Сколько черных сердец в этом мире большом и прекрасном,
Сколько горя и слез, сколько грязных душонок и рук.
Мы на том рубеже, где всегда горячо и опасно,
Где не сразу поймешь, кто скрывается, враг или друг…
Д. Полторацкий «Спецназ»
Любители так называемых «детективов» Донцовой в простоте душевной думают, что труднее и почётнее всего раскрыть убийство. Разочарую их: квартирные кражи – этот бич современных мегаполисов раскрыть гораздо труднее. Уходите вы на работу или уезжаете на дачу в выходные, а по возвращении с ужасом убеждаетесь, что входная дверь выбита, и всё, что нажито непосильным трудом, исчезло в неизвестном направлении. Вы бросаетесь в орган внутренних дел, в возмущении прося покарать коварных злодеев, покусившихся на ваше имущество, а представитель этого самого органа разводит руками: и рад бы, но, сами видите, какой вал… Так есть сейчас, после «удачного» ребрендинга милиции в полицию, так было и тогда, в «лихие девяностые», с той разницей, что современные органы окончательно коммерциализировались, безжалостно выкинув часто поддатых и не всегда свежевыбритых профессионалов, заменив на «безупречно чистых», которые и лизнут с готовностью, и денюшку «в клювике» принесут, и обеспечат раскрываемость подсунутыми маргиналу «корабликом» или парой патронов.
Впрочем, речь не об этом, а обо всё тех же квартирных кражах. Опытный «домушник» долго готовится к краже, проводит разведку, выясняет ритм жизни хозяев, достаток и прочее.
Совершив кражу, вор оставляет минимум следов, быстро сбывает вещи – и всё!
Если и вычислишь такого оперативным путём – вину доказать будет очень нелегко! «Какие будут ваши доказательства?!»
Вот об одной давней квартирной краже я и хочу поведать. Раскрытой, прошу заметить, но с печальными последствиями.
* * *
Заявительницей была женщина с увядшим лицом и грустными глазами. Придя с работы, она обнаружила пропажу импортного магнитофона, сотни аудиокассет, и ящика водки. Улыбаетесь? А тогда, в начале девяностых, водка была не столько напитком, сколько «народной валютой» на фоне стремительно обесценивающихся «фантиков», водкой можно было оплатить смену бачка в туалете, машину песка на дачу, да что там говорить!
И заявительница, и квартира показались мне знакомыми… Когда же я узнал её фамилию, всё встало на свои места. Ровно год назад мы посадили её сына. Сын был плодом интернациональной дружбы заявительницы и горячего аборигена одной из африканских стран, который, как говорится, «посеял своё зерно» на бескрайних просторах суровой северной страны, и благополучно сдристнул в тень банановых пальм и жаркие объятия грудастых темнокожих красоток. Сынок же, шоколадный младенец, очень быстро вырос в юного оболтуса, и как-то, употребив изрядное количество водки (не иначе, как из маминых запасов), сотворил татьбу, то бишь разбой, нападая на офигевающих граждан с топором. Паренёк только не учёл того, что Москва – это отнюдь не Нью-Йорк, а юг столицы – совсем не Гарлем, и его совсем неаутентичная для средней полосы России африканская внешность не будет забыта «терпилами».
Словом, загремел паренёк лет на семь.
* * *
Криминалист Олег, которому пришлось намного хуже меня (поскольку я тащил только папку с бланками, а он – целый чемодан с фотоаппаратом и прочими чудесами криминалистической техники, причём на так называемый «выезд» мы отправились на «топтобусе», то есть своим ходом, поскольку у дежурного «козла» лимит бензина был исчерпан на столетие вперёд).
Когда по прибытии на место происшествия он достал фотоаппарат, то, глянув на него, изменился в лице, и прошептал мне на ухо:
- б#я.. У меня плёнка кончилась!
Это была святая правда. Плёнка, выделяемая ему для фотографирования, быстро кончалась, да и процентов на пятьдесят была засвечена, поскольку снабжение было «возьми, убоже, что нам не гоже».
- Сверкай вспышкой! – так же шёпотом посоветовал я ему.
Он бодро щёлкал вспышкой, я строчил протокол осмотра того бардака, в какой превратилась квартира, не забыв и упомянуть кучку кала, гордо возвышавшуюся в центре комнаты, потому что следователя вытащить на осмотр было практически невозможно.
