Недавно прочёл историю, как сломавший ногу паренёк уселся в метро, вытянув перевязанную конечность в проход. Доехал бы он, наверное, до своей
остановки спокойно, но, на беду раненого, в вагоне оказался моралофаг. Которому не понравилось, что наглый молокосос сидит на уютной кожаной
скамейке, а пожилой человек в это время вынужден стоять, держать за поручень.
Моралофаг быстрым шагом подошёл к парню и, прежде чем тот успел хотя бы удивиться, с размаху ударил его по ногам. От боли в сломанной заново ноге
парень потерял сознание... Кончилось всё благополучно. Через какое-то время парень очнулся на станции метро. Тот самый старик, которому он "не
уступил место", дотащил его до больницы. А моралофаг, как, собственно, моралофагам и положено, под шумок тихо слинял.
Мне это живо напомнило две другие истории про человеческую доброту.
Первую историю я читал где-то на просторах Интернета. Там пьяный мужчина проявил во время ссоры с женой характер: прибил гвоздём к табуретке свои
собственные яйца. Повредил он, к счастью, при этом только кожу: то есть, особой боли не испытывал.
Жена, тем не менее, проявила сострадание, отвела мужа в травмпункт, где членовредитель и расположился в середине коридора, ожидая своей очереди.
Дальше, как вы, наверное, уже догадались, нашёлся моралофаг и в травмпункте.
Проходящая мимо уборщица увидела омерзительную картину: пьяный мужчина, глубоко наклонившись вперёд, стоял посередине коридора, опирался на
табурет и бессмысленно улыбался в пустоту. Преисполнившись праведного гнева, уборщица могучим пинком выбила табуретку из-под нарушителя порядка.
Мужчина упал, а гвозть вылетел из причинного места, по пути как следует разодрав пациенту мошонку.
Чем история закончилось, я не знаю. Полагаю, мужика приняли без очереди и оперативно всё ему зашили. Знаю я одно: когда я прочёл эту историю
первый раз, я так впечатлился, что закрыл браузер и начал ходить по комнате, гневно скрипя зубами.
Ладно. Надеюсь, сейчас у этого мужика всё в порядке. И, напоследок, ещё одна история, рассказанная мне одним музыкантом, которому я как-то
настраивал компьютер.
Дело был в начале двухтысячных годов, и я тогда не только работал менеджером по продажам, но и не на шутку увлекался этой темой. Тренинги,
шренинги, всякие разные брошюры и книжки... Достаточно сказать, что прочитанных мной книжек по продажам скопилось так много, что когда я через
пару лет отдавал их своему знакомому, они заняли несколько двенадцатилитровых коробок.
Так вот. Пока у музыканта переустанавливалась операционная система, я начал рассказывать ему какое это замечательное дело — продажи. И вот что я
услышал в ответ.
Оказывается, музыкантом Николай работал не всегда. Когда он приехал в наш город из солнечного Краснодара, он думал о карьере бизнесмена, а не
пианиста. Николай поступил на вечернее отделение в какой-то экономический ВУЗ, а днём устроился в фирму по продажам канцтоваров и оргтехники.
Несмотря на его природную застенчивость, продажи кое-как шли.
И всё было хорошо, пока в один морозный день их отдел не отправили всем кагалом на тренинг продаж. Трёхдневный тренинг стоил больших по тем
временам денег, однако фирма эти деньги за своих сотрудников охотно заплатила. Деньги тогда в Петербурге делались очень быстро, и никто их особо
не считал.
Тренинг проходил как обычно. Большую часть времени наголо бритый тренер в чёрной рясе рассказывал новообращённым как он крут, как крута его
тренинговая фирма, и какими крутыми продажниками станут его слушатели, если будут тщательно исполнять все инструкции. Разумеется, были и какие-то
практические советы, которые, за давностью прошедших лет, музыкант уже и не помнил.
В конце тренинга ведущий назначил ученикам а-ля экзамен. Раздал каждому по пачке календариков и приказал распродать их случайным прохожим за три
часа. Получил свою пачку календариков и Николай.
Уже через двадцать минут будущее светило продаж осознало, что совершило тактическую ошибку. На улице было далеко за минус двадцать, а одет Николай
был максимум по-осеннему, чтобы не сказать по-летнему. Ему было холодно.
Чтобы согреться Николай заглянул в близлежащую рюмочную и пропустил в ней сто грамм водки. Там же он попытался продать кому-то эти календарики,
выпил с покупателями ещё по сто грамм... Дальнейшее, увы, стёрлось из памяти менеджера.
Проснулся он на квартире у каких-то цыган, которые объяснили ему, что подобрали его тело на улице, где Николай устроился было поспать. Напомню: на
улице было минус двадцать, и у Николая были все шансы проснуться уже в раю.
Сердечно поблагодарив своих спасителей, Николай бросился сначала домой — переодеваться — а потом на работу. Где и услышал приговор своей мечте:
увольнение. Руководство решило, что неудачники, которые не сумели распространить календарики в срок, им не нужны.
Я знаю, вы сейчас скажете, что Николаю следовало не падать духом, а устроиться в следующую фирму. Согласен. Ровно так, думаю, и следовало бы ему
поступить.
Человек, однако, слаб, а плоть сильна. Влекомый грехом уныния, Николай начал пить. Сначала каждый вечер, потом каждый день и каждое утро. Деньги
"на учёбу" родители ему высылали исправно, так что искать новую работу Николай даже не пытался. Само собой, был он исключён и из института.
В пьяном угаре прошёл год. Наступила очередная зима. В один печальный день Николай умудрился поссориться с "молдавской мафией". Суровые южные
бандиты сначала угрожали убить его макрофлексом, закачав полный тюбик монтажной пены в задний проход, но потом, как это обычно и бывает,
ограничились нанесением телесных повреждений — подкараулили в момент выхода из дома и побили, сломав между делом пару рёбер.
Когда Николай очнулся, он увидел пожилую женщину с тележкой, которая пыталась проехать через заблокированный телом Николая тамбур парадной.
Экс-менеджер попытался было объяснить ей, что ему плохо и надо вызвать врача, но нашёл в себе силы только на невнятное мычание. На его беду, эта
дама оказалась из породы моралофагов.
Женщина с гримасой отвращения на лице перешагнула через избитого Николая и резко дёрнула тележку на себя, чтобы та перескочила через тело
больного. От боли в сломанных рёбрах Николай потерял сознание ещё раз.
Закончилось всё хорошо.
Через какое-то время Николая увидели возвращающиеся домой школьники, затащили его к себе домой, вызвали скорую помощь. Позднее врачи сказали
Николаю, что если бы он пролежал на морозе ещё часок, одними обморожениями не обошлось бы: пришлось бы ампутировать конечности.
