Истории 55. Из жизни дальнобойщика

Люди просто попали. Но наших турок это наоборот радовало, и точно – на общем фоне наш перец был самым лучшим и естественно все покупатели брали только у нас. Две девушки-карелки, нанятые турками для наполнения сеток, едва успевали. Все шло как нельзя лучше. Турки к вечеру расплатились со мной полностью и договорились на всякий случай о простое за третий день. День на рынках начинается очень рано, часов в пять утра. Мы слышали как открывают фуру, насыпают сетки, о чем то разговаривают. Турки запросто стали общатся с азерами на их языке. Заметил какую то перемену в них, появилось самодовольство, высокомерие. Тот Миша –весельчак вдруг стал обыкновенным азером с рынка, которых я слегка недолюбливал. Даже повадки азерские тут же всплыли – особенным образом листать пятисотки в руках, якобы пересчитывая неустанно их целый день. Понты и восточные люди это все неразрывно. Даже низшая каста этих работников базаров дворники-узбеки и те, цельными днями теребили в руках купюры, только с номиналом в десять рублей. Турки, так же как и азеры, завидев невнимательного покупателя, тут же пытались его обмануть, путем поклажи на противовесные регулировочные гайки весов обыкновенной зажигалки, как бы случайно. Такое незатейливое действо приносило процентов около восьми сверхприбыли.

Особенно, всю позитивную историю общения с этими парнями, в один миг стер Миша одной своей некрасивой выходкой. Девчонки работали у них за 150 рублей в день. Проработав до обеда и наполнив необходимое количество сеток, они сидели, отдыхали. Подошел сосед азер с предложением поработать у них пару часов за 50 рублей. Одна из девушек, видимо очень нуждавшаяся в деньгах тут же согласилась. Нужно было наполнять сетки местной капустой, которая была вся в снегу и льдинках. Признаться, мне жаль было смотреть на эти девичьи руки, без перчаток, едва гнущиеся от холода, но проворно наполняющие сетки. Странно, но эта семнадцатилетняя девчонка сильно напоминала мою дочь. Меня это очень растрогало, купил ей перчатки. Она с благодарностью и открытой улыбкой их одела, заботливо помыв перед этим руки. Через пару часов она управилась у азера, получив свой законный полтинник. Я вскипятил чайник и пригласил ее в кабину погреться. Отказалась, засмущавшись, но чай приняла. Пока мы пили чай, рассказала о семье, жизни…Не хочу даже вспоминать об этом, тяжело…

Как то незаметно пришел вечер, стемнело быстро, что нормально в тех широтах. При расчете Миша недоплатил девушке полтос, сославшись на то, что она его получила у азера, более того, что то тихо сказал ей, после чего она просто молча и тихо расплакалась. Странно, зачем турку это надо было? Для него и для меня это были не деньги, а для нее – много денег. Мне стало жаль и я, молча, сунул в руку ей злосчастный полтинник. Миша странно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Однако, наверняка, он пожалел тут же о своем поступке. Я сказал, что третий день стоять не буду, и пусть за ночь ищет склад или перегружает оставшееся в другую фуру.
-Коля, мы же договаривались, хочешь, я не штуку, а две за день заплачу?
-Не хочу, не буду объяснять тебе ничего, сам поймешь – хорошо, не поймешь – тебе же хуже.
-Ну, знаешь, я просто хотел пошутить над той шалавой…
-Тогда … тем более, - резко перебил я его. Подошел Саша, по-настоящему – Сулим, начал извиняться за друга. Выслушав его, немного успокоившись, я согласился постоять еще один день. Как бы мне не хотелось, но я один, со своим патологическим понятием справедливости, не изменю этот мир, да и к черту все это…

Утро принесло сильный снегопад и морозец, к вечеру, когда мы выезжали из рынка, дорога превратилась в каток. Грузиться в Петрозаводске нечем, и мы направились в Питер за четыреста пятьдесят верст, в ночь. А что не ехать после трех дней отдыха?! С турками расстались немного натянуто, но это не помешало впоследствии сотрудничать с ними не единожды. Даже сейчас иногда звонит Сулим, интересуется, не начал ли я снова дальнобоить?
К утру, сумев превозмочь все прелести гололеда, мы прибыли на стоянку в пригороде Питера, называемом Шушарами. Стоянка эта была машин на сто, в основном наполняемая ноль девятыми из Черкесска и двадцать третьими – кубанцами. Почти все знали друг друга. Это был своего рода подобие гаража большого АТП. со своими внутренними правилами и традициями. Я тоже всегда стоял на той стоянке. Утром сходил в диспетчерскую, доложить Тане-диспетчеру о прибытии. С Таней и другими работниками ее пункта у меня были хорошие отношения, основывавшиеся на взаимной выгоде от честного сотрудничества. Итак, оставалось ждать удачной загрузки, а пока что, немного пообщавшись с многочисленными знакомыми, завалился спать. Серега продолжал общение с водилами, которые быстро его втянули в застолье. Зная, что ночью работы не предвидится, я тоже, проснувшись, подтянулся к парням. Две рядом со мной стоящие машины, бодренькие Скании с рефами под управлением четырех мужиков из станицы то ли Ленинградской, то ли Каневской, что на Кубани, радовали глаз своей ухоженностью. Моя ренуха, грязная, на их фоне просто меркла. Как позже выяснится, это было к лучшему.

Парни надеялись уехать на следующий день, поэтому употребляли беленькую через одного. Я, тоже немного выпив, сходил в душ, ушел спать. Утром, как обычно, отираясь у своих машин, ожидая клиентов или выкрика диспетчера по громкой связи о наличии загрузки, старался не пропустить самосвалы со стройки, продающие ДТ по дешевке. Тут даже очередь была организована, потому, что топливо стоило на треть дешевле. Косвенно можно было судить о масштабах воровства на строительстве путепровода. Я всегда умудрялся купить у них литров шестьсот. Я бы и больше брал, но это был негласный лимит стоянки – всем ведь хотелось халявки. Кубанцы, стоявшие уже около недели, заправленные, с нетерпением прислушивались к сообщениям диспетчера. К полудню на стоянку заехало несколько клиентов, забрав в работу машины. Договорились с одной из соседних Сканий, при этом пообещав загрузку на Краснодар и второй «скамейке» днем позже. Я особо не прислушивался к их разговору, но выяснил, что грузиться в Колпино, на каком то старом заводике. На другой день, с утра, позвонили эти же клиенты, пригласив на вторую загрузку. В обед парни уехали.

Мы с Серегой решили устроить себе экскурсию по Питеру. Доехав до метро «Звездная» на маршрутке, выпили пивка и направились подземкой в сторону центра. Не буду описывать красоты этого города. Каждый человек, живущий в России, однажды обязан побывать там, так же как и в Москве и Сочи. Почему? Да не знаю! Должен и все тут! На стоянку мы вернулись на такси изрядно устав от ходьбы и впечатлений. Но утром случилось нечто, что добавило добрую порцию в чашу моего терпения невзгод профессии.

На стоянку приехали менты и привезли двух соседей-кубанцев, уехавших вчера. Головы обоих парней были перебинтованы. Менты заехали на стоянку, чтобы у диспетчера взять ксерокопии документов парней, как оказалось, попавших в беду. Парни вкратце рассказали о случившемся. Попробую передать их рассказ своими словами.

