Будучи молодым и неопытным, я смотрел американские комедии про придурков и думал, что образы сильно утрированы. Несколько месяцев работы в
московском зоомагазине убедили меня, что американские фильмы не только не утрируют, но даже преуменьшают глубину человеческой глупости. Огромное
количество идиотов приливами захлёстывает мой аквариумный отдел, задавая вопросы, от которых начинаешь стремительно тупеть.
Настойчивые попытки выяснить, стрижём ли мы (аквариумный отдел!) морских свинок, доставляем ли мы на заказ карликовых шпицев — это цветочки.
— У вас можно заказать пару для моей рыбки? А то у вас в наличии нету таких, как у меня.
— Конечно, а какая у вас рыбка?
— Ой, я не знаю, но мы зовем его Вася.
— У вас можно заказать террариум для черепахи?
— Конечно, какая черепаха?
— Хорошая. Нам её подарили.
— Я имею в виду, сухопутная или морская?
— Земноводная.
— Таких не бывает.
— А у нас земноводная.
— Нам нужен корм для нашей морской черепашки, — демонстрирует старушка питомца в корзинке.
— У вас черепаха сухопутная.
— А почему она в тазике плавает?
— У нас заболела рыбка, дайте нам лекарство.
— Какие симптомы?
— Чё?
— Внешние признаки какие?
— Ну, она жёлтая такая.
Стоит тётечка с ребенком у банки с аксолотлями и спрашивает меня:
— Скажите, а это рыба или животное?
— А разве рыбы не животные?
— Вы хотите сказать, что рыба — это животное?
— Существуют два царства живого мира: животные и растения.
Глубже копать не стал, чтобы не пережечь тёте мозг грибами и простейшими. Тётка, тыча дрожащим пальцем в аксов:
— Хотите сказать, что они млекопитающие?
— Млекопитающие — это звери, а это земноводное.
— (с ленинским прищуром) А кто тогда, по-вашему, акулы и дельфины?
— Акула — рыба, дельфин — зверь.
— Акула — рыба? Да что с вами тут разговаривать? Что вы тут вообще делаете?
Напарник молча разворачивается, хлопается лбом об стену и с хрюканьем сползает. Я лежу в истерике под столом, тётка гордо уволакивает своего
отпрыска и идёт жаловаться на невежество продавцов в нашу ветаптеку (странная тенденция — туда все идут на нас жаловаться). Ветврачу дама с ходу
рассказывает, что мы тупые и считаем акул рыбами. Тот ей начинает объяснять, что мы, как это ни странно, возможно, в чём-то правы. Тётка
отправляется жаловаться кассирше. Жалко, та не догадалась дать ей жалобную книгу — это был бы шедевр.
Интеллигентного вида юноша в очках подходит ко мне:
— У вас есть целующиеся попугаи?
— Таких рыб нет. Есть целующийся гурами и гибридный попугай. Вам чего?
После ознакомительной экскурсии юноша тыкает пальцем в красных попугаев:
— Вот такой! Точно! Мне вчера подарили аквариум с двумя такими рыбками, и одна сразу сдохла. Запакуйте мне пару.
Зная, что попугай по живучести уступает только Дункану Маклауду, я осведомился, а какой аквариум-то?
— Ну, рюмка такая, — обрисовывает руками литра полтора-два.
— Вы с ума сошли? Им как минимум литров пятьдесят надо!
— А что, один же выжил. Может, ему туда кислородную трубку?
— Кислородная трубка туда — как клизма трупу.
— Хорошо, дайте, пожалуйста, мне попугая и кислородную трубку.
— Попугая я вам не дам. Он у вас сдохнет.
В общем, разговор двух идиотов продолжался минут двадцать, пока не спустился мой коллега. На пару мы стали объяснять товарищу, что содержать
попугая в двухлитровом сосуде — всё равно что играть на баяне под водой (парень, оказывается, баянист, и мы подумали, что так легче поймёт). Без
толку. Основной аргумент: «Но их же так в магазине продают!»