Николай понял послание судьбы правильно, и решил с алкоголем завязать. Петербург — это, конечно, не якутский посёлок Томтор с его регулярными
минус шестьдесят, но даже и в Петербурге склеить ласты на морозе пьяному человеку — дело совсем нехитрое. Николай, выйдя из больницы, устроился
работать музыкантом в какое-то детское учреждение, где и работает, возможно, до сих пор.
Ладно. К чему я всё это вспомнил?
Дело в том, что пару дней назад ко мне в комментарии пришли протестующие против неправильной парковки. А я борцов с неправильной парковкой очень
не люблю.
Конечно, парковаться на газоне или поперёк тротуара — это отвратительно. Но... царапать гвоздём неправильно припаркованные машины или обливать их
краской — это отвратительно втройне.
Если мне дадут нож и прикажут отрезать ухо на выбор — у неправильно запарковавшегося негодяя или у испортившего его машину моралофага — я,
пожалуй, отрежу ухо у моралофага. Вреда от них несравнимо больше.
И не надо, пожалуйста, напоминать мне о моей нелюбви к мигалкам. Да, действительно, я считаю, что членовозам с мигалками ни разу не место в
демократической стране, даже у премьер-министра и президента.
Однако я считаю категорически неверным вытаскивать чиновников из лимузинов и бить их ногами. Снимать на камеру и вывешивать в Интернет на доску
позора — да. Насмехаться над любителями поездить по встречке, устраивать автопробеги с синими ведёрками — да. Не давать чиновникам переложить вину
за ДТП на своих жертв — да.
Но ни в коем случае не уподобляться скорбным на голову моралофагам и не пытаться отомстить наступившему тебе на ногу быдлу прицельными ударами
топора.
Батаны
Добрый день, уважаемые камрады!
Сегодня я попробую раскрыть тему батанизма в современном обществе. Расскажу о основной классификаци батанов, их социальном вреде и способах борьбы
с ними.
Так как это практически научная работа, то сразу говорю, что раскрытие темы требует многа буковок, так что кому не интересно, идите нахуй.
Не смотря на многочисленные призывы пиздить патлатых пи##расов-металлистоф-панкоф-хиппи-готофф-эмо, ни где ни разу не поднимался вопрос о
происхождении корня этого великого зла. А ведь не зная хде корень, эту заразу нельзя ни предотвратить, не обезвредить.
На написание этой статьи меня подвигло долгое наблюдение за этими макаками в столице нашей Родины - г.Москве.
Итак, прежде всего, необходимо провести черту различия между понятием «Ботаник» и «Батан».
Ботаником в принципе может быть любой человек, который хоть что-то читает кроме «Властелина Колец», имеет цели в жизни и к ним стремиться, ведёт
более-менее здоровый образ жизни или вообще занимается спортом и ебёт исключительно баб. В связи с этим, ботаники как правило физически и
психологически полноценные, эрудированные люди, с которыми и пообщаться можно, и спину тебе в случае чего прикроют.
Есть в моей родной Самаре друган, зовут его Дима Хлыба (фамилия чуть изменена, но пи##ец как похоже). У него КМС по дзюдо, 130 кг веса и
обстоятельность мышления. И он БОТАНИК. Просто по образованию и профессии он ландшафтный дизайнер. В свободное от работы время разбивает ебальники
пи##расам, в рабочее — разбивает клумбы и газоны, устраивает фонтанчики и прочую красоту. Очень любит свою творческую работу. Постоянно
совершенствует свою физическую форму, поднимая каждый день (в том числе и на работе) просто охуительных размеров тяжести. Один друг мне
рассказывал как Димон полтора часа таскал на себе по саду гранитную плиту для фонтана, весом кило этак 200, решая, где она будет лучше смотреться.
Творческая личность ёп!!!!
Вообще, вопреки высказываниям рахитичных пи##ров-неформалов, существует строгая закономерность между хорошей учёбой, трудолюбием и занятием
спортом. В бытность мою студентом, все наши спортсмены на факультете очень хорошо учились и работали. Внутренняя дисциплина, требуемая в спорте —
это то качество, которое проявляется во всех сферах жизни.
Слухи о том, что все спортсмены тупые и ленивые, распространяют как раз батаны, чтобы хоть как то оправдать свою физическую немощность и мышечную
атрофию. Себя при этом называют «духовными» и «интелектуалами», хотя уровень реальных тупорылых закомплексованных идиотов среди них составляет
подавляющее большинство.
Как вы заметили, после краткой характеристики нормальных людей, которых в нашем обществе большинство (иначе общество нахуй вымерло бы), я плавно
перешёл к главной теме креатива — к батанам.
Что такое БАТАН??? Прямая противоположность ботанику, т. е. конченный дегенерат, гавно и мусор человеческого общества, ничего нихуя не
производящий и паразитирующий за счёт нормальных людей, создающий видимость образованности, интеллекта, потенции и т.д..
Чтобы не быть голословным, остановимся на этом вопросе по-подробнее.
Итак, есть три характеристики батанов — физическая, социальная и психологическая.
Так как физическая и психологическая составляющие у всех видов батанов одинаковы, о них поговорим позже, а пока рассмотрим разделения их на
социальные составляющие.
1. ЭЛЬФЫ (на языке нормальных людей — пи##рское чмо). Самое большое ебанько, известное человечеству. Появляются в силу того, что мир не признаёт
их уёбищности, дебильности, импотенции, социальной неприспособленности и убогого духовного мира. Поэтому они пытаются заменить реальную
действительность вымышленной, сказочной страной, полной волшебников, драконов, големов и прочей сказочной хуйни, достойной воображения пятилетнего
ребёнка. Нет ни одного батана в этой подгруппе, который воображал бы себя крестьянином или рабочим — все они или князья, или конунги, или высшие
эльфы или блять волшебники. Хуйли, кем им ещё быть, если общество вытирает о них ноги и жопу в реальном мире. Говорят, есть специальное место
(нет, не дурдом), называемое «Нескушный Сад» (среди нормальных людей - Поганищще), где они, взрослые вроде люди, бегают в простынях, говорят на
яэыке эльфоффф и слихка хуярятся деревянными сабельками — т. е. делают то, что делал я в 5 лет, когда игрался во дворе в рыцарей (кроме языка
эльфоффф — таким идиотизмом даже дети не занимаются).
Как правило носят длинные редкие сальные волосы и реденькую от острого недостатка половых гормонов бородёнку с усиками. В силу того, что среди
нормальных людей они ничего кроме острого презрения и омерзения не вызывают, предпочитают рассуждать о том, что они НЕ ПОНЯТЫЕ глупым
человечеством. Правильно, это гораздо проще, чем взять в руки гантели...