Подъехав к заводу, указанному клиентами, парни стали ожидать. Прождали пару часов – никто не подходит, тогда один из них, по нужде идет на территорию и входит в ближайшую дверь. Все, далее полное отсутствие памяти и разбитая голова. Второй водила, прождав полчаса напарника, разволновавшись, пошел на его поиски. Та же дверь, возможно и тот же кусок трубы в голову. Очнулись парни в темной закрытой комнате, связанные крепко по рукам и ногам. Чудом удалось освободиться от пут, выломать дверь. Тыкаясь в темноте, пытаясь найти выход, попали в комнату, куда прорывался легкий лучик дневного света. Картина, увиденная ими, ужаснула видавших виды парней. Два мертвых тела их друзей и земляков лежали в углу, забросанные сверху пустыми деревянными ящиками. Выбрались наружу, машины нет, документов нет. Добрались до милиции…

Несомненно, что машины те ушли на разборку. Мне самому часто приходилось приобретать запчасти в этих самых пунктах. Деньги, доложу вам, там крутятся большие, а рожи , трущиеся там, все больше подозрительные. Вот так ушли две жизни, у которых остались дети. Кому то добавился смертный грех за две загубленные души. И все это ради наживы, денег, будь они неладны! Вспомнился прошлогодний случай с камазистом из Ставрополя. Также на стоянку менты привезли парня, за ксерокопиями. Он рассказал, как его, остановившегося у магазина, вдруг арестовали люди в гражданке. Крепкие молодые парни сказали, что водитель якобы вывез из порта контрабанду и с этим надо разобраться в отделении. Один сел в Камаз, новенький, принадлежащий этому водиле. Остальные вместе с водилой сели в тонированную иномарку и поехали. Привезли на какой то пустырь и пояснили, что происходит, они просто уводят груз, Камаз вроде бы потом вернут. Продержали в машине часа четыре, забрали деньги, документы и даже теплую куртку, вытолкали из машины, с обещанием, что машина будет стоять по указанному адресу. Самое удивительное в этой истории то, что Камаз был груженый копытами крупного рогатого скота. Через пару дней на чудовском посту задержали газель с копытами. Нашли Камаз, но злоумышленников – нет. Ко всему прочему Камаз был арестован, водила несколько месяцев вызволял свою собственность.

Вернемся к нам с Серегой. Простояв еще пару дней, Таня предложила за приличные деньги отвезти пятнадцать тонн моркови в Ростов-на-Дону. Когда дело касалось овощей, сам собой напрашивались вопросы:
- Тань, азерам, на рынок што ли?
- Сказали на склад.
- Точно?
- Сейчас уточню, - сказала диспетчер и принялась набирать номер на телефоне. Поговорив, она заверила, что везти на склад;
- Не волнуйся, на склад, хочешь я тебе еще подгрузку дам?
- Тань, ну когда я отказывался от лишней копейки?!
- Ну, едь на Софийскую овощебазу, вот тебе телефон клиента, загрузишься, позвонишь мне насчет подгрузочки, - сказала, протягивая бумажку. Через часа три я стоял на территории софийского рынка с голландской морковью и обсуждал с клиентом-азером, пытавшимся косить под русского, о работе. Он клятвенно пообещал мне выгрузку в Ростове на склад, Рынок исключался однозначно. Где то в районе Невского, если не изменяет память по улице Мельничной, догрузился тремя тоннами тетрадей, заехал на стоянку, отдал Тане комиссионные, решил переночевать на стоянке. На пути к погрузке тетрадями попал впросак, в прямом смысле слова – застрял под американскими мостами, что на Обводном канале. И смех и грех. Хорошо, что подвески – пневмо, опустил до конца и выбрался из западни. Судя по вмятинам на металле поперечин мостов, я не первый. Хотя мой риск и не был безрассудным, год назад я впритирку проползал под мостами. В этот раз не удалось в притирку – асфальт новый положили…

Рано утром позвонила диспетчер:
- Николай Николаевич, доброе утро, Вы не уехали еще? – спросила Таня, несколько официально, так она делала всегда, разговаривая по телефону.
- Собираемся…доброе утро,…а что?
- Есть еще подгрузочка до Ростова, какой-то там компас судовой, дорогостоящий в речной порт. Платят очень хорошо, двенадцать тысяч. Грузиться в Шлиссельбурге, на судоремонтном заводе. В общем, записывай телефон, сам разговаривай, если хочешь, мне с этого ничего не надо.
- Спасибо, возьму…до свидания.
- Удачи! – напоследок сказала Таня и положила трубку. Я призадумался, но все же, решил позвонить этому клиенту, узнать все нюансы, смущала большая сумма оплаты за перевозку какого-то ящика. За годы работы в этой сфере я знал столько случаев всяких попадосов, что был очень аккуратен с этим. Трубку поднял недовольный мужской голос, разбудил, наверное, его:
- Да… слушаю…
- Доброе утро… Игорь? Я по поводу компаса в Ростов.
- А, да, минуту…Вы, … где сейчас?
- В Шушарах.
- Подъезжайте на перекресток Славы и Софийской, перед мостом станьте, я подъеду, дам доверенность и инструкции, вы, … на чём и номер?
- Рено, восемьсот тридцать восемь, Адыгея. Через минут пятнадцать буду, только стану на «софийке», перед Славой, так мне удобнее, - объяснил я все клиенту, не забыв продумать маршрут, каким я туда доберусь так быстро. В те времена кольцевой или объездной дороги еще не было. Все ехали через весь город по одному маршруту: Московский – Дунайский – Витебский – Славы – и на мост. Но знающие ездили по так называемой пьяной дороге. С Шушар сворачивали на ТЭС и сразу попадали на Софийскую. Так и вышло – без всяких пробок я добрался до места. Остановился, стал ждать. Вспомнился забавный случай, как то произошедший со мной при проезде переезда по этой самой пьяной дороге. Это было в самом начале моей деятельности на этом поприще, когда я брал второго водителя. Тогда им был соседский паренек Валера.

Под утро, еще задолго до рассвета, мы с Валерой подъезжали к Питеру. Выгружаться надо было, где то на "пискаревке" и чтобы сократить путь, поехали по той самой пьяной дороге. Подъезжаем к переезду, Валера за рулем, светофор молчит, за переездом метрах в пятидесяти, вижу спрятавшуюся машину гайцов. Ага, думаю, бухариков ловят, при этом поворачиваю голову и вижу, справа светящий прожектор поезда, быстро среагировав, кричу:
- Стой! Поезд.
- Где?! – спрашивает Валера и мгновенно тормозит. Кабина нашего грузовика минула уже светофор, мы стояли за пару метров от железнодорожного полотна. Вдруг поезд, а может и просто один тепловоз, не видно, темно, не доезжая метров двести, выключает свет и видимо останавливается. Сзади нас подперли с десяток легковушек. Стоим пять… десять минут. Я не выдерживаю:
- Валер, а чё мы стоим? Светофор не горел, поезд пропал как летучий голландец, поехали!
- Как скажешь, тебе платить, - пошутил Валера, начав движение. Вслед за нами поехали и легковушки. Проезжая переезд, Валера вдруг, взглянув в зеркало, резко произнес:
- Твою мать!.. Красный горит,… нам просто его не было видно! - Слова моего напарника подтвердили гайцы, весело выскакивающие из машины. Они даже и не предполагали такой улов. Пока напарник, выполняя требование остановиться, протягивал фуру по удобнее, чтобы все поместились, я лихорадочно думал, как отмазаться. Вот досада, вроде ничего не нарушая, все же нарушили. Я сунул Валере пятьсот рублей, и он пошел на беседу. Буквально через минуту вернулся со словами:
- Не меньше двух штук!
- Да они что, охренели?
- Пойди, спроси.
- Сейчас, чё за дела…разберусь, - сказал я и уверенно направился к гайцам.
Гайцы по-быстрому собирали денежку с легковушек. Кассиром был капитан, сидевший за рулем. Второй гаец, старлей, вел беседу с водилами легковушек. Когда я подошел поближе, он произнес:
- Вот ему спасибо скажите, это он тут Сусанин, - шутка не удалась, никто не смеялся. Разобравшись по понятиям и отпустив всех, кроме меня, он, нагло улыбаясь, продолжил:
- Ну и что расскажешь? Вон сколько машин за собой потащил.
- Так мне скидка в таком разе полагается!
- Ну да, ты еще премию у меня попроси! Ты бы побыстрее думал, а то, скоро не две, а три попрошу…инфляция.
- Командир, а давай разберемся…сначала мы ехали, когда светофор не горел, но увидев прожектор поезда, мы остановились. Потом мы, светофор не могли видеть, и поезд то был, а то вдруг исчез,… Что мы нарушили!? - мои слова были настолько убедительны, что засомневавшийся гаец отправил меня к капитану. Мол, как тот решит, так и будет. Я сел в Жигули к кэпу и пересказал ему историю про «без вины виновного». Видно сомнения зародились и в голове у этого крепыша, а может совесть взыграла.
- Иди, решай со старлеем, - буркнул он в спешке, ему фартило - подошел пообщаться еще один нарушитель. Документы у нас никто не забирал, поэтому я уверенно подошел к летехе, сообщил ему, что вопрос с капитаном решен. Поболтал минутку ни о чем, пошел в свою машину.
- Сколько? – спросил напарник.
- Бесплатно! Поехали быстрее, пока не передумали, - смеясь, сказал я.
- Могут передумать?
- Нет, но при дележке бабок после смены один из них окажется «крысой», причем несправедливо! Как бы ни подрались! – я уже не посмеивался, а хохотал от души.
- Это как на посту в Видное, на старой каширке? – тоже начиная смеяться, спросил напарник.
- Ну да, примерно так!