Олег нашёл кое-какие отпечатки, перенёс их на дактоплёнку, зафиксировал, что дверной замок не был выбит, а открыт ключом.
Итак, кража. Словом, всё, как обычно. На языке московских сыщиков это называется «висяк», на сленге питерских коллег – «глухарь». Нераскрытое преступление. Хорошо. У меня на территории. Просто замечательно! Два выговора на кармане, премия не светит при любом раскладе – по исключительно достоверным слухам наш ушлый генерал вбухал свои средства (а заодно и наши) в приснопамятную пирамиду «Властилины», а когда она накрылась женским половым органом – «отбил» свои денюшки, а нам показал известную комбинацию из трёх пальцев.
* * *
- Ну, какие перспективы у кражонки? – поинтересовался мой шеф, зам по криминалке, встретив нас на подходе к кабинету.
- х## знает.. – уклончиво ответил я. Отворил дверь в кабинет, сел за стол, и открыл ноутбук.
«Враки!» - скажет читатель. – «Какие в начале девяностых ноутбуки!». Ну да, ну да… Когда одна пишущая машинка на весь розыск… Но, век воли не видать – не соврал! Открыл пухлый блокнот синего цвета, на котором серебристыми буквами было вытиснено «Notebook». «Поминальник», как его называют опера. Правило: с каким бы человеком не встретился, не пообщался – запиши! Есть информация, совсем тебе не нужная – запиши! Мало ли, пригодится!
Пригодилось…
Полистал, нашёл нужную запись, прочёл, поругиваясь на собственные каракули: «Боконоуй Ашиль, 78 г.р., проживает: М., ул. …ская, 14-21. Пр. (Приятели?) Барсуков Вячеслав 78 г.р. (.. ская, 14-14), Хромов Валентин (..ская, 12-2)».
Протопал в кабинет к «детскому оперу» - сыщику, не закреплённому за конкретной «землёй», линией работы которого является раскрытие преступлений, совершённых несовершеннолетними.
- Игорь, тут кража у меня на территории, на двух твоих хлопцев грешу! – я огласил их данные.
Игорь достал свой «поминальник», полистал:
- А, эти [оскорбление]и! Ну, что, оба «нюхачи», клей «Момент» для балдёжа в пакет пускают. Замечались в краже зеркал заднего вида с машин, но соскочили. А что, есть перспективы?
- Да пока не знаю, честно говоря…
- Водку будешь? – задал Игорь совершенно отвлечённый от текущего момента вопрос.
- Не-не-не, потом!
* * *
С моим младшим опером Владом зашли в заплёванный, облезлый подъезд, пахнущий пылью, затхлым запахом прокуренных помещении и мочой. Поднялись на нужный этаж. Из квартиры господина Барсукова доносится какая-то африканская музыка. Ну, судя по всему, всё в цвет. Дверь не закрыта, и мы беспрепятственно (простите, прокуроры!) осуществляем незаконное проникновение в жилое помещение. Точно! Два «короеда» сидят в вальяжных позах и тащатся от забойных африканских ритмов, доносящихся из того самого, украденного магнитофона марки «Филипс». Судя по количеству пустых бутылок, спиртное потерпевшей возвращать будет нечем…
В общем, действие второе, те же, и менты…
После того, как мы вошли, одно из тел глянуло мутным глазом на нас, и протянуло полный стакан водки слегка опешившему Владу.
- Ну, махни, что ли…
Влад машинально употребил жидкость.
- Ты не о##ел? – прошипел я в его адрес. – Мы что, жрать сюда пришли? – и, уже громко: - Баста, карапузики, кончилися танцы! Милиция! Вещички-то у Атариной спиздошили?
Ответом было непонимающее мычание и тупые, пьяные взгляды.
* * *
Через полчаса, оформив протокол осмотра и изъятия, я, подбадривая дружескими подсрачниками двух скованных наручниками архаровцев, и Влад, сгибаясь под тяжестью сумки с изъятым барахлом, вышли из подъезда.
Навстречу нам шёл какой-то паренёк чуть постарше, довольно рослый для своих лет. Увидев его, Славик пьяно заорал:
-О, Сань, а нас менты повязали! – и тряхнул рукой в наручнике.