Характерные кликухи, которые они себе дают — Князь Сигурт, Князь Феанор, Арагорн (нихуя не князь), Конунг (типа главарь викингов — рост 160 см,
вес 40 кг, примерный объём бицухи 8 см, болезненный и кашляет. Это ещё самый мощный — вы его викингов не видели!!!).
Игры с кликухами у них доходят до такого маразма, что они напроч отказываются от своих имён, предпочитая им этот дебильный вымысел. Если это
ботаны женского полу — соответственно Эртан, Галадриэль (хуйли, на Люсю чтоли отзываться!) и т. д. Ботанские бабы как правило страшные до жути,
жирные (или дистрофичные), сутулые, плохо пахнущие, с теми же грязными реденькими волосёнками на глупой башке. Основная причина ухода в батанизм
баб, кроме психических отклонений — это то, что их никто не ебёт. Батаны их тоже как правило не ебут (нечем бля!!!), но с ними можно вообразить
себя ниебательской (в прямом смысле слова) эльфийской красавицей.
Метом дислокации этих каловых масс кроме «Нескушного сада» являются леса Подмосковья и парки.
2. МИЛИТАРИСТЫ и ИМИТАТОРЫ . Начнём с МИЛИТАРИСТОВ(в нормальном обществе — гандоны камуфляжные). Этот вид батанов отпочковался от эльфийской
тематики и возник как самостоятельное движение совсем недавно.
Как правило это духовно и интелектуально убогие люди, нихуя не читающие и ничего не знающие. Физическое состояние ничем от первой подгруппы не
отличается, та же дистрофия или ожирение 5 степени, а также полнаяя физическая никчёмность.
Отличается внешний вид. Отличительной чертой их внешнего вида является стремление придерживаться в одежде стиля «милитари». Наверное, чтобы
казаться круче. Как правило ходят в натовской одежде немецкого образца с берцами на толстой подошве. В связи с тем, что физически они остаются
полными уёбищами, это очень неудобно. Но что не сделаешь для проявления истинно батанского мачизма!!!
Данный стиль одежды поддерживается как у псевдомальчиков, так и у псевдодевочек. В качестве кликух используются иностранные имена, типа Патрик,
Колин, Ник, Шон, Рой и т. д.
В связи с тем, что своего внутреннего мира как правило нет, мозговой и духовный вакуум заполняется всяким мусором, взятым из культур других
народов. Щас очень модно косить к примеру под ирландцеффф. Ирландцы — это жалкий народец, просравший свою страну, сосущий х## у англичан на
протяжении столетий. Но они среди батанов очень модные. Наверно потому, что подсознательно батаны сами хотят сосать чей-нибудь х## столетиями и
это желание и вытекает в это тупое поклонение. В Массскве каждый год празднуют день святого Патрика. Всякие слабосильные длинноволосые и бородатые
мрази в берцах, беретах и натовском камуфляже ходят по Арбату с ирландскими флагами, орут на РУССКОМ ЯЗЫКЕ ирландские песни (никто из них даже
ирландского не знает) и ахуевают от собственной псевдокрутизны. В моей родной Самаре таких пи##ров называют «минутками». Почему??? Да потому что
ровно через минуту после выхода в свет, эта отрыжка Сергея Зверева будет отпизжена и побрита налысо. Просто подойдёт какой-нибудь человек, за
плечами которого была война (в Самаре таких очень много) и спросит: «Слушай, натовский гандон, а почему ты во вражеском камуфляже?». А потом будет
пИздилово и принудительная стрижка. К сожалению, в толерантной Масскве это не принято. Ни один из этих хуесосов-псевдоирландцев не скажет вам, кто
такой Дмитрий Лавриненко, и в чём его подвиг в ВОВ. Кто такой Покрышкин, Речкалов, Фадеев, Кожедуб, Маресьев, Гудзь, Гейба, Литвяк и т. д. Зато
все они знают пиво «Гиннес» и Святого Патрика.
Местами дислокации этой категории отбросов являются всевозможные пабы и специализированные заведения, где они и берцами похвастать друг перед
другом могут, и игрушечными автоматиками помахать. Ну и конечно, попеть ИРЛАНДСКИЕ песни на РУССКОМ языке.
Далее рассмотрим ИМИТАТОРОВ. В принципе тоже что и милитаристы, только косят не под ирландцефф и фрицеф, а под нигеров или ямайцев. Кликухи также
схожи с МИЛИТАРИСТАМИ, разница в стиле одежды — штаны с отвисшей жопой (как правило с закосом под камуфляж), кепарик набок, футба с черножопыми
мотивами. Отмечают не день святого Патрика, а какую-нить свою рэперскую хуйню. В принципе, на Удаве эта категория была рассписана хорошо до меня
(аффтар Интегралгалактик вроде бы, креатифф «Модель идеального государства» - по-моему так называется), так что повторяться не буду.
Распространены повсеместно. Точки концентрации — нигерореперные тусы.
ИМИТАТОРЫ как и МИЛИТАРИСТЫ всегда имитируют другие нации в самом их убогом проявлении. Объясняется это тем, ЧТО СВОЕГО У НИХ НИХУЯ НЕТ И НЕ БЫЛО.
И даже про те народы, которые они имитируют, они нихуя не знают.
Есть имитаторы-байкеры. Ходят в обтягивающей коже с бахромой как у индейцев, но ездиют в электричках. Мотоциклов нет. Все деньги ушли на кожу с
бахромой. Видел дохуя таких. Распространены в основном в Подмосковье, преимущественно в Раменском районе.
3. НЕФОРМАЛЫ. Их знают все. Отличаются паталогической ненавистью к обществу, которая пожалуй может сравниться только с их физической немощью. Как
правило считают себя избранными, сврхчеловеками, но простые люди этих сверхчеловеков постоянно пиздят. Носят сатанинскую атрибутику и майки с
изображением трупов, демонов и пыток, а также другую атрибутику поклонения садизму и убийству. Лично мной несколько раз проводились эксперименты
на проверку их брутальности. Я брал за шиворот такого нефора, пугал побоями и смотрел его реакцию. По идее, чем кровавее рисунки у них на майках,
чем больше черепеов на бандане, тем брутальнее и безразличнее к своей жизни и здоровью они должны быть. Результат всегда был противоположный.
Кровавый брутальный неформал начинал сраться со страху. На вопрос о том, что «хуйли ты срёшься, уёбище, у тебя на майке смерть нарисована, вот я и
пришёл тебе её дать» нефор начинал ещё и ссаться до комплекта.