А история в Видное была следующей. Пост на подъезде к Москве, по старой каширке, не был избалован проездом большого количества фур. Голодные гайцы были неимоверно злы на судьбу, что кинула их в такое не хлебное место. Поэтому если какая-то фура случайно проезжала мимо, то они считали это даром небес и индульгенцией на беспредельное вымогательство. Волею судьбы мы с Валерой однажды на себе испытали их алчность во всей ее красе. В тот раз мы везли яблоки из Тихорецка. Естественно, везли азерам, которые документы составляли таким образом, что при желании, можно было докопаться. Спорить с этими людьми о грамотности заполнения бумаг приравнивалось к попытке научить немого говорить. Собственно, гайцы никогда не придирались к этим мелочам, но только не тот пост. И в частности молодой и прыткий капитанишка, небольшого роста с относительно умным взглядом, чем то смахивающим на «наперсточника» из девяностых. Так и хотелось услышать от него незабываемую фразу: « Кручу, верчу, запутать хочу». Но услышать пришлось другие слова, хоть и не менявшие сути выражения.

Мне сразу же было заявлено, что яблоки поедут в детдом и у меня будут проблемы и так далее. Картина, описанная, была столь ужасной, что будь она хоть чуточку реальна, или я более впечатлительным, мне следовало повеситься на месте. А с каким вдохновением он рисовал эту картину?! Надо было видеть лицо этого артиста, ему бы на сцене играть, да перед широкой публикой! А он, бедолага, закапывает свой талант на дороге. Вряд ли найдется человек способный описать весь артистизм той беседы. Не претендуя даже на малую схожесть, попробую передать часть того шедевра:
- Вот видишь, документы у тебя липовые, значит, ты перевозишь незаконный груз, может даже ворованный, это нетрудно выяснить. А когда это все выясниться, то ты окажешься крайний. Ты вот сейчас не хочешь звонить хозяину, чтобы он сам приехал и разобрался, и сам не решаешь. Вот ответь мне, что я должен делать?
- Да нормальные документы, и «порешать» же я предлагал…
- Нет, ты еще пока не понял всей серьезности положения, тут как минимум «пятерой» решится, у тебя ее нет – звони азеру, пусть это станет его головной болью, а не нашей с тобой.
Я беру трубку, имитирую звонок, понимая, что надо самому решать, азер то решит, но, сколько понадобится на это времени? А моя репутация? Нет, только сейчас и здесь будет минимум потерь. Я слезно рассказываю гайцу сказку:
- Командир, азер трубку не берет… ночь,… спит он. Давай, как то сами решать, вот у меня есть лишь двести рублей и ни копья больше. И то – сто я себе оставлю, заехать на стоянку.
- Да ты чё издеваешься?! Я тут уже минимум на три штуки с тобой наговорил. Ладно, давай десять ящиков яблок, все деньги и вали.
- Да ты меня без ножа режешь, че я завтра скажу хозяину яблок? Он же с меня высчитает, да еще по такой цене, что окажется, не он мне за доставку груза, а я ему еще денег должен буду, - логично рассуждал я.
- В общем, то я тебя не неволю… гм… у тебя есть выбор, даже два, - громко хохоча, продолжал вымогатель, - Хочешь - сутки в отделе кукарекай, а хочешь, послушай доброго человека и реши вопрос здесь и сейчас.
- Ну, доброты у тебя не отнять, выше крыши…
-Ладно, пять, меньше даже и разговаривать не буду, звоню в отдел!
-Хорошо, пять так пять, - внутренне сдерживая себя от ярости, выдавил я.
- И плюс двести, - добавил этот кровосос, - Вот, на… ключи от той семерки, что на стоянке постовой стоит, подгони к своей… и перегрузи, а то вон видишь напротив остановка - людно. И бабки передашь… рукопожатием, понял?!
- Не первый день замужем. Оставь хоть сотку то на стоянку, не на улице же ночевать!
- Это твои проблемы. Двести! – уже с раздражением в голосе ответил он.

Я направился к стоянке, завел на вид свежую семерку, подогнал по обочине к разрыву между машиной и прицепом, как и указал мне мент. Из машины вышел Валера со словами:
- Ну, чё, проблема? Уже полтора часа стоим.
- Решил уже. Пять ящиков яблок в семерку, - объяснял ситуацию я, взобравшись на дышло и отворив двери фургона. И тут меня осенило! Хотя менту с поста и видны все наши действия, но желание наказать за алчность этого представителя власти пересилило страх пойматься. Ящики были двойные, в один насыпаны яблоки, а другим, пустым, сверху накрыты. Так вот, вместо ящиков с яблоками, я подавал Валере пустые крышки, при этом делая вид, что держу в руках тяжесть и предупредив об этом напарника. Таким образом, через пять минут в багажнике семерки оказались пять пустых коробок. Ради смеха два яблока я, все же, положил в багажник. Управившись с процедурой, открыл дверь семерки, чтобы поставить ее на место. Из салона вырвалась негромкая, но очень качественно звучащая музыка. Валера рассмеялся, предложив мне:
- Колян, может музыку еще у него по быстрому дернем?
- Да ты что, он не переживет такой удар, хотя… я ему еще подлянку подсуну, - сказал я, находясь в каком то странном азарте и сворачивая в ладони два червонца, вместо обещанных двухсот. Хотел бы видеть рожу этого мусорка, иначе его не назовешь, при обнаружении моей шутки. Скажу даже больше – много бы дал за то, чтобы посмотреть на его рожу, ставшую в одно мгновение лоховской! Какой удар по самолюбию!

Ожидая Игоря, мы решили позавтракать. Серега поставил чайник, я быстро соорудил стол, сконструированный мной специально для кабины «Магнума». Стол был достаточно большого размера для кабины грузовика, но его конструкция была легко разборной и позволяла перемещать его на шарнирах в одной плоскости, исключая, таким образом, неудобства от размера стола. Столешница была сделана из натурального массива-дуба, покрытого лаком. Мне доводилось бывать в кафе, хозяевам которых стоило бы позавидовать размеру и качеству моего стола. В качестве отступления добавлю, что пропорции столешницы мной любовно были подогнаны под «золотое сечение», открытого гением эпохи возрождения. Для тех, кто не знает о чем идет речь и кому интересно, скажу, что эти пропорции всюду окружают нас, да и человек сам, в идеале, имеет их. Не полагаясь на свою отвратительную память, не буду называть эти цифры, дабы не ошибиться в точности, но они широко известны (1 : 1,62 и 1: 1,16 , вроде так)

Скоренько накрыв стол, мы принялись аппетитно завтракать. В дверь постучали. Я глянул в окно, внизу стоял худощавый паренек с жиденькой бородкой. Дон Кихот Ломанческий, блин, пронеслось в голове. Не опуская стекло, жестом пригласил его в кабину с пассажирской стороны, чему он незамедлительно последовал. Взобравшись в кабину, он произнес:
- Здравствуйте, я – Игорь… приятного аппетита.
- Привет, присаживайся, чай…кофе…?
- Спасибо, в смысле – чай… пойдет, - парень восхищенно рассматривал наше «кафе», - Классно тут у вас! Когда то я тоже мечтал об этом…

Интересная штука жизнь, подумалось мне, все поголовно грезят мечтами о дальнобойстве, мореходстве, альпинизме, но лишь единицы что-то делают, чтобы осуществить мечту. Слаб человек в основной массе своей, или, может, это я безрассуден? В голове всплыла картина двух тел, зверски убитых и заваленных ящиками. Может люди как раз и сильны, способны устоять перед этим психозом, называемым романтикой?! Значит, это я слаб, ведомый страстями, не думающий здраво о родных? Кому нужны будут мои дети, если не станет меня? А ведь это так легко может произойти если не от рук бандитов, то от заснувшего за рулем «стахановца», ставившего свой личный рекорд и прилетевшего лоб в лоб. А кто сказал, что я сам безукоризнен? Двадцать пять лет без аварий? Да ерунда все это, и на старуху бывает проруха! Черт, сколько сразу вопросов?! Ладно, оставим эти психологические терзания на потом. Из временного старческого маразма меня вывел Игорь, своими пояснениями о работе, его настойчивом упоминании о требовании бережного обращения с компасом. На что я ответил шуткой:
- Дураку стеклянный член ненадолго, но, есть надежда, что я не дурак, а компас - точно не член. Довезем в лучшем виде. Только смущает меня вот что. Компас упакован, как я могу быть уверенным, что его мне погрузят целеньким? А то, может, решили, таким образом, на меня перебросить, чей то косяк?
- Нет, ты что! Даже и не думай о таком, просто зная разгильдяйство водителей, я так настойчиво призываю к аккуратности.
- О, кей, - напоследок произнес я, получив денежки и написав расписку.

