty free. Все как надо, все как учили. Позвал друзей. Дашка оказалась не занята, а еще мой старый друг – Саня. Он уже женился к этому моменту, ранняя пташка. Виделись теперь мы с ним редко. Жена у него с легкой придурью была, на пару лет старше, успела уже замуж выскочить и развестись – еще до Сашки. Короче, взяла в оборот Александра (так она его называла) – никаких друзей, никаких пьянок. Работа, работа, работа. Саня зашивался, но он ее действительно любил, черт знает, как это происходило у них, но чем-то она его подкупила. Он трудился усердно. Ну, а тут получилось вырваться. Приехал в гости. Говорит, позови еще кого-нибудь, вчетвером посидим. Обзвонили – нескольких верных, все заняты.
Тут я вспомнил про Таньку. Эта девочка давно с нами дружила. Такая улетная баба, всегда весела, вроде скромная, с умом, но внешность при этом – как с обложки. Фигура аккуратна, лицо светится, сама ухоженная – упругая попка, все эти топики, да маечки ее - да ладно, что тут говорить? Единственное, что никого из нас она близко не подпускала, не про нее это было. Вроде и парня-то нет, но и размениваться ни к чему. По ее мнению. Ну, и ладно, с такой красотой и рядом посидеть – уже неплохо. Просто общаемся и забываем несовершенство. Оно вокруг и все равно свое не отпустит. Позвонил ей, она согласилась. Приехала через час.
Сидели мы долго, говорили о чем-то, смеялись. Пили с усердием, да. Тут ведь выдумка нужна, чтоб не свалиться раньше. Еды-то почти не было. В общем, девочки пили текилу, закусывали и солили, а мы с Саньком наседали на виски. За окном стемнело, за стенами спали, и мы убавили громкость своих дискуссий. Вечер слабел.
Друзья решили остаться. Куда-то надо было их разложить. Нам-то с Дашкой место было, а этих куда? Предложил лечь одному на полу – с нами в комнате, а Таню положить на небольшой диван, на кухне. Таня сказала, что может лечь и с Сашкой, все норм. Не фиг на полу валяться. Что ж, и мне так проще. На том и порешили – раздал девчонкам свои футболки, те переоделись по-быстрому, и все улеглись. Время далеко за полночь – спим.
С утра девушки прибрались, отмыли посуду и уехали по делам. У меня же отпуск еще не кончился, можно поваляться, прийти в себя. Санек тоже еще спал. Короче, проснулись к полудню.
- Ну, как оно, Саня?
- Все норм. Пиво-то есть?
Довольный какой-то…
- Неа. Только виски недопитый, будешь?
- Ага.
Я налил понемногу, чокнулись, проглотили. Еще? Ага. Налил еще по одной. Еще и еще. И тут моего друга прорвало (не мог удержаться, видимо).
- Слушай, а Танька все-таки хороша, а?
- Да как всегда. Ты-то чего так засиял? Было что-то?
Заулыбался.
- б#я, ты же вроде говорил, что не изменяешь никогда. Что еще? Давай выкладывай.
- Да, подожди ты. Ничего не было. Или было. Короче, легли мы, а я вроде сплю. Ну, то есть уже где-то между. Приобнял ее сзади – я всегда так засыпаю. То есть она в этой футболке огромной твоей лежит и в трусиках, а я на нее просто руку положил. Ну, как бы, не соображая. Удобно мне так. А она. Она, представляешь, лежит, что-то мычит вроде. Я не понял. И она взяла мою ладонь, отогнула палец и засунула себе в РОТ! В рот, понимаешь, мужик, и давай его посасывать, да облизывать.
- Мишки тоже лапу сосут, бывает. Может, спала уже, да так – невзначай. А ты?
- Да вроде бы ничего. Кто его знает? Я лежу себе, возбуждаюсь, конечно, но просто лежу, а тут она разворачивается и вроде как спит. Вроде как ждет чего-то. Ну, а я-то что? Думаю, ну проверим – может, это я уже сплю и сны свои вижу. Приблизился лицом к ней. И тут она своим языком ко мне в рот - давай шурудить, целует вроде. Ну, я отстраняться тоже не стал. Целую ее в ответ. Ну, это же Танька, понимаешь. Она же… Она же высший сорт. Тут и святой бы сдался.
- Понятно-понятно. И?
- Ну, я давай опускаться ниже. Типа, ласки там, все дела. Думаю, девушке приятно надо сделать. В общем, сдернул с нее трусики. А она такая гладкая еще везде. Я прям весь уже твердый. Трясет, аж, от возбуждения. Так вот – снимаю трусики и начинаю, значит, там ее обхаживать, внизу. Работаю языком, а она давай еще так двигаться, так постанывать потихоньку. И вроде сначала негромко так, а потом прям, слышу, стонет. То есть по-настоящему так. Чувак, слышал бы ты это СТОН! Я думал, лопну весь.