Объяснение этому казусу нашлось быстро. Дело в том, что по незыблемым законам психиатрии, палач всегда до жути боится смерти а садист очень боится
боли.
Все эти патлатые твари очень хотят доминировать,безнаказанно мучить и убивать людей и таким образом самовыражаться. Но сил не хватает, да и
общество не даёт им реализовываться в этом паскудном направлении и при этом даёт пиздюлей. Поэтому, чтобы хоть как то скомпенсировать свои
наклонности, они и носят такие примочки. Попробуйте повторить мои опыты и убедитесь, что чем ужаснее и омерзительнее выглядит неформал, чем больше
мерзости у него на одежде изображено, тем сильнее он вас будет бояться. Их в Москве просто ДОХУЯ.
Места дислокации — нефорские тусы (сэйшены блять), иногда клатбища.
Вот и всё их социальное деление. Оно является исчерпывающим, так как в любом случае, за кого бы не выдавал себя батан, вы найдёте признаки
принадлежности его к 1-ой, 2-й или 3-ей подгруппам. Батаны также могут переходить из подгруппы в подгруппу.
Что касается физической и психологической составляющей — то они у всех батанов одинаковы.
Физическая — физическая слабость, гомосексуализм (в большинстве случаев) или импотенция (в оставшихся), куча всяких болячек (рахит, сколеоз,
остиохандроз) связанных с отсутствием физических нагрузок, дикое ожирение или наоборот дистрофия, мышечная отрофия, неряшливость, наркомания и
никаких признаков личной гигиены — в общем все пороки, связанные с отсутствием силы воли.
С психологической составляющей также всё просто. Единственный любимый человек для батана — это он сам. Для себя он самый умный, одарённый,
избранный. Поэтому все люди (в том числе и другие батаны) рассматриваются им лишь как способ достигнуть какую-нибудь банальную цель и возможность
паразитировать.
В связи с этим, батаны не только не способны на дружбу, они, как и все пи##расы, склонны к предательству и подставам. Батан не боится позора, у
него нет совести и его невозможно морально убить, так как это можно сделать только с человеком, обладающим моралью. Он один во всей вселенной,
поэтому сегодня он будет орать, что он великий патриот, а завтра продаст всех за 3 копейки и будет отлично себя чувствовать.
Когда я ставил свои эксперименты с нефорами, я всегда подходил к их группе (3-5 человек). Когда я выдёргивал одного и чмырил, остальные даже не
пытались за него заступиться, стояли тихо и не дышали. Дружба по-батански. На их патлатых ебальниках можно было прочесть только одну мысль:
«Хорошо что не меня!!!!!»
Если бы я проделывал это с группой нормальных ребят, то в лучшем случае сразу был бы послан нахуй. Или огрёб чего доброго.
Так как батан не боится марального воздействия, единственно чего он боится до абсиралова — это воздействия физического. Боль, как и её ожидание,
для него убийственна, поэтому единственным сдерживающим его подлость фактором является перспектива получения тумаков.
Вот в принципе и всё. Делайте выводы. Если мною что-то и упущенно, то исключительно из соображения хоть как-то сократить свою писанину. Извиняйте
за объём, но меньшим тему не раскроешь.
На взлете
"Я говорю, отчего люди не летают так, как птицы?" - поставил как-то Островский устами Катерины вопрос ребром. Сам же на него и ответил, сбросив
Катерину с обрыва. Между тем, мне кажется, что ответ не стоил жертвоприношения. Он прост как выеденное яйцо. Спросили бы меня, и я, почесав
затылок и наморщив лоб, ответил вопросом на вопрос: а нафига?! Хорошо, конечно, подобно лебедю взмыть в верх, чтобы плюхнуть разгоряченный полетом
хвост в холодную воду, или подобно хищному орлу спикировать на зазевавшегося зайца. Хорошо. А сколько раз надо махнуть крыльями, чтоб преодолеть,
скажем, 1700 километров Москва-Уфа, постоянно думая, что тебе еще и обратно махать, об этом кто-нибудь подумал? Так, что пусть кто хочет и летает
как птицы, а я - нифига, я лучше самолетом. Зря что ли их придумали умные люди? Не зря. Они еще и руки человеку освободили от крыльев, чтобы он
мог рюмку-другую ко рту поднести. Вот видели вы напившегося в полете, к примеру, орла? И я не видел. Все потому, что у него руки крыльями заняты,
а ноги поджимать надо для аэродинамики.
Кто-нибудь пробовал сидя во взлетающем самолете водку пить? Если нет, обязательно попробуйте. Проваливается вовнутрь просто замечательно. Меня
знающие люди научили.
Построили мы как-то в одном из уральских районных центров детский сад. Садик, к слову сказать, замечательный получился – по тем временам таких
мало было. Бассейн, сауна, зимний сад, класс компьютерный HP укомплектованный и прочая.
Вот только французский водонагреватель для бассейна с местными электриками дружить не хотел – горел постоянно. Решили мы ему экскурсию в Москву
устроить для гарантийного ремонта. Заодно датчик потока воды прихватили по просьбе фирмы производителя. Тут, как раз и у меня повод домой слетать
появился – день рождения случился, мы с другом нагреватель прихватили и в аэропорт. А нагреватель этот по внешнему виду ПЗРК "Стингер" напоминал,
особенно тем, кто эти Стингеры не видел. Сразу ясно было, что на досмотре вопросы будут. Поэтому я нагреватель отдельно нес, чтоб показывать
удобней было, а датчик потока друг в сумку засунул.
В аэропорт мы немного опоздали, и досмотр проходили последними. Друг вперед прошел, пока я возле металлодетектора копался. Смотрю, спросили его о
чем-то, он ответил, ему два милиционера руки за спину выкрутили и повели. Я ж знал, что вопросы будут и ору этим милиционерам: "Подождите, мол, у
меня-то вторая часть нагревателя". Я еще говорил, когда меня тоже повели. Повели в местное аэропортовское отделение. Вещи наши в бронекамеру, а
нас к полковнику.
Кто же знал, что на вопрос милиционера: "Что это у вас в сумке за труба с проводками", - приятель мой его успокоит: "Не волнуйтесь, милейший, я
детонатор дома забыл", а тут я еще добавил, что "вторая часть" у меня.
Объяснили мы полковнику, что настроение у нас приподнятое в связи с днем рожденья моим, и шутим мы, а у подчиненных его чувство юмора напрочь
отсутствует.
Полковник, почему-то, нам сразу поверил, но окончательно разобраться дежурному старшине поручил. Тот нам вещи вернул, в кабинет свой завел и
спрашивает:
- Что, правда, день рожденья сегодня?
- Правда, - говорю, - вот паспорт, там написано.