В Шлиссельбурге, небольшом городке на Ладоге, мы пробыли недолго. Груз, в виде ящика, похожего на электрощит, ждал с утра. Отдав доверенность и получив эту неимоверно ценную вещь мы, как неким образом приобщенные к судоходству, на всех парусах, но все же, не изменяя реальности «запылили» в сторону Москвы. Машина не была перегружена, движок совсем не напрягался. Все! Вот оно то, что зовется дорогой. Романтика… Кто это сказал? Романтика это в двадцать лет мчаться в жигуленке на море, читай на дальняк, поглаживая на ходу коленку симпатявой подружки, жеманно кокетничавшей от происходящего. Впереди море, солнце, ночи напролет еще нерастраченной к тому времени любви. Столько всего нового, заставлявшего сердце колотиться от ощущений и чувств! А что стоит искрящийся, счастливый взгляд подружки гордо прижимающейся к тебе. Вот мол, смотрите, это мой парень, он бог во всем! Вот она – романтика! Хотя, как гласит одна мудрая надпись на воротах известного места – «каждому свое»…


Мотор пел свою песню, мы слушали другие, колеса поглощали километры, везя нас в будущее. Не буду особо останавливаться на самом процессе пути. Не интересно это. Шестнадцать часов за рулем в сутки, это, пожалуй, не то, о чем можно восхищенно писать, приводя легкие метафоры и упиваясь гордостью за профессию. Нет ее, гордости, есть тяжелый, изнуряющий труд, есть пот, есть вонь. Есть необходимость общаться с уродами в форме, считающие свой труд недооцененным и требующим компенсации. Есть унижение от этого общения. Есть бандиты, которые почему то решили, что им все должны. Да ладно бы организованные бандиты, те хоть не беспределят, а сколько мелких «щипачей», с которыми и не угадаешь как разрулить разговор. Часто сталкивался с такими. Пожалуй, вспомню один случай.

Загрузившись в порту рыбой, мы с Серегой проехав город, остановились на окраине, около большого продуктового магазина. Серега со списком необходимых продуктов пошел в магазин, а я, щелкнув центральный замок, откинулся на спинку, отдыхая перед одиннадцатичасовым броском на Москву. В дверь постучали. Я увидел подпертую спереди старую шестерку без номеров. Сразу понял что почем, незаметно правой рукой подтянул со спальника «Сайгу» к себе на колени. Приоткрыл окошко, спросил:
- Чё надо?
- Поговорить, брат надо, - стараясь придать голосу уверенности, резко проговорил с грузинским акцентом стучавший.
- Говори, я слушаю.
- Дверь открывай, в кабине поговорим, чё я так и буду стоять, смотреть на тебя снизу вверх?
- Слышь, это мой дом, и приглашать или нет в него посторонних, это уж мне решать, согласен?! – резковато выдал я, зная, что с этой публикой надо пожестче.
- Братве внимание уделяешь?
- Уделяю.
- Ну и…?
- Держи, сказал я, протягивая этому хмырю полтинник.
- Ты чё попутал или глумиться решил!? – играя желваками, выдавил этот гость Питера, ведущий себя, как хозяин. Из шестерки вышел еще один и что-то спросил у моего оппонента по-грузински. Тот коротко, что-то ответил. Я решил взять инициативу «терок» в свои руки и начал « лечить» уродца:
- Уважаемый, это ты глумишься над сидельцами, за которых ты тут печешься. Ты цепь свою золотую сними и на зону ее в продуктовом эквиваленте загони, в данный момент я оказал посильное внимание. Ты, может, не знаешь, но полтос, это четыре примки за забором, считай счастье для бродяги, попавшему к хозяину. Я не обязан перед тобой отчитываться, где, когда и сколько я отстегиваю на братву, да и ты кто такой? Может на телок тут стреляешь, прикрываясь серьезным.
- Да ты я смотрю в теме, ладно давай полтос, - с нескрываемой ненавистью выдавил это дитя гор. Он начал подниматься по ступеням, держась обеими руками за поручни «Магнума». На последней ступеньке, он левой рукой взялся за край наполовину открытого стекла. Мое чутье подсказало мне, что этот неугомонный сейчас попытается резко дернуть стекло, сломать его и добраться до «грибка» замка. Он почти улыбался от предвкушения желаемого вторжения. Однако, приподнятый левой рукой ствол карабина, так похожего на «калаш» оказался в нескольких сантиметрах от рожи этого непонятливого черта.
- Ты сейчас сломаешь стекло, и я сразу же продырявлю тебе башку, - стараясь вести себя как можно спокойнее, сквозь зубы выдавил я. Вид у меня был настолько решительный, что у меня возникло подозрение о возможном загрязнении нижнего белья этого типа. Глупая улыбка перекосила его лицо, с трудом, заикаясь, он промолвил:
- Т-т -ты что, братан, я-яа-а-а за полтинником, - сразу куда-то подевалась дерзость, уступив место трусоватому заискиванию, - Все нормально, ты не обижайся…
- Ты меня уже к обиженным приписал?! – полностью войдя в роль «понимающего», сказал я с театральным негодованием, - Обиженные под шконарем, у параши…
Второй грузин начал громко кричать по своему на напарника, они быстро сели в шестерку и с пробуксовкой в метром сорок, покинули место «терок». Все закончилось без последствий, но кто может поручиться, что в другой раз все пройдет также? У меня было много знакомых, поднимавшихся в девяностые на том, что поначалу принимали с трудом, потом попривыкли, заматерели. Кресты надели, совесть успокаивая, в церковь ходить стали. Кто душегубством, кто феней и понятиями добивались положения в этой жизни. Кто-то из них и сейчас жирует, кого-то уже нет, кто во власть проник. Как то даже стих про них написал, а зачем и сам не знаю:

В прошлое, изменить настоящее. К власти…

Вооружившись тюремной романтикой
В те далекие мля… девяностые,
Часть из них - это власть и патетика,
А других унесли на погосты.

Те, кто пафосом ныне пресыщены
Позабыли про корни русские,
Их законы - дерьмо и напыщенны,
Да и взгляды уж очень узкие.

Вот бы палочку мне волшебную,
Чтобы вмиг возвернуться в прошлое,
Ох, ввернул бы я маты «хвалебные»!
Ну да ладно, не буду о пошлом.

Я б возвел на пути препятствия
Нежелательному бремени,
В здравомыслии принял участие
И лишил бы их предков семени!

Поименно пометив предателей
Продающих славян за недорого
Удалил бы к едрене я матери
Их истории…мля… и до скорОГО…

2012 Николай Хаджох



Одно знаю, что-то не то с этими людьми, что-то отталкивающее в них есть, и это не скрыть ничем. Подальше от них надо держаться, подвести могут! Засело во мне твердое убеждение, что люди эти в большинстве своем еще в далеком детстве, сами того не понимая, выбирали свой путь. Хлюпики, школьные стукачи, изгои среди ровесников, или очень прозорливые – вот кто становился потом ментами или бандитами. Причем, одному богу известна та причина, по которой каждый из них выбирал один из двух, казалось бы, столь разных, путей. Факт остается фактом – это люди, одного поля ягоды, выражаясь простым языком. Конечно, допускаю, что были и те, чьим идеалом с детства был комиссар Мегрэ, но система не нуждалась в них, быстро избавляясь или «перевоспитывая». Уверен, что и не книжный герой Шервудского леса был кумиром будущих знатоков «фени» и понятий, которые, впрочем, не лишены смысла, в отличие от некоторых законов. Ну вот, слегка разобрался с этой далеко неблагочестивой публикой, хотя, простите,…упустил прозорливых.