Побыв доли секунды в ступоре, Саша резко развернулся, и бросился бежать. Рявкнув Владу: «Стереги!» я посайгачил за ним. Саша бежал быстрее лани, шмыгая между дворов, но расстояние между нами заметно сокращалось. Наконец Саня рванул через проезжую часть, я за ним, и тут…
Нога моя поехала на льду, коварно скрытому под кашей из воды и мокрого снега, мелькнули стены домов, грязный асфальт…
Пасмурное небо вдруг осветилось вспышкой ядерного взрыва и стало темно. Когда я открыл глаза, то увидел, как будто в замедленном кино приближается малиновая девятка. Когда до меня оставалось сосем чуть-чуть, завизжали тормоза, машину понесло юзом, и она остановилась. Из машины вышел очень злой водитель в малиновом пиджаке и с монтировкой в руке, с явным намерением меня отметелить, но увидев торчащую из-под расстёгнутой куртки рукоятку пистолета Макарова в оперативной кобуре, почему-то передумал, проворчал что-то сквозь зубы, сел обратно в машину и дал по газам.
Встав, я огляделся. Саша, пиздёныш, уже смылся, мне ничего не оставалось делать, как вытереть от грязной воды лицо, и оглядеть свой превратившийся в половую тряпку прикид. Я вернулся к Владу, стоявшему на месте, на его немой вопрос угрюмо буркнул: «Ушёл, гадёныш!», свирепо глянув, пресекая его подколки по поводу плачевного состояния моего туалета.
* * *
Притащив в родную «контору» двух «сиамских близнецов», мы провели одного из них, Славика, к «детскому оперу» Игорю. Игорёк, как только слава зашёл, кааааааааааак… предложил ему присесть на стул. Нет, не врезал ему, честно! Зачем? Дуплить насильников и убийц – это да! А щенка, воришку…
Впрочем, ладно. Пошёл отмываться. Взглянул на себя в зеркало в туалете, и стало нехорошо. Оттуда на меня взирал БОМЖ, всклокоченный, с грязный фейсом. В довершение всего на щеке были четыре кровавые полосочки от соприкосновения с неровностями асфальта, подозрительно похожие на те, которые оставляют ревнивые женщины своим маникюром. Повздыхал, умылся, вытер грязь с джинсов и куртки, отметив, что ещё на одну дырку на кожанке стало больше.
Заглянул в комнату участковых, достал из мусорной корзины объяснение какого-то гражданина Алекперова Алекпера Алекпер-оглы. Прихватил с собой, вернулся в кабинет Игоря.
- Вот скажи, Славик, куда ты попал?
- Ну, в милицию…
- А точнее?
Молчание.
- Тогда я тебе подскажу. Попал ты, отрок, в уголовный розыск, усёк? А отсюда только два пути: на свободу с чистой совестью, или в тюрьму. Поэл?
Молчание.
- Ну, хватит дурака-то включать! Смотри, какой расклад: соседи вас видели, когда вы у двери своего корешка Ашиля крутились. Это во-первых. Во-вторых, вещички-то из квартиры его у тебя нашли! Ну, и в-третьих «пальчики». Ох, и наследили вы там! И любой суд примет это, как доказательства. Так-то, бамбино!
Снова тупое молчание.
- А твой друг, - начал я арию коварного Яго – поумнее оказался, вот его «чистуха», - я взмахнул в воздухе объяснением гражданина Алекперова А.А.-о.
- Вот сука! – не выдержал Славик. – Дайте бумагу, я всё напишу!
Игорь молча выдал ему лист бумаги, и Славик неровным почерком стал письменно изливать душу.
Обманывать, конечно, нехорошо. И приём этот старый, именуемый «взять на понт», у матёрых уголовников, конечно, говоря их языком, «не канает», приходится придумывать что-то небанальное, но тут просто малолетка…
- Да, ка кто с вами третий-то воровать ходил? – как бы между прочим поинтересовался я.
- Саша.. Ильин.. - брякнул Славик, и осёкся. В его глазах мелькнул ужас. Видно, боится он этого Сашу, очень! – Я вам ничего не скажу!