- Да, - тянет он время, - а вот вы когда в Москву прилетите, как отмечать будете?
- Коньяком мы его отмечать будем, - друг в разговор вмешался и в сумку полез – коньяк показывать.
- А я чего, рыжий? – старшина говорит, и за стаканом в стол лезет.
Выпили мы немного, смотрим, на самолет-то опоздали уже.
- Не волнуйтесь, - старшина успокоил, - без вас не улетит.
И точно. Вывел он нас на летное поле и на электрокар пристроил, чтоб до самолета доехать. На электрокаре еще сержантик милицейский был – весь
какими-то хреновинами в чехлах обвешанный. Заходим мы с этим сержантиком в самолет – он к пилотам пошел, а мы в салон сунулись. Сунутся-то, мы
сунулись, только пройти не можем – на первых рядах мужиков двадцать сидит - на нас смотрят. Взгляд у них у всех цепкий, как проволока колючая, а
плечи у всех такие, что когда они прямо сидят, прохода в салоне нет. И среди этих мужиков как раз два свободных места есть.
Протиснулись мы ели-ели через их плечи с взглядами к своим местам. Сели. А они смотрят все внимательно. Друг не выдержал, и спрашивает мужиков:
- Что случилось?
- Да ничего, - самый здоровый из них к нам повернулся, - интересно, просто, вы кто?
- А вы кто?
- А мы из группы "А". Учения здесь проводили с местными, учили их с терроризмом бороться. А вы-то кто? Ведь даже нас в самолет с оружием не пускают.
Понятно нам стало, что за "чехлы" сержантик пилотам сдавал. Оружие там было. И гордость сразу появилась – нас-то строителей пускают, а их нет.
Познакомились с мужиками – мы коньяк достали, у них тоже с собой было. Они и научили на взлете пить. Проваливается вовнутрь просто замечательно. А
терроризм у нас потом появился – тогда еще не было.
Записки из школы
Я не люблю детей в том смысле, в каком их принято любить в среде граждан, воспитанных без этических искажений. Просто отношусь к ним так, как
относятся к людям, которые не вполне владеют собственной нервной системой не по своей вине. И если я могу помочь им как-то это преодолеть –
помогаю. А если не могу, то и не суюсь.
С таким подходом меня категорически нельзя было даже близко подпускать к системе среднего образования. Тем не менее, я шесть лет проработала
учителем русского языка и литературы. При этом совершенно не умела держать педагогическую дистанцию и постоянно обаялась отдельными маленькими и
не очень маленькими личностями до состояния изумленной влюбленности. А со своим тогдашним обостренным индивидуализмом я любой детский коллектив
могла развалить на составные части в считанные недели.
Вобщем, дерьмовый из меня вышел педагог.
Но все свои «обаяния» я отлично помню.
Ваня.
Было ему двенадцать, и был он красавец. Стройный, белозубый, смуглокожий пепельный блондин, точно только что спрыгнувший с микенской фрески, со
спины критского быка, он еще и улыбался необычно, как-то иронически-смущенно, слегка на левую сторону, то есть совершенно неотразимо. Мол, вот он
я весь перед вами, какой есть, а теперь посмотрим, как вы будете с этим справляться. Ровесницы интриговали вокруг него так, что Екатерина Медичи
по сравнению с ними была монастырская послушница.
Даже пожилые заслуженные учителя, эти матерые человечища, давно забывшие, что такое слабость, рано или поздно выкидывали белый флаг перед его
вкрадчивым обаянием.
Мы дружили. На переменах он прятался у меня в классе, спасаясь от девчонок.
Как-то я его застала в растрепанных чувствах. Он сидел, обхватив свою пепельную голову тонкими руками, и глядел в окно с такой горечью, как будто
только что потерял последнюю любимую иллюзию.
- Что случилось-то? – спрашиваю.
- Да так, - говорит, - Все бабы дуры.
- Так уж и все?
Он поднял на меня ясные глаза, в которых светился уже совсем недетский опыт.
- Все, - убежденно подтвердил он. И добавил галантно, - Кроме мамы и Вас.
У него было шесть сестер. Все – старшие.
…
Александров
Как только в его школе отменили единую форму, он на следующий же день пришел в глухом френче в стиле конца тридцатых и круглых очках а-ля Берия.
Из правого кармана тщательно наглаженного френча изящно свисал презерватив клювом вниз.
На вид он был обычным неказистым полноватым подростком, и если бы не этот его скандальный кондом и не жесткие холодные голубые глаза, мог бы
затеряться в толпе. Но этот взгляд препарирующего исследователя не смягчало даже его интеллигентское «пенсне».
Завуч, заслуженный учитель истории и методист, ненавидела его всей своей изъеденной педагогическим опытом душой. Главным образом за кондом.
Остальное прилагалось.
Едва она замечала его в другом конце коридора, как тут же наливалась свекольным климактерическим цветом по самую макушку.
- Александров! – кричала она натренированным трубным голосом, - Немедленно выньте эту гадость! Что вы себе позволяете в учебном заведении! Здесь
вам… здесь вам не… - она попыталась подобрать достойный эвфемизм слову «бордель», но не осилила, - .. не гинекологический кабинет!
- Это не гадость, Анна Георгиевна, - невозмутимо отвечал Александров, - Это символ платоновского Эроса. Освобождающего начала. Понимаете? Я как бы
заявляю право на существование всех составляющих своей формирующейся психики. Разве это противоречит современной педагогике?
- Я отчислю тебя, Александров, - из последних сил отбивалась завуч, - Все нервы положу, но отчислю!
Александров был свободный интеллектуал. А интеллектуал в тогдашней средней школе, хотя бы даже и со специальным гуманитарным уклоном – это
катастрофа. Не только для учителей, но и для самого умника.
Сначала его часто били более брутальные однокашники, но потом перестали. Видимо, это оказалось неинтересно и даже пугающе. Потому что он не
кричал, не просил, не жаловался, а просто вставал, утирая кровавую юшку, и говорил что-нибудь вроде:
- Все равно это не отменяет того, что вы мудаки.
Грешна, я питала к нему тайную слабость. Наблюдать на открытых уроках, как он потрошит старую педагогическую гвардию, было для меня острым
наслаждением.
- Сереж, ты же знаешь, что ты умнее. Анна Георгиевна пожилая женщина, а ты над ней издеваешься. Это некрасиво, - убеждала я его, не веря ни одному
своему слову.
- Вы сами нам говорили, что осознание собственных способностей только усиливает их. Что вы хотите, чтобы я от этого отказался ради человека,
которого даже не уважаю?
«Слоновья у него все-таки память. Действительно, что-то такое говорила. Надо быть аккуратнее с языком, дети все-таки».
