Донбасская глубинка: Никитовский ртутный комбинат (43 фото)

1. Горловка с населением 260 тысяч человек по площади едва не превосходит Донецк, и представляет собой длинную кишку разных посёлков, возникших независимо друг от друга (старейший – казачья слободка Государев Байрак, 1757) и постепенно слившихся. На юго-востоке этот конгломерат плавно переходит в Енакиево, а мы отправимся на северо-запад – в бывшее село Никитовка (1790), где в 1886-1992 годах действовал ртутный комбинат – очень редкое по своей специализации предприятие, ныне ставшее грандиозной руиной.

2.

3. По Горловке до Никитовки мы ехали едва ли не дольше, чем из Донецка в Горловку. Едешь и едешь, и всё кажется, что вот уже самая окраина, дальше ничего нет – но вдруг из-за холма вырастает новый микрорайон… Ориентир – вот эта церковь, за которой просматриваются руины ртутного комбината

4. Купив в магазине у остановки воды, мы туда и направились. frankensstein ходил этим маршрутом не раз, знает тут все тропы, видовые точки и опасности. Без проводника я бы туда не пошёл – не столько страх, сколько незнание дороги. Начало нашего пути обозначали вросшие в асфальт рельсы, словно отмечающие границу живого города и мёртвой промзоны

5. Бывшая железная дорога

6. И типичный для Донбасса шахтёрский посёлок в тени терриконов. Больше всего впечатляют двухметровые заборы – и думается, ставят их здесь совсем не ради понтов.

7. Одному мне ходить здесь было бы страшно, но втроём, с надёжным проводником, я чувствовал себя практически в безопасности. Типичная улица шахтёрской глубинки – без фонарей, без асфальта, меж высоких заборов и обязательно с нависающим вдалеке терриконом

8. Постепенно вырисовывается и сам Ртутный комбинат, скелет его цеха, одно из самых мрачных зданий на Земле

9. Донбасские заводы, основанные в основном ещё в 19 веке, как правило стоят без учёта розы ветров и без санитарных зон. В отличие от Урала Донбасс отличается исключительной плотностью, и всюду – изрытая земля, обожжённая кислотными дождями

10. Ещё одна брошенная железная дорога. Рельсы давно уже стали ломом чёрных металлов, а шпалы постепенно растаскивают на стройматериал. В этих шпалах осела вся таблица Менделеева, и жить в построенном из них доме немногим лучше, чем в радиоактивном.

11. Вид назад. Два огромных террикона, многократно превосходящих высотой горловские многоэтажки

12. Вообще, терриконы я видел и на Урале, и в Тульской области – но там они не идут ни в какое сравнение с донбасскими. Здесь их высота нередко бывает по 80-100 метров. Хорошо видна их неестественность. Мне терриконы напоминают гигантские прыщи на теле Земли

13. Вид в другую сторону – до комбината прямая дорога через луг

14. Левее – шахта, название которой я забыл (что и немудрено – в Донбассе около 350 действующих и закрытых шахт), и странные “терриконы с кучами”. Что за кучи и кто их наложил откуда они взялись, я так и не понял – хотя видел такие ещё несколько раз: В комментах пояснили – останцы спрессовавшейся твёрдой породы.

15. Идём через луг. Франкенштейн обратил моё внимание на вот эту воронку – как от взрыва

16. Весной здесь ещё ничего. Франкенштейн бывал здесь в декабре, сумеречной серой зимой, когда ветер гремит железными листами в руинах завода. Наверное, это ещё беспросветнее, чем посёлки Воркуты. Но зато весной лучше видно, что это не Воркута и даже не Урал

17. Цех превратился в скелет не случайно – обычно здесь копаются бомжи, постепенно растаскивающие металлические фрагменты, включая запакованную в стену арматуру. За 20 лет так и не растащили целиком, но однажды доберутся до каркаса, и в какой-то момент здание рухнет. По словам Франкенштейна, бомжи эти безобидные, и похожи на зомби… Но нам их встретить не довелось.

18. Часть завода ещё работает. Точнее, здесь обосновался небольшой заводик по утилизации всяких микросхем и кинескопов. Это исключительно грязное производство, и из трубы валит тошнотворно вонючий дым, от которого на языке металлический привкус.

