- Всё, я домой. Уже почти двенадцать. На работу завтра, - Паша поставил на землю пустую бутылку из-под пива. - Пахом, не гони, хорошо стоим. Давай ещё по бутылочке, и расходимся, - сказал Серый. – Заметь, я угощаю. Сашка, ты как? – спросил он третьего товарища, стоящего в пьяной полудрёме, с сигаретой в зубах. - Угу, - ответил Сашка. - Вот видишь, Сашка согласен. - Саньку пофиг, он безработный, - возразил Паша. - Ну, брось, это десять минут. Улица была пустынна, в домах догорали последние окна. Где-то в кустах уныло трещал сверчок. Они стояли возле ночного ларька, освещённые его жёлтым светом. - Ладно, угощай, - сдался Паша и достал сигарету. - Вот и ладушки, - Серый склонился к окошку. – Тань, повтори по пиву. Да, три в стекле. Да, открыть. Танька, когда мы с тобой потанцуем? Шучу, шучу. Только мужу не говори. Я вам, пацаны, такую историю сейчас расскажу. Серый извлекал бутылки из окошка и ставил на узкую стойку, приваренную вдоль всего ларька под окнами. - Опять байки про свои сексуальные подвиги? – спросил Паша. - Откуда знаешь? - Да о чём ты ещё можешь рассказывать? Сашка отпил пиво, его качнуло, и он опёрся об стоящий возле киоска холодильник. - Сань, держи себя в руках. Не боись, я тебя домой доведу, - Серый придержал его за рукав, чтобы восстановить равновесие. - Угу, - подтвердил Сашка. - Так вот, знаете Ленку из шестого дома? Ну, эту, с пятого этажа, рыжую? Иду я позавчера, нет, во вторник, точно, во вторник, с работы. А она с этим, Мишкой кривым стоит вот на этом месте, пиво покупают, чипсы. Мишка косой уже в хлам… - Сынки, дайте закурить, - раздался старушечий голос. Откуда она взялась, никто не заметил. Словно вынырнула из темноты, тихо, бесшумно и неожиданно. Только что никого не было, а вот уже перед ними стоит бомжацкого вида бабуля, сгорбленная, седая, в каком-то тряпье, похожем на старый длинный плащ, найденный на помойке. - Чего надо, мать? – спросил Серый, недовольный, что его перебили. - Сигареткой угостите?
- Шла бы ты домой, клюшка, что тебе не спится? Нет у нас сигарет, закончились. Вали, короче. Не видишь, разговариваем. - Угу, - проворчал Сашка и нахмурил брови. - Ну, ладно, - старуха уже собралась уходить, как Паша полез в карман, достал пачку, заглянул в неё – пять сигарет. Он достал одну, сунул в рот, а пачку протянул старухе. - Возьмите. Старуха посмотрела ему прямо в глаза, и Паша почувствовал, как холодок пробежал по спине. В тусклом свете ларька она выглядела как-то неестественно, сюрреалистично. Ему вспомнились детские страхи. Ведьмы, колдуньи, баба Яга. Но он отогнал наваждение. Просто бабулька не вписывалась в ночной пейзаж, отсюда и ассоциации. Какие там колдуньи, смех и всё тут. - Нет, сынок, мне одну только. Перекур у меня. Я вообще-то не курю, но иногда тянет, - она костлявой рукой достала сигарету и стала разминать её пальцами. - Возьмите, потом покурите, - настаивал Паша. - Нет, нет. Спасибо. - Слышь, калоша, вали отсюда. Дай поговорить, - не унимался Серый. – Мало того что днём попрошайничают, так ещё и ночью достают. - Я ухожу, простите. Только это…огонька можно? Паша щёлкнул зажигалкой, поднёс огонёк. Старуха, сунув сигарету в беззубый рот, сделала затяжку, выдохнула дым и вдруг взяла Пашу за запястье. Он попытался отстраниться, но она с неимоверной силой удержала руку и даже немного притянула его к себе, смотря прям в глаза. Прямо в душу. Павлу стало страшно, рука у старухи была сухой и холодной, и держала она его легко, но крепко. Бабка склонилась к нему и прошептала, или даже прошипела: - Сынок, ты будешь жить, пока не надоест, надоест – позовёшь, - и отпустила руку. – Спасибо. Извините за беспокойство. Секунда, и она уже исчезла в темноте ночи, только порыв ветра сорвался откуда-то и тут же утих. - Ну, блин, достали эти бомжи. Твари, крысы. Эта не из местных. Залётная какая-то. Дай то, дай сё, по мусоркам шастают, - возмущался Серый, - Какого ты ей сигарету дал? Я принципиально никому не подаю. Пошли они. - Угу, - согласно кивнул Сашка. - Эх, Серёга, не известно, кем ты будешь в старости. От сумы и от тюрьмы… - И то верно, - Серый отпил пиво и прижал руку к груди. – Давайте, наверное, расходиться. Что-то у меня перехватило. Может, сердце? Никогда не болело. Чёрт, где она взялась? Так я про Ленку и не рассказал. - Потом расскажешь. Санька дотащишь? – Паша пожал друзьям руки, взял недопитое пиво и пошёл домой. Смерть зашла в кабинет к Богу. - Куда поставить? Тут можно? – она прислонила косу к шкафу с архивами и, пройдя через кабинет, села в кресло. Бог нахмурился, придал себе суровый вид, потеребил бороду. - Смерть, что за вольности вы себе позволяете? - Настучали уже? - Не настучали. Не настучали, а написали докладную. - Значит, доложили. - Так намного лучше. Вот Святой Пётр жалуется, что вы опять устроили восьмиминутный перекур. Целых восемь минут он был без работы, ни одна душа не попала ни в рай, ни в ад. В масштабах всей планеты, это… - Да, устроила. Имею право. Я работаю без выходных, отпусков и обеденного перерыва. У меня коса остывать не успевает. - Знаешь что? – возмутился Бог, - мы тоже тут без отпусков. Взять того же Петра.. - А что ему? Восемь минут ему дала передышки. Мог бы сам перекурить. - Он не курит! Он же святой! - Святой, святой. Знаем мы, чем этот святой по молодости занимался. – Да и я же потом наверстала. Никого не забыла. - Наверстала-то наверстала, а у Врат потом очередь, толкучка и неразбериха. Никуда не годится. Ты где сигарету взяла? - Стрельнула. - Прям с косой, что ли, подошла? - Ну, зачем? Я её за ларьком оставила. Я могу идти? Я тут у вас на ковре уже десять минут простаиваю. - Это разные вещи. И ещё, что это за личностные отношения с клиентами? Что это за обещания такие – жить, пока не надоест? Это он что, теперь сможет вечно жить? - Не волнуйтесь, надоест. Им всем надоедает, они все зовут меня потом. Жизнь только кажется привлекательной. А к старости люди мудреют, и понимают, что к чему. - Ладно, иди с глаз долой. Чтоб в последний раз такое, ясно? - Ясно, босс, - сказала Смерть, и, взяв косу, вышла из кабинета.
Предыдущая страница
Следующая страница