- Вот ты какой, однако! Я-то думал, что Вячеслав – крутой парень, живой кобре в рот может дать, а он-то, оказывается, слабак…Ладно, разберёмся! Подписал? – Славик кивнул. – Ну, родное сердце, ходи ножками!
Славик ходил ножками. Я проводил его до камеры, и снова поднялся на второй этаж, в розыск.
- Быстро все на совещание! – топорща роскошные усы, погонял оперов зам. по криминальной милиции Шайкин. – Быстро, быстро!
-Иваныч, - взмолился я. – Мне ж надо третьего фигуранта по краже задержать!
-Потом, - отмахнулся Иваныч. – Скажу в дежурке – группа немедленного реагирования ночью задержит. Ну, топай в зал, быстро, б##дь! Шеф будет о повышении раскрываемости говорить! Хуёвая она у нас!
- Так мы ж сегодня кражу раскрыли! – робко встрял в нашу милую беседу Влад.
- Эту кражу Игорь раскрыл, уже и «аэску» (агентурное сообщение) написал, ему по его линии несовершеннолетних «палки» нужны, так что вам х## на воротник! – рявкнул Шайкин. – И без разговоров!
* * *
Совещание ничем не отличалось от других. Было откровенно скучно. Начальник отдела Шепелев, прозванный Полиповым из-за реального сходства с отрицательным персонажем культового сериала советских времён «Вечный зов», метал громы и молнии в адрес нерадивых оперов, грозился срезать премию, которую мы не видели даже в самых радужных снах, угрожал совершить содомский грех со всем личным составом, и на сладкое закончил объявлением о том, что в городе проводится мероприятие под названием… Впрочем, название мы тут же забыли, ибо, не дав опомнится, он обозначил нам напарников и территорию патрулирования. Мне достался «мой» участковый Витька Кузьмин, с которым подняли уже не одно дело.
На душе скребли кошки… Ирику, моей доче, которую видел только урывками, в последнее время нездоровилось – температурила, вокруг губ был явственно виден синюшный треугольник, а участковая врачиха успокаивала: «Не бойтесь, это всего лишь ОРВИ!»…
Вдохновлённые руководящими пиздюлями, мы вышли на территорию. Не успев дойти до опой.. ой, простите, опорного пункта, захрипела рация:
- «Двести четвёртый», «Калуга-восемь» на связь!
- На связи «двести четвёртый»! – бодро сообщил рации Витька.
- Перезвони в «ноль-пять»!
- Принял… Ну, началось! – это уже ко мне.
Опорный пункт встретил теплом и уютом. Витька набрал номер «дежурки», выслушал информацию, записал, и кивнул мне:
- Пошли! Тут, по ходу, «жмурик» образовался, техник-смотритель сообщила, что дедок один больше года квартплату не платит, и за электричество тоже..
Выходить из тёплого помещения в промозглую раннюю весну не хотелось, да что уж…
* * *
Возле квартиры, куда мы должны были проникнуть, уже стояла дородная женщина – техник смотритель, и запойного вида мужичок, по виду – слесарь.
- Ну, ломайте! - скомандовал Витёк.
Слесарь замок крушить не стал, а, достав набор странных инструментов, стал споро орудовать ими. На среднем пальце правой руки у него была татуировка в виде ключа на фоне солнца. Стало быть, срок отбывал, причём за квартирную кражу. Ну-ну…
- Готово! – слесарь распрямился, и распахнул дверь. В нос ударил затхлый запах пыли, канализации и тлена. Мы вошли в квартиру. На диване лежала мумия. Иссохшие руки были скрещены на груди, глазницы запали, мумифицированный покойник, казалось, улыбался, скаля пластмассовые зубы дешевого протеза.
- Даааааа… -протянул Витёк. Я сдержал рвотный позыв. Техник-смотритель пулей вылетела в коридор, из туалета донеслись блевательные звуки.
Витька разгрёб хлам на столе, и сел писать протокол осмотра трупа, уместившийся всего в несколько строк, и констатировавший, по сути, что гражданин Червяков В.П., собственно говоря, волей божией помре…
Закончив канцелярщину, он дал подмахнуть бумагу техничке и слесарю, открепил второй лист и копирку, копию положил на стол.
- Ну, всё! Сейчас перевозку закажем! Пойдём, Серж!