- Ох, Саня…
- Ну, и, в общем, она уже там вся мокрая, чуть ли не кричит, понимаешь? Течет уже вовсю, то есть я думал, она прям вся и вытечет сейчас. Я понял, что пора. Поднимаюсь к ней, вижу, что Танька вообще уже не соображает. И тут, представляешь, лицо жены перед глазами. Машки моей. Прям вижу отчетливо все – загс, там, посиделки, все. И, короче, как-то не смог. Сказал Танюше, что не могу так – изменять жене, вроде как клятвы давали, да и хорошо все у нас. Ну, и лег рядом, уснул со стояком своим.
Я не смог удержаться от смеха. То ли похмелье петли тянуло, то ли что-то еще.
- А она?
- Вроде как поняла. Друзья все ж, да не первый год знакомы. Развернулась обратно и уснула.
- Саня, ты бы или уж совсем не начинал или делал бы до конца. Что значит, не изменяю? То есть вот этот твой мастер-класс по кунилингусу – это не измена, по-твоему?
- Нет, Макс, я жену свою люблю и изменять не буду. Вовремя остановился. Ну, это же Таня! Кто ж знал, что так будет? Я же, б#ять, как со стояком уснул, так и проснулся с ним. Из нас двоих – с моим писюном то есть, только я отдыхал по ходу. Ну, было что-то – да, но это не измена. Тут разделять надо. В общем, я рассказал тебе по дружбе, но если что, ничего не было. Не было, понял?
- Ладно, Саня, как скажешь.
Посидели мы так еще немного. Посмеялись, да вспомнили что-то. Он ушел, жена позвонила или что, вернулся, короче, к родной. Поссорились они там, конечно, ему встреч с друзьями никогда не прощали (может, и не зря?). Потом помирились. В общем, так у них заведено было. Любовью называли. И как-то совсем мы редко видеться стали. Время все шло. Я вроде справлялся, пить поменьше стал или, по крайней мере, пореже. Саня работу вторую нашел, все зарабатывал. Потом Машка его забеременела, сидела дома, а он только и делал, что все домой тащил – все в семью, все для них. А уж, когда родилась дочурка у них, тут он совсем будто бесов за гриву схватил. Радовался как умалишенный. Звонил, рассказывал подолгу, все в подробностях – все, как было. Ну, и я радовался за друга, конечно, куда без этого? Жена пилит? Ну, и что? У всех бывает, поди. Счастье, оно ведь для всех – свое, личное.
Время бежало – дни и дни, все то же самое, и лица, все лица : тоже ничего нового. Зима, весна, лето, осень – перемотай и ставь на начало. С Саней мы виделись все же, находил он время – раз в два или три месяца. Радовался все так же, только вид у него был какой-то заебанный. Будто сдавать начал или что-то вроде. Я не совсем понимал, в чем же дело, но он говорил, что все хорошо. Да, Машка все так же просит приносить домой побольше, сама на работу возвращаться не хочет, говорит, что ребенком заниматься надо. Саня твердил, что права она, в целом-то, ребенок - главное. У всех ведь так – быт там, крики, так и должно ведь быть. Выпивали мы с ним, а он все рассказывал: как тарелки бились, случалось, как домой его не пускали, как подолгу не готовила она ему, если он провинится в чем-то. Семья, одним словом. Много ли я знаю о ней, когда сам еще не пробовал ни разу? В общем, не судил я его, а так – только слушал, да твердил, что все наладится. Да он и сам верил в это.
Потом Саня нашел то ли третью работу, то ли еще какие-то заработки. Бывают такие люди – все из штанов выпрыгивают, как будто, неба коснуться хотят. Может, он и не из таких был, но твердая рука жены решала. Не знаю уж, кто из них там юбку носил, а кто брюки мужские. Но вот хотелось им жить красиво, в отпуск съездить, да что б с комфортом, да в лучший отель, да чтоб одежда сидела, да и машина чтоб – под стать соседской. Куда уж тут успеть - все перечислить? Мечта, мечта, а за ней еще одна, а потом еще чуть-чуть и снова следующая. Все успеть, все купить. Все это надо, ВСЕ! Куда деваться было другу – он исполнял. Ребенка любил своего сильно, да и вообще тянуло его к мысли этой – жить по-доброму, без истерик.