Это особая каста, движимая не мелочным желанием мстить своим ровесникам за детские унижения, а трезвым, циничным расчетом. Желание красивой жизни, власти, богатства, добытых не тяжким трудом, а изворотливостью ума, не признавая морали, не заботясь о мнении людей, скрыто или откровенно попирая законы, дерзость и жестокость – вот тот двигатель, вознесший их к власти. И не важно, какова эта власть – государственная или авторитетно-воровская, в конце концов, в нашей стране, это все одно и то же. По достижении определенных высот они без всякого стеснения, объединились сначала в приятельские, а потом и родственные кланы. Деньги не пахнут, а совесть…так это для простолюдинов, ну или: «сейчас вот нахапаем, а потом и к благочестию приобщимся, на храмы жертвовать начнем, о корнях вспомним, о литературе и поэзии»… Мерзко все это, совесть ведь уже не купишь, хотя вера, доставшаяся от предков дает надежду покаяться и очиститься. Не приемлю я это, несправедливо, да простит меня Господь за бунтарские мысли. А может, наоборот, зачтется мне …

Трасса Питер – Москва это жизненно важная артерия страны. К счастью, власть понимала это и не особо внедряла свои креативные опыты по, так сказать, улучшению и ужесточению. Минимум своего присутствия давал свои положительные результаты, люди сами отладили нормальную жизнь и способность дороги на почти невозможное – отсутствие заторов. Однако, это справедливо для некоторой удаленности от Москвы. Вблизи столицы все вставало на свои места, бездарная организация движения и избыток транспорта возвращали наши нервы в нормальное состояние – взвинченное. Снова наружу выползал этот червь современности – расслоение на богатых и бедных. Почему то многие богатые считают, что имеют достаточно крепкие лбы, чтобы позволять проявлять свое, как они считают, превосходство над другими. На самом деле, никакого превосходства нет, картечь обиженного в пробке, легко преодолевает человеческую мораль и достигает внутренних органов, сравнивая всех в положении. Все там будем!...Подобное мне довелось увидеть на подъезде к Зеленограду, когда один неразумно счел себя избранным, а другой не согласился с этим, будучи воспитанным фильмами, где герой- Рембо, просто обязан «вальнуть» для острастки пару человек. Пытаясь понять стрелявшего, приходит мысль, что он порождение прогресса с его компьютерными играми, с множеством жизней и возможностью вернуть игру в начало.

Ладно, отвлекся я, движимый пристрастием к психологии, многим не интересно это, а зря… иногда полезно. Поехали дальше. Заметил одну особенность дорог и постов на них. При движении с юга почти на каждом посту надо платить. В то время это была негласная сумма в пятьдесят рублей. Разумеется, это при условии, что деньги вложены в документы еще до начала разговора. Иногда по запарке, не пополнив содержимого купюрой, давал документы гайцам. Сразу же возникали многочисленные вопросы. Попытка исправить положения полтинником вызывала негодование инспектора. Ставка автоматом вырастала до стольника. Интересно то, что все посты на наших дорогах имеют узконаправленную специфику придирок. Я не знаю, как уж распределялись вопросы компетенции по постам, но редко встречались посты с одинаковым профилем. Наверное, я не очень внятно излагаю? Постараюсь пояснить проще и доходчивее. Каждый пост имел свое направление придирок. Если на постах с весами преимущественно разговаривали о перегрузе и останавливали в основном дальнобой, то на других предпочитали, к примеру, выяснить состояние автошин и о прохождении техосмотра. Третий пост в совершенстве овладел правилом перевозок пассажиров, четвертый преуспел в знании форм и порядка выдачи сертификатов на грузы. Подозреваю, что они и ПДД знали только в рамках, необходимых этому посту. И только ваш покорный слуга, чтобы не стать лохом в одночасье, должен был все это знать еще лучше самих стражей закона, да еще в придачу обладать знаниями психолога. Знания эти были полезны как раз в тех редких случаях, когда корочки с документами опрометчиво не пополнились полтишком. Первым делом гаец мельком взглянув в корки и не увидев желаемого, медленно направлялся вокруг машины, ревностно осматривая ее и собираясь с мыслями как «обувать» водилу:
- Чё везем? И документы где на груз?
- Вот, документы, морковь везу, это …все нормально, - говорил я, акцентируя внимание гайца на исправление оплошности – полтоса, вложенного между листами накладных.
- Не похоже, на нормальность, ты сколько ездишь?
- Долго,… забыл…положить.
- Ну, я и не знаю, что с тобой делать… накладные у тебя, ясное дело – туфтовые, сертификатов нет!…А это что?! – спрашивал гаец, возвращая полтос, явно намекая на его незначительность, - Три таких бумажки!
- Есть все, я же сказал! - твердо заявлял, демонстративно пряча в карман деньги, и всем видом показывая, что с «синицей в руках» страж пролетел, да и «журавль» уже даже не в небе. Наверное, что-то есть во мне такое, что не давало им желания продолжать разговор, опыт подсказывал, что с этим не стоит терять время, принципиальности много. За ним сотни без принципов, заискивающе предложат сами деньги. Но на всякий случай, гаец не отказывался от халявки:
- Ладно, давай, что там было…
- А ничего и не было, сертификаты, техосмотр нести?
- Нет! Счастливо, - протягивая корки, с неким раздражением выдавил гаец.
- И тебе удачи.

Я знал много трюков, как не платить ментам, часть из них были моим личным изобретением, часть – приобретение, полученное мной на одной стоянке. Это было в Самаре. Рядом со мной стоял МАН командор с ростовскими номерами. Познакомился с водителем, это был Юра из Таганрога, бывший военный, очень грамотный парень. Коротая время в отсутствие работы, он многое мне порассказал и смешного, но полезного и бесполезного, чего не надо никогда делать, вступая в разговор с человеком, с гайцами, в нашем случае. Юра не распространялся о месте службы, но легкий анализ его ментальности и познаний психологии и многое другое говорило о причастности к спецслужбе. Почему этот человек, так резко контрастирующий на фоне полуграмотного нашего братства, оказался среди нас, я и сейчас не знаю.

Юра с первой минуты знакомства привлек мое внимание своей неординарностью. После приготовленного вместе и с аппетитом уничтоженного обеда, он достал трубку, настоящую, из вишневого дерева, церемониально поколдовал над ней, набил какого-то табака, в красивой упаковке, закурил. Кабина наполнилась запахом, от которого хотелось наглухо закрыть окна и наслаждаться этим ароматом, чем была пропитана вся обшивка, ошибочно принятое мной за парфюм. Юра рассказал, что таким образом он бросает курить – времени надо много на всю церемонию, в отличие от сигарет, так доступных за рулем. Впоследствии я увлекся трубкой, но вскоре утерял ее, да и нетерпелив я. Юра поведал мне много интересного, остановлюсь немного о его общении с гайцами. Для удобства приведу это в настоящем времени, в некоем отступлении, таком удобном мне в изложении.

На въездном посту в Смоленск Юру остановил молодой лейтенантик:
- Лей..нт Ку…па…ин, документы, пожалуйста
- Как, как? Вы стесняетесь своей фамилии, скажите внятнее - начал свой развод психики Юра.
- Лейтенант Кузопавин.
- Вы что не можете громче говорить, я ничего не услышал, - все, после этих требований гаец, выбитый из привычной колеи, забыл напрочь, как она и выглядела, та колея. Его мозг лихорадочно пытался понять происходящее, доселе неведомое ему. Он вынужден был громко произнести имя и звание этому непонятному человеку. Другому гайцу было бы достаточно этого, он бы поторопился избавиться от неудобного собеседника. Однако паренек был далеко не глупым и решил взять таймаут и помощь коллег:
- Одну минуту, я пробью на компьютере ваше удостоверение, с этими словами он направился на пост.
- Хорошо, но имейте в виду, я тороплюсь, - сказал вслед мой знакомый.