19. Эту часть комбината придётся обойти, чтобы попасть к подножью заброшенного цеха.

20. Вдалеке дымит Авдеевский коксохим, а на переднем плане копанка – нелегальная шахта на дне киноварного карьера. Хотя в среднем донбасский уголь залегает довольно глубоко, местами его пласты исключительно близко к поверхности, и с закрытием шахт многие шахтёры начали копать уголь сами, сначала для себя, потом и на продажу. Вскоре в дело вмешались полукриминальные элементы, и по всему Донбассу (особенно в Луганской области) возникли десятки самодельных шахт и карьеров. Франкенштейн собрал о них довольно много информации, от собственных съёмок до в фильма “Смерть рабочего” производства “Аль Джазиры”.

21. Рядом сооружения уже упомянутой шахты, название которой я забыл

22. Вдали – ещё пара терриконов. По форме их вершин можно определить, действует ли шахта. Эта – действующая. так как терриконы островерхие. Плоской их вершина делается не только от дождей и ветров – её раскатывают бульдозером специально, так меньше опасность, что террикон загорится. Ведь эти горки пропитаны угольной пылью и метаном, и могут тлеть, как торфяники. Коптит горящий террикон примерно как действующая шахта, а потушить его почти невозможно. Иногда (крайне редко) бывают и взрывы терриконов, похожие на маленькие извержения вулканов.

23. Продолжаем путь вдоль завода – действующая часть обнесена забором

24. Цветы на колючей проволоке

25. Кусачий жук на ладони Франкенштейна (чёрный фон – свитер Алиски)

26. Какой-то полулегальный заводик – зимой ещё и действовал

27. Рельсы странно лежат на боку – их стащили с насыпи метров на 5 в сторону, но почему-то не вывезли

28. Действующая часть завода

29. От всего этого веет постапокалипсисом, но не так, как в Воркуте, заброшенные посёлки которой среди тундры напоминают последствия ядерной войны. Здесь чувство скорее будто бы человечество уничтожено какой-нибудь эпидемией лет 20 назад, и мир принадлежит жукам и травам. Местами берёт невыносимое одиночество, как в рассказах Рэя Брэдбери.

30. Обломки дороги

31. Здесь валяется много странного мусора. Например, стёкла разбитых кинескопов

32. Непонятные красные камни и ртутные лампы

33. Какие-то колбы (кинескопы?)

34. Цельные резиновые цилиндры

35. Фрагменты компьютеров

36. Х…й на всё на это, и в небо по трубе!

37. Мы уже на площадке комбината. Когда-то в этих цехах текла ртуть – один из самых сильных неорганических ядов. Теоретически здесь есть собаки и дедок-сторож, которых мы даже чуть позже увидели. Собаки мелкие и боятся камней, сторож – не ЧОПовец, к заезжим сталкерам относится пофигистски.

38. Алиска до этой поездки не видела ни заводского факела, ни домны. Её живость и юность лишь подчёркивают окружающую безысходность

39. Заводской цех нависает над нами. Круглая башня высотой метров 50-70 – скорее всего, ободранная домна

40. Внутрь можно зайти, там даже навален какой-то материал:

41. Никогда бы не подумал, что мне случится побывать в домне

42. Вид наружу

43. С обратной стороны, где проходят ржавые рельсы, комбинат напоминает какого-то жуткого механического слона, одно из тех чудовищ, что рождает сон разума. И ради Бога, не спрашивайте, почему он загнулся. Скорее всего, просто порвались всесоюзные цепочки, потребителям на каких-нибудь оборонных заводах в России стало выгоднее покупать ртуть у какой-нибудь другой страны. История, типичная для постсоветского пространства.

В следующей части продолжим путь с этого места – осмотрим угольную шахту имени Изотова и посёлок вокруг неё.
И тем, кто не читал – настоятельно советую прочитать про Донецк, который от этого ада отличается так же сильно, как Москва.

P.S.
Большая просьба не писать гневных комментариев о том, что я дискредитирую Донбасс. Я видел ещё Горловку, Енакиево, Мариуполь и Луганск, а также много всего прочего из окна автобусов (Славянск, Краматорск, Константиновка, Дебальцево, Алчевск, Перевальск). То, что показано здесь – лишь одна из граней Донбасса, а впереди рассказ и о других его гранях.