И вот однажды случилась у них гулянка. Свадьба подруги Машкиной. Ну, ребенок, естественно, у тещи остался. Пили, много пили, веселились. И конкурсы у них там были. Порядок, в общем – отдохнуть, да оттянуться. И вот конкурс какой-то для девушек, чуть ли не все участвуют. Саня и свою хотел позвать поучаствовать, но рядом ее не оказалось. Решил отойти пока – в туалет. И вот он что-то, видимо, спьяну напутал, да зашел не в мужской туалет, а в женский. Стоит, значит, делает свое дело, а в соседней кабинке все звуки какие-то странные. Разговоры, да вздохи. Он посмотрел чуть ниже, а там туфельки Машины виднеются. Тут как-то и ссать ему расхотелось. Он вышел, вдарил с ноги - по двери кабинки соседней, а там жена его на корточках сидит, да мужик с писькой навыкат. И она сосет у него. Его жена СОСЕТ у другого!
Саня о##ел. Что тут рассказывать? Машка охуела. Мужик с пиписькой о##ел. Я, когда узнал об этом, о##ел. Все чего-то ждали. То ли крика Сашкиного, то ли вообще убийства.
А тот молчал. То есть у него мысли какие-то не те в голове крутились – ведь им еще ехать, забирать ребенка к теще, забирать дочурку вместе. Вместе с этой. Понимаете, все это надо делать ВМЕСТЕ? А кредиты, а машина, а отпуск? А друзья и, вообще, все, кто знает и переживает за них? Не видеть бы…
И криков не было, он ушел. Кирнул еще порядком. Кажется, и дома еще приложился.
С утра очнулся, а она с ребенком играет, как ни в чем не бывало. Санек с похмелья, весь такой помятый. Вообще, бодун – штука изворотливая, все какую-то вину на тебя насадить хочет. Ему только дай повод. И вот помятый Саня решил, что надо быстрей покончить с этим. Ребенку какую-то игрушку дал в руки, а сам закрылся с женой в комнате. Спросил, что же это он такое видел вчерашним днем. И знаешь что? Тут вроде бы и изворачиваться не было смысла. Но это же Маша! У нее в голове черти, кажется, ебались, да нашептывали что-то. Ей-богу.
- А что ты видел вчера, Саша?
- Не юли, Маша, ты еще выебываться будешь?
- А что ты хочешь услышать?
- ТЫ МУЖИКУ СОСАЛА ВЧЕРА! Я САМ ВСЕ ВИДЕЛ! Я СПРАШИВАЮ ТЕБЯ, КАК ТЕПЕРЬ ЖИТЬ БУДЕМ?
- Как жили раньше, чего ты от меня хочешь, не пойму?
- Сука…
- Не ори только, ребенок за дверью.
- Так, Маш, послушай, я не знаю как ты, но думаю, нам надо что-то решать. Во-первых, я хочу услышать от тебя хоть какие-то извинения, хотя бы нотку сожаления, а там… А там – посмотрим.
- Да не буду я перед тобой извиняться. Чего ты еще хотел от меня? Тебя же дома не застать постоянно, ты же все на работе своей пропадаешь. Думаешь, это в порядке вещей? Херачишь с одного места на другое – одна работа, вторая, третья. Мне же тоже внимание нужно. Нашел бы уже одну, но НОРМАЛЬНУЮ работу. Все мужики, вон, во дворе у нас – и в отпуск успевают съездить и с ребенком погулять. Да и в постели, думаю, у них полный порядок. А ты? Так если только в неделю разок…
- Еб твою мать, у этих мужиков и жены работают, если ты не заметила. И зарабатывают, кстати, тоже прилично, а ты дома ошиваешься постоянно. Все ноготки свои красишь, да прически делаешь. А как в постели тебя прижмешь, так ты вечно - то не в духе, то помыться сперва надо, то еще какая-нибудь зараза.
- Ой, работают. Работают, да не все. Светка не работает, Юлька тоже с ребенком нянчится. Но их мужики как-то справляются. Как же так – у них выходит, а у тебя нет?
Бодун, помятый вид.
- Я итак стараюсь. Скоро должны дать повышение, это развяжет мне руки. Все будет хорошо. х##и ты вообще мне тут вешаешь? Тебе же вечно мало! Все дай-дай-дай.
- Я на ребенка трачу. Хочу, чтобы она росла здоровой и умной девочки.
- Ой, не надо прикрываться ребенком. Я твою игру знаю. Себе, б#ять, шубы и кольца, а ребенку – так какую-нибудь херь китайскую купишь и довольна. Лучше б в зоопарк ходили или в кино. Все лучше, чем дома сидеть или во дворе скамейки протирать.
-Ты хочешь сказать, что я еще и мать плохая?