К концу девятого класса Анна Георгиевна – на местном сленге Горгона - пила валокордин, как чай. Я ей даже сочувствовала до известной степени. Шел
94-ый год, исторический материал в то время разъезжался прямо в руках, как гнилая тряпка. Ориентироваться во вновь прибывающих противоречивых
сведениях даже молодым и ушлым преподам-фидошникам было нелегко, не говоря уж о пожилой и не слишком сообразительной тетке.
Александров ее не щадил. Каждый урок новейшей истории он превращал в Голгофу лично для нее.
Он не щадил бы и меня, если бы я с ним заранее не договорилась. Он согласился не устраивать заумных дискуссий на тему «Дубровский как архетип
русского бунта XVIII столетия», а я пообещала отводить под интересующие его вопросы по полурока два раза в месяц. На том и порешили.
В учительскую я старалась не заходить. Там почти всегда сидела зареванная Анна Георгиевна, остро пахнущая валерьянкой.
- А все Вы, Ольга Ильинична, - вцеплялась она в меня с порога, - Разбаловали паразита – ах, интеллект, ах, гений, ах, будущий Спиноза!, - она
закидывалась корвалолом, как стопкой водки, и заканчивала уже с тихой укоризненной безысходностью, - Скотина он, а не Спиноза.
По секрету скажу, я сама не понимала и половины из того, что он говорил. Тем более, что «скотина» повадился заходить ко мне после уроков и
рассказывать все, что ему так или иначе приходило в голову за день. Сначала я мучилась, пыталась поддакивать, запоминать и даже тайно записывать
на бумажку, чтобы дома разобраться. Но потом плюнула, и стала просто слушать.
Как-то я не выдержала и взмолилась:
- Сереж, ты чего ко мне ходишь-то? Я, между прочим, такая же, как ваша Горгона - понимаю одно твое слово из трех.
Он снял очки и потер их о тот карман, где не было кондома.
- Вы, конечно, абсолютно невежественны, - сказал он без всякого намеренья оскорбить, просто констатируя факт, - Но мне нужно, чтобы меня кто-то
слушал, мне так легче, знаете, все сообразовать в голове. А главное… - он надел очки, и я увидела, наконец, что у него бывает растерянный, детский
взгляд, - Главное, Вы меня не боитесь.
….
Танеша
Если кто-нибудь из молодых и здоровых учителей скажет вам, что никогда не заглядывался на учеников возраста нимфеток и эфебов – не верьте.
Эта нежная, едва распускающаяся красота, помноженная на гиперсексуальность, неопытность и щенячье любопытство, своевольно поселяется в снах и даже
дневных галлюцинациях.
Нельзя запретить себе испытывать это. Будет только хуже. Можно только сознательно остановиться в самом начале и держать перед собой щит, преданно
глядя только на отражение, как и повелел дедушка Зигги.
Я всегда любила черный цвет. Черный с белым, если быть точной. Ну, вы знаете - тьма и свет, бездна и жемчуг, бархат и серебро, земля и снег.
Противоположности, стремящиеся соединиться, и не способные к этому. И когда я увидела Танешу, что-то перемкнуло у меня в голове.
Кожа у нее была такая черная, что при дневном свете отливала синевой. Такие же волосы завивались мелкой спиралью и торчали в разные стороны,
заколотые кое-как, чем придется. Но черты лица были тонкие, семитские, с широко расставленными огромными глазами, изящным острым носом и четкими
губами, будто подпаленными изнутри. Сложена она была, как эфиопские эбеновые статуэтки – длинноногая, с едва наметившейся грудью и нежными
впадинами внизу плоского живота.
Танеша носила только белое. За три года я не увидела ее ни разу ни в каком другом цвете. Только белое – и серебро на тонких породистых руках и шее.
Она была дочкой атташе при посольстве какой-то африканской страны. Папа ее был огромный красивый африканец, с таким же пристрастием к белому и
витиеватыми татуировками по всему накачанному телу. Мать – русскоязычная еврейка, бесстрашная любвеобильная авантюристка. Родители были в разводе
и появлялись в жизни Танеши поочередно, когда в них была необходимость.
Но справедливости ради надо сказать, что Танеша и так неплохо справлялась с реальностью.
Я вообще редко встречала людей настолько уверенных в себе, будучи всего тринадцати лет отроду.
Ко всему прочему у нее был насмешливый ум, цепкий ко всяким деталям.
- Вам правда не надоело все это рассказывать? По десятому разу, все одно и тоже? – она стояла, раскачиваясь взад-вперед, засунув большие пальцы за
пояс короткой юбчонки, - Я б не смогла. Мне скучно, я человек пустыни. А она меняется двадцать раз в день. И я такая же.
- Ты когда в пустыне-то была в последний раз? - я мужественно держала щит, не поддаваясь, - Ты же здесь выросла. И в Европе.
- А все равно. Что вы, не знаете? Это кровь. В пустыне сорок цветов, все сменяют друг друга вслед за солнцем. Хотите, прочитаю, мне папа
рассказывал? Я по-русски, мне так проще, - она присела на парту, - «Песок загорается синим, а после зеленым, и снова оранжевым, плавленым золотом
будто. Я рану промыл и замер, слушая ветер. Тихо. Неужто я, правда, дожил до рассвета?»
И смотрит на меня, не мигая. И я на нее.
- Ты что, скучаешь по… ээээ ….Сахаре? – спросила я, чувствуя себя полной дурой, как бы внутри Луи Буссенара.
- Ага, - она покачивала точеной ножкой в белом сапоге, - Во сне вижу. Тут везде деревья, и дома, я на них смотрю, у меня глаза от этого чешутся. И
папа, куда меня не привезет, везде все то же. Тоска, Ольга Ильинична. Что делают обычно, чтобы прошло?
Я до сих пор задаю себе этот чертов вопрос. Что делают нормальные люди, чтобы прошло? Или так живут? Или ищут свою пустыню в сорок цветов и –
находят? Или не находят и – смиряются, чтобы уж народ не смешить?
Танеша, кстати, не смирилась. Она стала специалистом по старинным африканским музыкальным инструментам и путешествует с труппой где-то по своей
пустыне.
После нее я на какое-то время крепко подсела на лаконичную и густокрасочную, как зулусские ткани, африканскую поэзию.
…
Дети ли это были, не знаю.
Педагогика мне так и не далась, как наука.