Предполагаемый разговор молодого гайца с коллегой-капитаном выглядел примерно так:
- Это…там умный один, на фуре, наглый очень.
- Чё, домогался, а ты и отказать не смог? – смеясь, спросил капитан, - Сейчас полечим, - добавил, поднимаясь из-за стола. Неспешно, вразвалочку он подошел к Юре и, напрягая весь свой интеллект начал терапию:
- Документы на груз, сертификаты, копии таможенной декларации, предъявите.
- Простите, с кем имею честь?..
- О-о-о, братец, ты сейчас заставил натянуться моим нервам, не к добру это,…для тебя, конечно, - стараясь беззаботно улыбаться, выдавил кэп. Юра демонстративно сунул руку в нагрудный карман, якобы для свершения какого то, известного одному ему действия, но необычайно важного в данной ситуации. Но капитана не пробить подобными уловками имитации включения диктофона!
- Фуру вон туда ставь, глуши, это надолго…
- Потрудитесь объяснить.
- И не подумаю…хотя если интересно, то сомнения у меня в происхождении груза, неразрешимые,…хотя…как знать…зависит от числа названного тобой…простите, вами, - кэп нагло улыбался.
- И что дальше?
- Я тебе…вам…уже все сказал, - продолжал капитан, собирая в кучу все документы, многозначительно покачивая головой, - Глуши машину…приехали, утром приедет таможня.
- Сколько?! – спросил громко Юра.
- Уже, думаю, у тебя столько и не будет в наличие, так что, увы, извини…служба.
- Ты озвучь, а я решу, есть или нет.
- Машину ставь, глуши и на пост! – придавая своему голосу властности, почти шепотом произнес гаец и направился в помещение поста. Юра, ни минуты не колеблясь, пошел следом, зайдя в пост, увидел мельком показанную капитаном бумажку с числом двести и знаком доллара. Оглядевшись, он заметил приоткрытую дверь старшего смены, сидевшего в отдельной комнатке. Нагло ухмыльнувшись в ответ на предложение кэпа, он шагнул к этой двери.


- Разрешите войти, товарищ майор, - поставленным военным голосом произнес Юра, постучавшись в косяк двери, - Капитан в отставке Седов.
- Да, входите, - засуетился майор, - Чем обязан?
- Претензии, товарищ майор, к работе ваших подчиненных, вот, представляете, деньги с меня вымогают. Я с таким впервые сталкиваюсь! Разве честь российского офицера дает право вымогать деньги с водителей?! – продолжал театрально представление Юра. В голове майора выстроилась очередь вопросов и мыслей: « Кто он такой?.. На х*р мне это надо?! Вот, коллеги, с..а, тихо не могут работать! Сидел, мля, никого не дергал…на тебе!» однако, вместо этого он выкрикнул:
- Капитан! Ко мне… и молодого сюда!... сейчас решим , я думаю, вышло какое то недоразумение, - уже обращаясь к Юре дружелюбно произнес старший смены. – Вы пока постойте, пожалуйста, на улице, негоже подчиненных…э-э-э…при посторонних.
- Хорошо, и спасибо вам.

Через пять минут Юра, выслушав извинения от капитана, произнесенные сквозь зубы, ехал в сторону мясокомбината. При этом его живой мозг, решал задачу на будущее – не лучше ли, для эффективности, представляться не просто капитаном, а добавлять причастность к ФСК – так тогда именовалась ФСБ? Выгрузившись ночью на мясокомбинате, мой знакомый поутру спешно выбирался из города, не заметил знак, превысил скорость. Инспектор, сидевший в засаде обрадовался – фура и превышение, это деньги сразу, почти без разговора. Но он ошибся в этот раз. Из кабины МАНа вышел худощавый водитель с бейджиком на груди. « Так, что еще за мэнэгер?» - пронеслось в голове инспектора. Водитель подошел ближе и гаец потерял дар речи, прочитав надпись на табличке: « Извините, но наш разговор записывается на диктофон». Загадочности к происходящему добавили жесты водителя, многозначительно указывающие на надпись. Все! Ступор! Где моя колея?! Как в нее вернуться? Помощь приходит неожиданно от самого виновника – он жестами показывает: «Мол, поеду я, по-тихому, мне тоже неприятности не нужны». Инспектор настолько ошарашен, что принимает такое общение и тоже начинает, молча жестикулировать: спасибо, брат, мол, что так со мной, по-свойски, не паля. Жесты инспектора сдабривались усердной мимикой. «Потеха, да и только с этими тупарями!» – подумал Юра, еле сдерживая смех и забираясь в кабину.

Надо сказать, что у Юры было много подобных фишек, они принадлежат ему, и я вряд ли имею моральное право тут их озвучивать. Надеюсь, что Юра и сейчас «лошит» гайцов. Одной из моих фишек было следующее. При серьезном наезде гайцов, грозившем потерей приличной суммы, я рассказывал дорожным рэкетирам байку:
- Мужики, мы же все люди и должны входить в положение…Вона меня сейчас пыталась завербовать то ли ваша служба безопасности, то ли фсбэшники, но я же не повелся.
- Как?! Где?!
- Да на н..ском (предыдущем )посту, предложили посадить ко мне их человека и провоцировать вас на вымогалово.
- Да ладно?! Не гони, - с нескрываемым удивлением и живой заинтересованностью радовались удаче менты.
- Да что мне гнать? Вон, поди, следом за мной и подъедут… тогда, и поверите, - уверенно плел я интригу. Представляю, сколько денег они не досчитывались от таких выходок! Меня благодарили и отпускали, признаюсь, что особо я не радовался…не честно как то, может, поэтому я и никогда ранее ни с кем не делился подобными откровениями.



Ладно, отложим в сторону отступления и продолжим. Как я уже писал ранее, выезжая в путь, дорога для меня переставала быть тем объектом романтики, коим очарована молодежь, хотя были и исключения. Тут все зависит от состояния души. Весело на душе – и дорога явит веселое. Впрочем, сказанное справедливо и применительно ко всей нашей жизни. Как то так получилось, что веселое было всегда ближе мне и, наверное, даже притягивалось само собой. Доехали благополучно до Богучар, где был единственный, пожалуй, пост задачей которого было не только сбор денег, но и действительная проверка документов, груза и прочее. Это единственный пост, выполняющий свои функции как того требует само понятие поста контроля. Обычно двигаясь на юг, можно было проехать без остановок на постах. Но если гаишники на этом посту тормозили, то усердно проверяли досконально все, даже личные документы сопровождающих. Вернусь немного назад. Серега, мой друг, еще в Питере начал вливать в себя литр за литром пиво. Подобное занятие требовало частых остановок на отлив лишней жидкости. Понятно, что мне это не особо нравилось. С наступлением ночи попросил друга поумерить пыл в потреблении напитков:

- Серег, достал ты уже перессыками своими, хорош пиво хлестать, ложись, спи!
- Да как спать? Жара в кабине! Ты бы еще и футболку снял и ехал, как пижон!
- Сними с верхнего спальника свой матрац с бельем на низ, раздевайся и спи, я не могу в свитере ехать, засну на хрен.
- Ну, печку немного потише сделай! – согласившись на предложение, с огорчением произнес Серега, - И маг включи, скукота.
- Давай лучше поговорим, о чём нибудь, так хоть не засну, - продолжал я
- Так спать или беседовать под пивко будем? – не унимался друг, похохатывая, намекая на оставшееся пивко.
- Лучше спи, - произнес я, поймав какую-то интересную радиопередачу, где диктор рассказывал историю о войне. На этом наш разговор прекратился, и мы окунулись в слушание рассказа. Диктор очень талантливо передавал нам все переживания того далекого времени. Серега, развалившись в одних трусах на нижнем спальнике, допивая початую бутыль, изредка вставлял свои комментарии. Рассказ был просто завораживающим. Наступило то редкое сочетание факторов, когда незаметно пролетало время и стремительно росло количество пройденных километров.

Гаец, прохаживающийся вдоль дороги не показывал никакого желания нас останавливать. Однако когда мы поравнялись с ним, он вдруг, как будто очнувшись, резко замахал жезлом. Я сразу же остановился, стараясь особо не смещаться к обочине, этим заставляя гайца поскорее решить со мной все вопросы.
- Чё случилось, командир?! – задал я вопрос, высовываясь через опущенное стекло.
- Пойди на пост, зарегистрируйся, - явно не расположенный к общению гаец, сопроводил ответ жестом в сторону здания поста.
Я взял документы и поспешил в пост, мысленно поторапливая и себя, и гайцов, прервавших слушание интересного рассказа. Капитан, кемаривший за столом, проверил все бумаги, задал пару вопросов, записал нас в свой журнал. Лениво просматривая документы, натолкнулся на вложенный полтинник. Наверное, так быстро выходить и снова входить в сонное состояние, незаметным глазу, стремительным изъятиями купюр, могут только сменные работники ГАИ. Капитан возвратил документы, и я торопливо пошел в свой «ренаульт» – там меня ждал рассказ. Я сел в кабину, решив продернуть немного машину и остановиться на ночное чаепитие. Пытаясь понять, что из рассказа я прослушал, увидел, как гаец жестами дает команду поскорее покинуть площадку поста. Я незамедлительно исполнил требуемое.