- Да нормальная ты мать! Ты, сука, у мужиков по туалетам сосешь, вот, что меня волнует. Как теперь жить с этим? Ты хоть на секунду подумала?
- Все, хватит с меня! Я смотрю, ты оскорблять меня вздумал. Делай, что хочешь. Я ребенка забираю и к маме еду. А ты как поймешь, в чем САМ БЫЛ НЕ ПРАВ, тогда и можешь прийти к нам. А так – не появляйся. И к дочке не заходи. Пусть хоть она не будет участвовать в этом.
И ушла. А на Саню похмельное то чувство напало. Чувство вины. Ловко она все развернула. И он ведь, и в правду, даже ОДУМАЛСЯ! То есть решил, что сам во всем виноват. Все пил и думал, пил и думал. На работах отпуск взял, как-то отпросился. На него смотреть было жутковато – такой весь заросший был. Скис совсем. Потом вроде в себя пришел, цветов накупил, ходил все к Маше своей. А та нос воротила! Представляешь себе? Воротит нос, ставит цветы в вазу, пускает его к себе, приводит дочку, а затем шлет его. Типа, все наигрался, пора домой. Почему? Зачем? Крути у виска и разбери все по полкам. Нет его – смысла!
(Это потом, гораздо позже уже, мы узнали, что она виды на того мужика туалетного имела. Саня ей побоку на тот момент стал. Хотела и третьего мужа накрутить, но тот как-то съехал с темы – прим. авт.)
Ну, и, в общем, Саня сдался, забил на все эти вновь пришедшие проблемы, с дочкой видеться ему разрешали все чаще и дольше, а большей радости он и не ждал. Уволился с одной из работ, дышать как-то полегче начал. Потом развелись они. Сложный суд, конечно, был. Маша там все хотела отхватить себе. Сашка-то вроде и несильно настаивал – ребенку ведь тоже достанется. Адвокаты решили иначе, объяснили, что и как. Квартиру в итоге они разменяли. Жене с ребенком чуть побольше купили, а Сане чуть поменьше, но зато с сохранением машины и имущества. Неплохо.
И вот снова Саня был на пороге моей квартиры. Я все в том же доме жил, только квартиру нашел попросторней. Вовремя подсуетился, да у соседей в ипотеку выкупил. Тоже сдался. Безумием сыт не будешь. Жены вот только не было. Не срасталось как-то у меня с этим.
А Сашка что? Старый друг – все тот же, разве что похудел немного. Я уже по коньякам стал больше вдаривать. Повзрослели вроде. У него две бутылки в руках, у меня на плите там что-то греется.
Посидели, да выпили. И все говорили. Говорили-говорили-говорили, взяли еще немного - и будто свет поймали. Он все про жену вспоминал, про ребенка. Потом мы совсем, кажется, окосели. Чуть дальше стали смотреть. В посиделки – те самые, что были тогда. Сколько пива выпили, сколько чего кому сказали. Все не могли понять, где же мы свернули неверно. Хрен с ним, было и было. Вспомнили вечер – тот самый вечер с виски, текилой, Дашкой и Таней. Вспомнили, как он лизал и все насытиться не мог, а потом озарение снизошло. Посмеялись. Измена или нет – что это было? Быть может, с того-то вечера все и начало ему возвращаться? Черт его знает. Саня все на своем стоял, что не измена это. Я пытался что-то возразить, но кто, КТО знает точно, что нужно делать именно так, а не иначе? Что тут скажешь против, какие доводы приведешь? Жить прямо сейчас или на потом все откладывать? Мерило вечности, взгляд чуть сверху. Как мы жили? Где сейчас Танька? В Москву уехала, перекрасилась в блондинку, в модели там подалась. Потом, кажется, совсем захерела – айфоны какие-то, тусовки, полушубки, бриллианты. Может, просто прикидывается? Старается не выделяться? Хрен его знает – баба-то с умом была. Дашка? Стала фотографом, настоящим таким – чтобы зарабатывать можно было. Она и в былые времена знала, как со всей этой техникой обращаться надо. Одна из немногих. А теперь и вовсе поперло. Пока не замужем.
Все мы были одиноки – все из той четверки. Странно, что все именно так совпало. А мы пили и пили с Саньком. Вспоминали, смеялись, где-то он даже затосковал. Потом вроде снова в струю вошел. За окном уже светало, и решили мы, что жизнь сама все разрулит. Куда-нибудь нас да занесет, отомстит неверным и подарит счастье – тем, что старались делать лучше. Да, жизнь – только она все видит и решит. Конечно, если ей есть дело до двух одиноких пьянчуг, тех, что закрылись сейчас в этой квартире и спорят о чем-то.
На том и решили.
© savaklava
