Виктор Фёдорович метался по узкому салону автобуса, будто тигр в клетке. Был он высоким, мощным мужчиной, но являлся, тем не менее, паникёром, что
совершенно не вязалось с его внешностью. Новичок он, необстрелянный еще. Он подкрался к единственному незадрапированному окну и осторожно выглянул
наружу. Автобус был надежно замаскирован могучими кустами, но цель все таки было видно – одноэтажное здание, такое обычное, казалось мирным… А
ведь и не скажешь, что там внутри их ожидает…
- Что нам делать?! Что делать? Они же нас порвут! Заживо сожрут просто! Бежать надо…
- Успокойся и сядь, Фёдорыч, - тихо, но властно и веско сказал Илья Ильич. Невысокий и лысоватый, пухлый, похожий на известного актера Леонова, он
казался бы добродушным медведем, если бы не водянистые, почти белые, беспощадные глаза, тонкие губы и полная невозмутимость. – Сядь, сказал.
Виктор Фёдорович послушно присел к столу, на котором лежала карта местности и стояла початая литрушка водки с тремя стаканами - традиция, перед
тем как идти на дело - и принялся нервно грызть ногти:
- Бежать, бежать надо…
- Ну куда ты побежишь? – Презрительно фыркнула Елена Святославовна, третий и последний член команды. – Кому ты там нужен?
Слово «там» она произнесла так веско и внушительно, что Виктор Федорович вздрогнул и поник. Там он действительно был лишний. Там он ничего не умел
и не знал. Там, в обычной жизни, его специфические навыки, отточенные долгими, изматывающими тренировками, были совершенно ненужными и чуждыми.
- И что же нам делать?? – почти молитвенно прошептал он, глядя круглыми от ужаса глазами на Елену Святославовну.
Она чуть вскинула брови, достала из нагрудного кармана камуфляжа беломорину, затянулась едким дымом:
- Держаться, – бросила она, и недрогнувшей рукой разлила точно по сто грамм.
- Вам это легко. С вашим-то опытом… - снова начал ныть Фёдорович, - Сколько у вас выходов было? Без подготовки? Тридцать, сорок?
- Сто пятьдесят, - криво усмехнулась женщина. – И ни разу я не дрожала, вот как ты.
- Но, там же они… Это же просто кошмар! Как можно с ними вот так, без страха. А если не получится? Ведь с ними нельзя договориться. С ними нельзя
найти компромисс. Только победа, или…
- Заткнись уже, - лениво бросил Илья Ильич, - Все уши прожужжал. Лучше проверь, всё ли готово. Не должно быть осечек, понимаешь?
Фёдорович кивнул, резво вскочил и бросился к большому стальному ящику со снаряжением, радостный поставленной задаче, отвлекающей от панических
мыслей. Елена Святославовна криво усмехнулась, глядя на коллегу, махнула стакан, ни с кем не чокаясь, повела плечами и принялась разрабатывать
пальцы, чуть похрустывая суставами.
Распахнув ящик, Виктор Фёдорович с благоговением осмотрел его содержимое – все это скоро потребуется ему. Зачем он волнуется? Ведь пальцы помнят
всё. Им не надо ничего напоминать – вскинуть тяжелую крестовину, щелкнуть специальным затвором, высвобождающим из стопоров движущиеся части, и
начать работать.
Да, надо всего лишь начать работать, и все сомнения и страхи уйдут.
А что там они, ну и пусть. Они будут всегда. И пусть они ждут любой ошибки, чтобы… Нет, об этом нельзя думать. Нельзя.
- Всё нормально. Состояние полностью рабочее, - доложил Виктор Федорович.
- Замечательно. Ну, давайте повторим, кто и что делает, - холодно и безэмоционально сказал Илья Ильич и выложил на стол перед собой стопку бумаги.
Елена Святославовна ткнула сигарету в полную пепельницу и нахмурилась. Только полное сосредоточение позволит всё провернуть без проблем. Им должно
понравиться.
Передвижной кукольный театр готовился дать первое представление по сказке Курочка Ряба в детском саду номер сорок два. Таковы были требования
заказчика, эта сказка была самая любимая у младшей группы, и знали они её на зубок... В отличие от актеров.
Малейшая ошибка могла привести к полному провалу, а это море слез, огорчённые дети, взмыленные воспитательницы, пытающиеся восстановить порядок и
успокоить малышей. Армагеддон.
Этого нельзя было допустить, и потому труппа повторяла текст назубок ещё раз.
До выхода оставалось пятнадцать минут.
Виктор Федорович, играющий Курочку Рябу, снова почувствовал груз ответственности и запаниковал…