Постепенно рассказ снова захватил все мое внимание, и пропало желание пить чай. Спросил о чае Серегу, тот промолчал – тоже, наверное, заслушался, а может и спит. Ну да ладно, это надо греть…в кафе попьем, кофейку. Через несколько километров в зеркале увидел приближающиеся два огонька света фар. Догоняющий, часто моргая светом, предлагал остановиться. Ага! Сейчас …я ночью остановлюсь на требование какого то идиота! Вместо остановки я уверенно надавил на газ. Неперегруженный «Магнум», весело откликнулся на просьбу, быстро набрав скорость до ста тридцати. Преследующий сначала вроде бы поотстал, но затем уверенно приблизился и, даже перестроившись в левый ряд, пошел на обгон. Ну, обгоняй, подумалось мне, гонки мне ни к чему! Но на всякий случай решил Серегу привести в состояние боевой готовности:
- Серег, ствол достань, тут движняки какие-то начинаются.
В это время обгонявший поравнялся с кабиной, начал сигналить, угловым зрением заметил, что пассажир жестами указывает остановиться. Я неоднократно попадал в такие ситуации, поэтому был готов идти на таран уродов, если те попытаются останавливать, подрезая мне путь. Такая решительность была оправданной мерой. Откуда мне знать, что хотят эти парни, какое и сколько у них оружия? «Пока велика скорость и они в опасной близости, стрелять никто не будет», - логично соображал я. Повернув голову в сторону нарушителей моего спокойствия, определил, что это обыкновенная десятка, и даже с номерными знаками. На эмоциях, я уже почти сорвался на крик, выражая свое недовольство:
- Давайте, уроды, будем меряться писями! Серег, ты чё возишься там, ствол давай!
И тут я просто вошел в ступор, в десятке опустилось пассажирское стекло и светом фар мне был явлен голый мужик, высунувшийся наполовину из окна и отчаянно махавший рукой. Меня это так озадачило, что я просто перестал соображать. «Ну ладно бы летом пассажир голым торсом тут отсвечивал, но сейчас…холодно ведь!» - подумалось мне.
Легковушка вырвалась вперед и через какое-то время я увидел огни аварийки и раскоряченную поперек десятку. На дороге стоял мужик в трусах и махал руками, требуя остановиться. «Все, надо бить, или мы их сейчас или они нас… потом! Но какого хрена он в трусах?!» - мысль лишила меня уверенности и вместо того, чтобы прибавить газу и направить грузовик так, чтобы удар был по касательной, я начал тормозить, уже громко крича:
- Серега! Ствол давай, чё вошкаешься?! – однако Серега молчал. Я остановился метрах в двацати от десятки со странными людьми, щелкнул кнопку центрального замка, суетливо повернулся к другу за карабином и оторопел… друга не было на спальнике! И тут мой, приторможенный ночью мозг, пронзила мысль, которая все объясняла. Уже не сомневаясь, подъехал почти вплотную к мужику в трусах. Мой истерический хохот не давал возможности разобрать, что там кричит Серега, мой друг, нелепо стоящий в трусах на автотрассе где-то между Воронежем и Ростовом. У меня много было случаев в жизни, вызывавших смех, но этот…Я и сейчас хохочу, вспоминая ругань моего друга. А что там ругань… скорее веселый разбор полетов! До утра сон нас покинул напрочь… смех! Впоследствии, мы с ним даже кодовое название этому случаю придумали: « поссал на посту в Богучарах». После этого в дороге заснуть друг мой даже и не пытался.

Часов в восемь утра мы уже стояли в Аксае, на трассе, у кафе, перед съездом в сторону Ростова. Позвонил клиентам, те примчались достаточно быстро, и даже не выходя из своей тонированной шестерки, жестами предложили следовать за ними. К моему большому удивлению нас сопроводили прямиком на оптовый рынок, что рядом с аэропортом Ростова. Я остановился перед воротами, хотя сопровождающие уверенно проследовали в рынок и так же жестами предлагая ехать за ними. Я не поехал. Шестерка остановилась, из нее вышел толстый азер и направился ко мне. Подойдя ближе, он спросил:
- Почему не заезжаешь? Я же показывал тебе, чтобы ты ехал следом.
- А ты сильно-то не командуй, я в рынок становиться не договаривался, где склад?
- Склад в рынке, тебе какая разница, где тебя выгружать будут?! – уже с раздражением говорил этот торговец.
- Да мне то без разницы, но предупреждаю, что стоять на рынке я буду как на складе…день…не успеете выгрузить - ваши проблемы! Ясно?
- Я не знаю с кем ты там договаривался, придет хозяин, с ним решать будешь, а меня просто попросили проводить тебя.
- Ладно. Давай, указывай куда, разберемся.- сказал я с намерением въехать в рынок. Азер на шестерке поставил меня в ряд для торговли, пришли двое других, непосредственно – продавцов. Быстро открыли фургон и прицеп, и началась торговля. Мне объяснили, что сам хозяин сидит в кафе, там у него кабинет, и если мне хочется поговорить с ним о чем то, то мне следует самому идти к нему. Такое отношение меня просто взбесило:
- Слушайте меня внимательно,- твердо заявил я, - Если вы сейчас мне не принесете деньги за доставку, а до вечера не выгрузите, то я увезу вашу морковку туда, где у меня ее с удовольствием возьмут за сумму доставки!
- Вот выгрузим, тогда и деньги получишь, - с раздражением отвечал один из азеров, которому я тут же присвоил погоняло «Бешаный», иначе не опишешь это лицо с выпученными и бегающими глазами.
- Ага, угадал ты…половину выгружаете – бабки на бочку, все ясно?!

Азер промолчал, но по его лицу было ясно, что отныне я враг его, уж очень комично он злился. Пришел грузчик – русский парень, явно не озабоченный своим внешним видом и здоровьем. Об этом говорили синяки под глазами, очевидно следы недавней дискуссии в своем круге и неуверенная походка, с подтанцовкой. «Спирт..левый…» - сразу определил я. Дело в том, что те, кто злоупотреблял осетинский левый спирт со временем приобретали проблемы с подвижностью ног, при ходьбе они выкидывали такие «коленца», что такая походка больше подходит под танец. «Все… затанцевал!» - говаривал я о тех, кто уже пересек некую грань в деле пития отравы. Причем стаж пития спирта, строго соответствовал яркости выкидывания коленец, чем дольше он – тем комичнее движения артиста. К сожалению, тенденция эта была не бесконечной, смех улетучивался, когда доходила новость, что танцор парализован или вообще приказал долго жить. Сколько их, этих танцоров, выросших со мной вместе, учившихся в одной школе и ходившими у меня в приятелях когда то, уже обрели покой, порой к облегченному вздоху родных! Вот и этого парня ждало то же самое будущее.

С трудом взобравшись в фургон, Витя, а именно так его называл «Бешаный», начал подносить мешки с морковью на край, снимая их с поддонов. Затем он спускался вниз и опускал мешки на поддон, лежащий на асфальте, рядом с весами. Витя это делал так неуклюже и медленно, что у азера степень бешенства перевалила свою обычную планку, и он, схватив обломок дощечки от поддона, огрел ею Витю по спине. Я, с трудом сдерживаясь, наблюдал молча. Витя, корчась от боли обращаясь ко мне, сказал:
- Ты видел, что он делает?! Я что скотина что ли? Так только со скотиной…
- А ты убеди меня, что ты не скотина! - громко и злобно перебил его нытье, - Вот если бы он меня так ударил, я бы отнял у него эту палку и разбил бы об его башку, а остатки затолкал ему в зад, - я злорадно улыбался, глядя попеременно на этих двух обитателей базара. Надо было видеть лицо этого гордого азера, только что услышавшего в свой адрес такое. В нем до скрежета в зубах вспыхнул огонь борьбы, разделившей его чувства надвое. С одной стороны унижение на глазах десятков земляков, слышавших мои слова, а с другой рабская покорность человека востока, не знающего без указки своего хозяина, как поступить. Пересилило второе. «Бешенный» проглотил оскорбление, но ненависть ко мне многократно укрепилась, что подтверждалось злобными взглядами в мою сторону. А что, собственно, можно требовать от этого азиата не понимавшего, что человека, даже конченного алкаша, бить нельзя. Азиатам понятен только язык силы, богатства и положения – вот что для него является ценностью, достойной внимания и уважения, и даже преклонения. Чем сильнее ты его унизишь или ударишь, тем сильнее он тебя уважать будет… потом, впоследствии, а сразу то пасть ощерит! В армии их как называли? Ну да ладно…