* * *
Мы сидели на опорном и ели, как нам казалось, восхитительно вкусные «ножки Буша», запивая дрянным «Посадским» пивом. На полосящем экране стыренного с помойки телевизора сперва охмурял народ Сергей Пантелеевич Мавроди, потом его сменил бравый майор с улыбкой дауна, бодро произнёсший: «Ну вот, я и в «Хопре!». Витька раздражённо выключил надоевшую рекламу.
- Может, чего покрепче, а?
Я не успел ответить. Снова захрипела рация:
- Двести четвёртый, проследуй по адресу: …ская улица, дом… Звонили жильцы, сообщили, что кто-то вещи выносит, проверьте!
Мы охуели. Ибо именно в этом доме мы были сорок минут назад, отдавая последний, ментовский долг одинокому старику.
Витька закрыл дверь опорного и рванул к тому дому. Я затрусил за ним.
Забежали в подъезд. Навстречу нам спокойно топал мужик в камуфляже, таща объёмистый узел, рисунком напоминавшим скатерть, на которой недавно Витька писал протокол.
- Стой, руки вверх! – Витька направил на него оружие. Мужик от неожиданности вздрогнул, бросил узел и поднял руки.
-Руки за голову! На колени!
Задержанный повиновался.
- Серёг, обратился ко мне Витька – Ты этого стереги, а я на верх!
Я остался держать под прицелом камуфлированную спину.
- Я свой! – внезапно произнёс мужик.
Я опешил.
- «Ксива» в нагрудном кармане…
Я подошёл к нему, достал из кармана «комка» служебное удостоверение, открыл: «старший сержант милиции Пинчук Юрий Юрьевич состоит в должности милиционера-санитара».
Ёб твою мать!
Эти «милиционеры-санитары» представляли собой неоднократно «залетавших» сотрудников, которым до пенсии оставалось всего ничего, и начальство создало эту пиздодельную группу по транспортировке трупов, которую в народе мило окрестили «труповозкой».
Ребятишки косячили по-полной: то по пьяной лавочке разбивали служебный «УАЗ», а потом заявляли об его угоне, то проебали прицеп с пятью покойниками, причём обнаружения шестого покойника чудом удалось избежать, когда любопытный водитель, проезжавший мимо, поинтересовался содержимым прицепа…
Появился Витька со вторым ухарем.
- Ну, что будем делать, козлы?
«Козлы» понуро молчали.
- Так, для начала вещички – обратно! Быстро, б##дь!
- Мужики, - прохрипел второй «санитар леса» - Давайте по-братски, а?
- Ты о##ел? – возмутился Витька. – В войну за мародёрство.. Эх… Вывести бы вас в чистое поле, поставить лицом к стенке, да пустить пулю в лоб! Ну, шевелите булками!
«Козлы», ворча, «зашевелили булками» поднимая узлы в квартиру.
- «Двести четвёртый», на связь! – ожила рация.
- На связи! – нажав тангенту рации, буркнул Витька
- Проследуй по адресу: …кая, дом восемь, ножевое ранение! Как понял?
- Понял тебя! – ответил Витька, и дав прощального пендаля одному из мародёров, мотнул мне головой – Бежим!
* * *
Добежали минут за десять, тяжело дыша, поднялись на третий этаж. Там находились полуодетые жильцы и врачи «скорой». На полу в луже крови, держась за живот, скорчился молодой паренёк. Я подошёл к врачихе, склонившейся над парнем:
- Я из уголовного розыска. Как он?
- Плохо дело.. Сафин Рашид, пятнадцати лет. – врач подняла на меня взгляд. – Проникающие ранения живота, задеты лёгкие, печень и селезёнка… Острая кровопотеря…
- Парень, кто тебя так? – я положил руку на плечо потерпевшего. Мальчишка открыл глаза, мутным взглядом посмотрел на меня,
- Саша…. Ильин… - на губах его пузырилась розовая пена.
- ЧТО???? -я не поверил своим ушам. Квартирный воришка, которого, по идее, должна была задержать доблестная ГНР, стал убийцей. б##дь, ну почему, почему я сам не поехал на задержание?
Паренька положили на носилки, и Витька помог санитару тащить их по лестнице.