Мэйк лав в гаражах
После увольнения из органов довелось мне работать в одной интересной фирме. Попал я туда совершенно случайно и рассматривал ее в качестве неплохой
подработки-сутки через трое тусоваться в офисе, пить кофе с секретуткой и пасти за порядком. Работал я тогда в охране нынешнего третьего человека
в области, который потом ушел в политику и якобы слил свои коммерческие активы, платили неплохо, но после бешеной работы "на земле" нагрузок
организму не хватало, да и бабло лишним не бывает никогда. На подработке я неожиданно сошелся с директором по теме огнестрельного оружия (Коля
приехал из Ижевска, отучился в каком-то секретном приижмашевском колледже, в оружии разбирался великолепно и носил погоняло "Маузер"). Коле, как и
всей его команде удмуртских варягов, до зареза необходим был человек, выросший в местных реалиях, поэтому он предложил мне оклад старшего опера с
двадцатилетней выслугой, и солидную запись в трудовой книжке, я согласился.
Фирма была веселая, только в девяностые можно было так легко рубить капусту, не платить налоги, наёбывать "крышу" и весело жить в свободное от
окучивания народонаселения время. Классическая пирамида, только вместо денег были люди. Толпы народа приходили на собеседования каждый день,
отрабатывали пробный день с инструкторами (ижевскими приезжими), после первого дня оставались процентов десять, не более. Они подписывали договор
(крайне хитровыебаный) и начинали в одиночку носиться с огромными сумками по городу, впаривая людям дикую китайческую поебень и даря при этом
подарки. Не буду останавливаться на процессе охмурения носителей капусты, всё описано у Багирова в "Гастарбайтере".
В те смутные времена подобная фирма серьезным людям типа налоговой полиции и братвы казалась полной хуйней - типа мальчишки и девчонки бегают по
городу, произносят заученые фразы, и хрен бы с ними, все лучше чем портвейн из горлышка потреблять в подьездах, однако деньги там водились немалые
и черные как афроамериканец из штата Нью-Йорк, США. И одной из моих обязанностей была доставка этих черных денег в город-герой Москва, столицу
нашей Родины. Возил я их в обычном совдеповском дипломате, помнившим мой выпускной год в школе. Около двадцатки, редко превышая тридцатку
североамериканских денег. Возил я их на улицу Угрешская, метро Автозаводская, радом с Домом гостей ЗиЛа, где можно было вписаться пожить в
неплохом номере квартирного типа (с кухней , посудой и прочими ништяками) за смешные для столичных гостиниц деньги. В центральном офисе фирмы
(наша контора была одной из 130 примерно филиалов) было всё по-взрослому - ОВОшники числом трое с АКСУ в дежурке, видеонаблюдение, касса с
бронированой дверью и сейфом японческой фирмы "Айко", прекрасная столовая со вкусной халявной жратвой, в общем, в те временя это было нечто, но
речь сейчас не об этом.
В одну из командировок мне нужно было зависнуть в столице дня на четыре, не меньше. Я заселился в знакомые апартаменты и побрел в близлежащее
почтовое отделение отбить телеграмму с кодовой фразой, означающей что все нормально. И вот там я увидел ее... Оператором, обслуживающим меня была
девочка, место которой по внешним данным было на подиуме, а не за высоким барьером, разделяющим посетителей и работников почтампта. Хотя она
сидела, почему-то я знал, что она высокого роста, длинные, чуть вьющиеся волосы цвета вороньего крыла, кожа казалась прозрачной в лучах вечернего
солнца... Была весна, и я был молод и нагл, очереди за мной не было и поэтому я немедленно приступил к штурму казавшейся неприступной крепости. Не
помню, что и каким тоном я говорил, приглашая ее прогуляться по вечерней столице, но девушка неожиданно быстро согласилась. Мы забились
встретиться через час в скверике неподалеку и я, окрыленный, убежал обогащать азербайджанскую диаспору Москвы на сумму букета из трех роз плюс
оформление.
Через час я сжимаю в руке хрусткий, обернутый в целлофан веник, который колет мою ладонь шипами, но я не замечаю боли, потому что вижу ее...
Второй раз и без этой ёбаной почтовой перегородки. Те же волосы, то же лицо, та же нежная кожа... и руки, привычно перебирающие ведущие ободья
колес инвалидного кресла. На месте, где моя фантазия рисовала длинные строгие ноги, находилось что-то непонятное, прикрытое клетчатым пледом. В
тот момент я понимаю, что заезженое выражение "земля уходит из-под ног" не вымысел щелкоперов, а реалия, жуткая и неумолимая. Меня начинает
поташнивать, во рту появляется вкус меди. Не от отвращения, нет, это индивидуальная особенность организма - отходняки после стресса. Так было
когда мне под ноги бросили гранату, не взорвавшуюся лишь по распиздяйству бросавшего, так было, когда я умудрился просунуть палец между спусковым
крючком и рукояткой ПМа, смотрящего мне в голову, но отходняк наступал потом, когда снижался уровень адреналина в крови. В тот момент отходняк
накидывается на меня до событий, девушка в коляске еще катит по дорожке, зажатой лавочками и кустами, смотря на меня строго и в то же время
понимающе усталыми глазами, а я уже обессилено падаю на лавочку, превозмогая приступ тошноты. На душе никак, не знаю с чем сравнить это состояние.
Коляска, ведомая моей случайной знакомой, приближается к моей лавочке. Чтобы прогнать отходняк, я еще крепче стискиваю в руке колючие стебли и
боль возвращает меня к почти нормальному состоянию.
- Привет еще раз, это тебе, какие планы на вечер? Кафе, ресторан? Я же в командировке, так что ты сегодня мой гид.
Девушка испытующе смотрит мне в глаза, я же, по привычке, направляю взгляд ей в переносицу, тогда у собеседника полная иллюзия того, что смотришь
ему в глаза и гораздо легче не отвести трусливо взгляд.
- Давай просто посидим тут и попьем пива, если у тебя при виде меня не появилось срочных дел.
Она берет букет и кладет его себе на то, что когда-то было коленями. Через час я уже знаю о ней всё, что она посчитала нужным сказать. 25, вдова,
детей нет и не будет, ДТП с почти стопроцентным лобовым перекрытием три года назад, двигатель по необьяснимому капризу физики ушел в салон. Когда
очнулась от фантомных болей в ампутированых выше колен ногах, мужа, бывшего за рулем, уже похоронили. Более ничего не пострадало, подушки рулят,
только лицо было пару недель как после профессионального ринга. Муж кое-что оставил плюс инвалидность, работает чтобы людей видеть. Еще через
полчаса приходит пора более откровенных разговоров. Да, хочется, иногда так, что зубы сводит. Секс-шоп, маструбация - это всё хуйня, живого не
заменить, только где ж его найти. Алкоголь в организме делает свое дело, яростное желание выломиться из отведенной тебе и легкочитаемой в глазах
девушки роли еблана, налетевшего по провинциальной глупости на засаду в виде инвалидного кресла. Съезжать нельзя, уважать себя не смогу, если
заднюю включу. Резко встаю, разворачиваю кресло, и качу его на выход из сквера.