Витя меня после этих слов зауважал сильно, всячески заискивая и жалуясь на свою судьбинушку. Я не слушал его, вранье все, нельзя их жалеть. Пришел из кабины Серега, грузчик на него переключился. Но друг мой на нарах столько историй слышал, что мог наперед эту историю рассказать, не слушая бедолагу.
- Колян, пошли я поесть организовал, - не обращая внимания на болтовню Вити, предложил друг.
- Пошли, в этом меня упрашивать не надо.
Мы удалились в кабину и не появлялись на торговой площадке пару-тройку часов, обедая, играя в карты, да просто отдыхая. Во второй половине дня, я все же решил выяснить вопрос с оплатой за доставку. Для этого мне надо было обратиться к «Бешаному». Злость на этого торгаша уже прошла, и я спокойно спросил его, когда со мной рассчитаются. Но для злопамятного азиата это было воспринято, как очередной вызов:
- Я тебе уже сказал…иди в кафе…там хозяин.
- Ладно, как его звать? Там в кафе много кто сидит.
- Али, - буркнул азер.
Я пошел в кафе, которое мне указали, нашел того Али, спросил про оплату:
- Али, в Питере я договорился везти на склад, поэтому до вечера освободите фуру и расплатитесь сейчас за доставку.
- Эй, что так спешишь, - с сильным акцентом, вальяжно развалившись в кресле, сказал Али, - Два дня обычно у нас все стоят, какой склад, где ты его на рынке видишь?
Наверное, испанский бык на арене позавидовал бы моей вспыхнувшей ярости, с трудом сдерживая себя, предложил все же позвонить в Питер и выяснить о договоренности.
Не буду дальше продолжать все последующие разговоры с этими наглыми и хитрыми овощными бизнесменами, но развязка наступила на следующий день, в обед. А пока Али клятвенно пообещал мне, что за рейс расплатится утром перед началом работы и до вечера следующего дня меня выгрузят, за простой меня ждало вознаграждение. Была пятница, мне для выгрузки тетрадей и компаса надо было ждать понедельника, поэтому торопя азеров, я просто набивал цену. Но набить ее – этого мало, надо еще забрать , потому , как могли кинуть легкоУтром никто со мной не расплатился, но, видя, что товара продано мало, залог, так сказать в кузове, я особо не волновался, но злобу за недержание слова уже начал таить. В обед, весь уже на взводе, пошел в кафе с предъявой. Али так же сидел в кресле. Я вежливо поздоровался, что уже говорило о крайней степени негодования в этой ситуации:
- Здравствуйте, Али. Может вы позабыли, но вчера вы клялись утром расплатится со мной?!
- А что разве тебе не отдали деньги?!- спросил удивленно коммерсант, но по его бегающим глазам я видел, что он разыгрывает это недоумение
- Нет, не отдали! – уже громче, с некоторым вызовом, ответил я.
- Так пойди, и продавец рассчитается с тобой за все.
-Хорошо, - я направился к машине. Серега ушел в магазин купить продуктов и пивка. Я подошел к «Бешаному» и спокойно предложил отсчитать мне всю сумму, но видно его и ночью съедала желчь обиды, решил немного отомстить мне:
- Я тебе ни копейки не дам! – нагло улыбаясь, выдавил с ненавистью азиат. Вот тут то и наступил тот момент, когда случаются вещи, о которых, читая в газетах, искренне возмущаешься поведению людей. Один топором ударил, а другой в упор выстрелил, третий нанес столько ударов ножом, что единственное мнение о нем – свихнувшийся идиот. На самом деле людьми двигают инстинктивные всплески чувств, одно из которых – справедливость. Но разве люди способны по полочкам разложить причины трагедий? Нет, никому это не нужно, много своих забот и мыслей. Преступник и все… точка, в тюрьму его! Надо сказать, что опасаться попасть в разряд этих преступников вероятнее всего тем, у кого чувство справедливости развито необычайно сильно. Я и был таким человеком. Не знаю, почему так случилось, что мне удалось избежать нар, и не только их. Наверное, есть у меня ангел-хранитель.

- Не дашь мне ни копейки?! Да в очко себе забейте эти бабки, а свое я верну! – я быстро сел в машину, завел двигатель. Вокруг машины быстро собралась куча зевак, в основном азеры. «Бешаный, постучал в дверь и уже не так дерзко спросил о моих намерениях. Что я мог ответить ему, когда уже гнев переполнил мое сознание? Я уж и не помню, но хорошего о всей азербайджанской нации они не услышали точно. Подтянулись водилы из рядом стоящих грузовиков, пытались меня успокоить. Какой там! Водилам я объяснил ситуацию, те предложили обратиться к охране рынка. У меня был другой план, морковь, проданная по дешовке с лихвой покрыла бы все мои труды и волнения. Тут вдруг перед носом моего «Магнума» резко остановилась задрипанная «копейка», с нагло улыбающимся азером за рулем. Путь мне они перегородили!
-Отъедь!... Cуки-и-и – заорал я.
- Не отъеду я никуда, и ты стой и не дергайся, а то успокоим, - издевался азер. Я бы понял, если бы за рулем этой сраной копейки сидел «Бешаный», но это был всего лишь его сосед по рынку, решивший помочь. Это было последней каплей терпения, я не помню даже, как карабин в моих руках уперся в щеку этому помошнику, разодрав губу до крови. Я часто вспоминаю тот случай, спрашиваю себя - смог бы выстрелить? Не знаю и сейчас. Наверное, нет, потому, что все вдруг стихли и в этой странной для рынка тишине эти ненавистные в крови губы шептали, умоляя:
- Не стреляй, брат, не стреляй...извини…я отъеду.
Я почувствовал, что сзади кто-то подходит, резко развернулся, направив карабин в ноги подходившему. Наверное, где-то далеко в голове щелкнул выключатель, называемый разум, подходил Серега. Я не помню, что он мне говорил, да и не важно это, его взгляд рассказал больше… но желание не отступать от своего плана не уходило. Я матом заорал на водилу копейки, чтобы тот свалил из поля видимости. Жигуль уехал, откуда то появились охранники рынка, к счастью не ставшие делать резких попыток геройского разоружения беснующегося водилы. Потом пришел Али. Как побитая собака, начал оправдываться перед охранниками за случившееся. Куда делась былая вальяжность! Охранники предложили ему не раздувать конфликт и заплатить мне, еще они пригрозили, что если вдруг случившееся станет известно ментам, то дальнейшая деятельность Али на этом рынке будет невозможной. Тот безоговорочно согласился с тем, что менты и ему ни к чему. А вот с оплатой начал опять свою тягучку:
- Слушай, Николай, - уже и имя он мое знал, уродец,- мы деньги все вечером вчера самолетом в Москву отправили, подождать надо, - чувствуя, что обстановка смягчилась, снова полезла эта природная наглость,
- Ну, еще полтора суток тебе стоять, как договаривались, зачем тебе деньги?! Сколько тебе сейчас надо на обед… кафе… я тебе дам!
- Все мне надо, здесь и сейчас! – я снова распалялся, - Почему мои деньги лежат у тебя в кармане, а ты, с..а, тут с барского плеча решил мне на обед выделять?! Совсем попутали, что ли?!- еще немного и срыв бы повторился, но вмешался старший охранник:
- Короче, сколько там ты ему должен?
- Тридцать восемь и три за простой, - быстро подсчитал Али.
- Через час чтобы деньги были у него, - сказал охранник, - Двери закрывайте, пока не расплатитесь, торговать не будете!
Через час со мной расплатился «Бешаный», причем вел себя как то заискивающе, с уважением, обращаясь по имени. Даже глазенки и те как то спрятались, не обнаруживая признаки бешенства. В понедельник утром я стоял у конторы речного порта, без всяких приключений выгрузили компас в подъехавшую «газель», то же самое произошло и с тетрадями. Вечером того же дня я уже мирно ужинал дома, отвечая на вопросы «как съездил?» - «нормально, как и всегда»…