- Куда его? – спросил он врача.
- В «Склиф», в реанимацию, - не оборачиваясь, проинформировала врачиха.
* * *
Вернулись в контору. Отписываться. У дежурки как раз доблестная группа немедленного реагирования.
- Ну что, орёлики, пи##а вам! Воришку проебали, а он на «мокрое» пошёл! Пацана подрезал!
- Да хотели его задержать, Викторыч! – попытался пи##ить-->о###здить-- />о###здитьх## с ней, с «палкой», пода…, то бишь пользуйся на здоровье, только дай мне данные третьего [оскорбление]а, который Ильин!
Игорь поперхнулся водкой, но полистал свои записи и ткнул пальцем в нужную:
- Вот!
Я быстренько срисовал себе данные юного душегуба, потом пошёл к Владу:
- Владик, дело есть!
- Да в одно место смотаться… Того ебанарика навестить, кто от меня съёбся.
- На бензин отстегнёшь?
- Говно вопрос!
- Тогда поехали!
* * *
К дому Саши приехали довольно быстро, на всякий случай я оставил Вдада с другой стороны дома, а сам зашёл в тёмный из-за стыренных лампочек подъезд, и стал звонить в дверь.
- Кто там? – раздался визгливый, и, как мне показалось, нетрезвый женский голос за дверью.
- Милиция. Саша дома?
- Да пошли вы на х##, менты ###ные! за###ли уже ездить! Нету, нету его! Я сейчас сама милицию вызову! – бабка за дверью осеклась, врубившись, что сморозила глупость. Я сплюнул.
- Командир! – негромко из темноты окликнул меня кто-то. Загорелся огонёк зажигалки, мужик прикурил, и при неверном свете я узнал его. Этого гражданина, трижды судимого. Привёл ко мне в прошлом году участковый, желавший «срубить палку» - мужик, бухой в говно, случайно спиздил ботинки своего собутыльника. Мужика я, к вящему неудовольствию околоточного, отпустил, слегка врезав ему по ушам, и вот теперь встретились.
- Сашкой интересуешься? – полувопросительно-полуутвердительно произнёс Вован (вроде бы так его звали?)
- Ну…
- На дачу он съебал, дачка у бабки в Кратово.
- б#я… Кратово-то большое!
- Да бабка говорила как-то, что дача прямо возле озера, а соседний дом сгорел.
- Во, спасибо, Володь!
- А чего натворил-то этот короед?
- Да, похоже, «мокруха» на нём…
- Вот сучёнок, а!? Я, конечно, не ангелом рос, но завалить кого-то… Да, командир, всё искал повода сказать «спасибо» тебе, что меня тогда отмазал. Нельзя мне было «к хозяину» - я ж бабу себе нашёл, полгода назад родила. Дочку! А что тогда меня треснул пару раз – не в обиде! Для ума – оно так…
- Ну, бывай!
- Бывай!
Я вышел из подъезда. Влад с безразличным видом фланировал по улице.
- Геннадьич, по коням! В Кратово едем!
- Кудааааааааааа???
- В область, ёбана…
- Тогда тебя ещё газойль и пиво!
- Насчёт пива – перетопчешься. Всё, едем!
* * *
В Подмосковье темнеет рано. Когда мы наконец приехали в Кратово, там было темно, как в анусе у афроафриканца.
- Вон, смотри, - узрел Влад. – Видишь, дачка горелая стоит? Должно быть, рядом. И, кстати, дай закурить!
- У барона Врангеля всё английское! - схохмил я, протягивая ему пачку говённой «Магны» непонятного происхождения. Зажигалки не дал – у Влада была скверная привычка пи##ить со столов зажигалки, заходя в кабинеты коллег. Когда же факт отсутствия зажигалки был очевиден и Влад призывался обратно, он доставал из карманов штук двадцать этих жизненно необходимых курильщику предметов, и заявлял: «Извини, выбирай свою!»
Мы оглядели соседние дачи. Обе были заколочены на зимний период, но от калитки правой по слежавшемуся за зиму снегу шла цепочка следов.
- По ходу, здесь протопал коварный гурон! – тоном Зверобоя резюмировал плоды наблюдения Влад.
- Тихо, ёпта! Идём след в след!