- Куда поедем? Ко мне? Я тут неподалеку, в гостинице...
Голос мой предательски дрожит и фальшивит. Хорошо, что я сзади и не вижу ее глаз.
- Да прекрати, мне домой через полтора часа, поехали, я тут место знаю.
Рулю креслом по указаниям штурмана, сидящего в нем передо мной. Глаза выхватывают одиноко стоящую свечу здания, на седьмом этаже которого
располагается моя фирма, рядом забор ЗиЛа и разномастные частные гаражи, натыканые возле забора. На миг включается вбитое профессией
экзистенциальное отношение ко всему окружающему миру - места довольно безлюдные и мрачные. "И найдут меня тут утром без головы и без денег" -
думаю я, не ведая что эту фразу повторят потом с экрана спустя несколько лет, однако злость на себя толкает кресло дальше по проложеному маршруту.
Закуток меж металлических стенок гаражей, воняет мочой, пустые бутылки, да... место в самый раз, охуенно интимное. Она лёгкая, как ребенок,
килограммов сорок, никак не больше, подхватываю ее на руки, проникаю и чувствую, как несуществующие ноги охватывают мою спину. Видимо фантомные
ощущения передаются половым путем. Короткий всплеск эмоций, и спустя некоторое время я целую ее в мокрую и солёную от слез щеку и говрою свою
дежурную для случек фразу:
- Спасибо, все было очень вкусно
Обратный маршрут, сквер, я стою столбом и смотрю на навсегда исчезающую из моей жизни коляску. Каждая женщина достойна секса, но не каждая получит
его от меня дважды.
Мужские фантазии
РАБОЧАЯ
Миловидная барышня из офиса неожиданно приглашает меня на день рождения. Но, когда я прихожу, оказывается, что никого, кроме нас, на этом дне
рождения нет. И вообще нет никакого дня рождения. А есть только встреча двух соскучившихся по празднику сердец.
Внутренний голос: Это ты про Марию Федотовну с вахты? Она скучает по празднику уже лет 30. Решил заняться благотворительностью?
КАПИТАЛИСТИЧЕСКАЯ
Я владелец небольшой компании. Каждый день одна из сотрудниц поправляет прическу, делает губы уточкой и заходит ко мне в кабинет. В ближайшие 40
минут меня нет ни для кого...
Внутренний голос: Мария Федотовна с вахты вряд ли на такое пойдет. Она женщина строгих моральных принципов. В
прошлом ворошиловский стрелок.
СКОРОСТНАЯ
Я мчусь по автобану. Моему "Порше" нужно всего несколько секунд, чтобы достичь скорости 150... 160... 190... Она - шатенка в красном платье
ласкает моего маленького друга. 195... 196... 200!
Внутренний голос: Маленький друг и вправду невелик - и это единственная реалистичная деталь в этом сценарии.
КУЛЬТУРНО-МУЛЬТУРНАЯ
Я - Ван Гог. Дни и ночи я провожу на Гаити. Время от времени одна из знойных гаитянок снимает свои одежды и прижимается ко мне, давая понять, что
она хочет ласки от великого художника.
Внутренний голос: Напиши 50 раз: "Я никогда не буду путать Ван Гога с Гогеном, а Гаити с Таити".
КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКАЯ
Я слышал, что индианки кое-что понимают в сексе, но теперь точно знаю, что только здесь могла быть написана "Камасутра". Она еще только
разматывает свое сари, а я уже изнываю от желания.
Внутренний голос: Друг, будь предельно внимателен. Если верить индийским фильмам, ты можешь оказаться ее потерянным братом!
ТЕХНОГЕННАЯ
Она привязана к кровати, я? к платформе, прикрепленной к потолку. Платформа опускается и поднимается. Напряжение нарастает. Она безумно хочет
меня, я - ее. Невероятным усилием воли я разрываю путы...
Внутренний голос: Послушай, у нас с тобой в детстве точно не было никакой психической травмы?
АВТОСТОПНАЯ
Я ее подвожу, она улыбается моим шуткам. Она студентка, путешествует автостопом."Кстати, - спрашивает она, - а как ты смотришь на шикарный секс
прямо сейчас?" Стоит ли говорить, что я сворачиваю с дороги и останавливаюсь.
Внутренний голос: Интересно, скольким уже улыбнулась в дороге эта смешливая девушка?
НОВОГОДНЯЯ
Одинокая новогодняя ночь. Звонок в дверь. За дверью стоит Снегурочка в коротком красном пальто, из-под которого тянутся длинные-предлинные ноги.
Год обещает быть хорошим!
Внутренний голос: Не вздумай снять цепочку с двери - Дед Мороз с тяжелым мешком стоит там же.
ГАДАТЕЛЬНАЯ
На день рождения друзья решили подарить мне необычный подарок. Они завязали мне глаза и вышли из комнаты. Но не все. Кто-то остался. Кто-то,
подаривший мне незабываемые ощущения. Наверное, я так и не узнаю, кто же это был. Даша? Надя?
Внутренний голос: Сергей?!
ДРУЖБОНАРОДНАЯ
Моя ладонь гладит ее черную кожу, и я вновь и вновь наполняюсь желанием. Лучшее, что бывает в этой жизни, - женщина с черным цветом кожи.
Внутренний голос: Все-таки Вупи Голдберг. Я так и знал.
СКАЗОЧНАЯ
На мне маска медведя. У моей девушки длинные рыжие волосы и доверчивые карие глаза. "Кто ел из моей миски?" - рычу я. Конечно же, она. И в
наказание она будет спать в моей кроватке. Внутренний голос: Вопрос о психотравме снимается. Травма была - сомнений быть не может.
ПЕРВОБЫТНАЯ
Я бросаю к костру добытого мной оленя. Подходит жена, ее тело обвивается вокруг моего мощного торса. Я овладеваю ей на тигровой шкуре и думаю:
"Лучшему мужчине достаются лучшие женщины. Это справедливо".
Внутренний голос: Если торсом называть грушевидное расширение тела от бедер до солнечного сплетения, то по мощности торса с тобой, конечно,
сравнится не каждый.
ГАСТРОНОМИЧЕСКАЯ
Ее тело полностью покрыто сливочным кремом. Моя рука соскальзывает с ее плоского живота. Я пытаюсь собрать крем губами. И мне кажется, что это
самая сладкая женщина в моей жизни. Внутренний голос: Я тебя знаю: в
итоге ты так наешься, что на все остальное у тебя не останется сил.