Мы подкрались к даче, зияющей тёмными окнами, я поднялся на крыльцо, Влад же встал рядом, у окна. Я стал мучительно размышлять, есть ли кто внутри, и как осматривать помещение в кромешной тьме, но в это время дверь отворилась, вышел… Саша, и, приспустив тренировочные штаны, стал облегчаться на снег, обдав струёй и беднягу Владика.
- Ёб твою мать!
Саша вздрогнул, обернулся, увидел меня, и, судя по всему, несмотря на темноту, узнал. Надо отдать должное его реакции – правая рука моментально метнулась к карману, выхватила оттуда нож, и я почувствовал, что левый бок как будто укусил шершень.
Саша уже сделал второй замах, но я успел перехватить его руку с ножом, и вывернул её.
- б#я!
Саша разжал пальцы, и нож выскочил из руки. Я врезал ему в челюсть, он перелетел через перила крыльца, и приземлился лицом в твёрдый от наста снег.
- Я тебе покажу, контрацептив штопаный, как людей обоссывать! – злобно ворчал Влад, застёгивая на его руках наручники.
Мы посадили убивца в машину, и тронулись. В салон пованивало «контрабасными» сигаретами, мочой, и, кажется, немного дерьмецом.
* * *
В контору мы приехали глубокой ночью. Оприходовав мокрушника Сашу камеру, я набрал номер реанимации «Склифа»:
- Здравствуйте, из уголовного розыска беспокоят. К вам доставлялся Сафин Рашид, пятнадцати лет, как он?
Трубка помолчала, потом бесстрастно сообщила:
- Сафин Рашид скончался час назад, труп отправлен в морг.
Гудки.
пи##ец.
Картина Репина «Приплыли»… молодой паренёк.. Эх…
Кому-то ведь надо родителям сообщить…
Тогда мы ещё не знали, сколько этих пацанов чуть позже бросят в горнило чеченской войны, сколько, подавшись в бандиты, будет покрошено другими группировками…
Я глянул на часы: два часа ночи. Домой звонить, а тем более ехать, бессмысленно. Сдвинул три стула, под голову положил куртку, накрылся шинелькой, и заснул. Снилась всякая мерзость: просроченные ОПД (оперативно-поисковые дела), собачий кал, пробившийся из-под снега, и помощник прокурора Борисовская.
* * *
Утром разбудил шум в коридоре. Я приоткрыл дверь кабинета, и с удивлением узрел своего корешка Ларионова, с которым учился вместе, но попавшего в РУОП.
- Здорово, братан! – приветствовал я однокашника, но тот махнул рукой:
- Погоди, попозже зайду!
Через минуту я фалломорфировал: мой дорогой зам. по криминальной милиции Слава Шайкин шествовал в наручниках в сопровождении двух крепких ребят! Я помотал головой, надеясь стряхнуть остатки сна. В это время подошёл Ларионов:
- Всё, пи##а вашему Шайкину! Задержан за взятку, которую он у «терпилы» вымогал, чтобы тот успел застраховать свою машину, прежде чем её в угон объявят!
Мы закурили.
- Ладно, я на совещание пошёл! Бывай! – мы пожали друг другу руки, и я потопал на третий этаж на «сходняк».
Начальник на трибуне был бледен – очевидно, ему здорово нагорело за то, что «влетел» его зам, и он стал срывать зло на подчинённых:
- Бездельники! Всех уволю! Ни хера вчера не сделали!
- А мы же вчера с Серёгой убийство подняли! – робко подал голос Влад.
- А Серёгу вашего, - ядовито заметил начальник. – с дружком его Кузьминым очень ждут в инспекции по личному составу – «труповозы» на них рапорт написали, что участковый и опер в нетрезвом состоянии им оружием угрожали!
На этом всё.
Я вернулся в кабинет. Сон в руку… И как я буду отбрёхиваться в этой самой инспекции? Размышления прервал звонок. Звонила жена:
- Ирочку в больницу забирают… Воспаление лёгких… - рыдания - с абсцессом…- опять рыдания. – А ты, а ты… Будь проклята твоя работа! – Короткие гудки.
Я закрыл кабинет, и вышел на улицу, где с весеннего хмурого, под стать настроению, неба, хлопьями падал мокрый снег.
© Штурм
-->
