Думаете я начну пиздеть про какие-то там левые проблемы в личной и половой жизни? х*й вам между гланд! Расскажу именно про геморрой – болезнь Ильи Муромца и офисных гандонов типа меня.
В общем жизнь спокойно текла поносом по ногам. К тому времени я уже 28 раз проехался зайцем на голубом шарике вокруг солнца. 6 из них
практически не вылезал из уютного проперженного стула в неличном кабинете.
Как сейчас помню то утро.
Я:
- Кресло, Кресло! Это менеджер Хазарин, разрешите посадку!
Кресло:
- Хазарин, вашу жопу опознали, посадку разрешаем!
Я сел и тут же взлетел, как криворукий сапер.
- АААААА! Какой мудак кнопку подложил????
Тишина. Да и не было никого еще на работе. Кнопки кстати тоже не было. Я удивился и потрогал жопу (люблю это дело). Опа! А не приятно, что-то совсем. Ага, паанятненько. Досиделся, бля будда сраный.
Совсем дураком я тогда еще не был – прикинул причину жопы с жопой и отпросился у начальства к проктологу. Начиная со слова «проктолог»
гомофобам можно заорать «ахтунх» и вообще дальше читать не советую.
Бля, я и не знал, что геморрой столь любимая и популярная в народе болезнь. Центр проктологии находился на Крестовском острове и представлял из себя дохуяэтажное здание. Мрачное как похмельный палач. Единственное что порадовало глаз – плакаты с рекламой разных мазей. Пресловутая болезнь изображалась, например, в виде любопытной черепашки, которая высунула ебало из панциря. Типо, где мой львенок-пиздализёнок??? Короче у меня
даже х*й улыбнулся немного.
Вот искомый кабинет. Трепещи, о геморрой! Постучался, зашел.
За столом сидел молодой эскалоп и читал книжку зоофила Мураками - «Охота на овец», как сейчас помню.
«Тех, кто любит Мураками - Называют мудаками!» - На ходу придумал я.
- АААА, здравствуйте! Присаживайтесь!
Не, ну точно мудак.
- Понимаете доктор, это вы конечно заебись изобрели, но я тут собственно из-за того, что утратил этот божественный дар – присаживаться.
- Панятненьно. Тогда раздевайтесь и становитесь на кушетку на локти и колени (рачком, проще говоря).
Да без вопросов, я вообще не стеснительный малый. Недавно вот, не смущаясь, познакомил свою действующую жену с гелевой электропиздой, купленной для снятия стресса в определенные дни месяца. Хули, они, кажется, даже подружились.
В общем стал я в позу пенкина, а этот жоповед вдруг говорит:
- Подождите, я сейчас приду, - и съебал из кабинета.
- За клоунами что ли пошел? - вертелась в голове всякая хурма.
О! быстро вернулся!
Бля, да это не он!
На пороге стояла медсестричка и тупо фтыкала на мою бледнолицую сраку. Не, ну будь девушка посимпотичней, я б и покраснел слегка. Но медсестра была похожа как раз на геморрой, причем в стадии высокого ренессанса. Я уверен, что от нее даже вибратор сбежал бы, как от Федоры Мойдодыр или кто там.
В общем мисс проктология быстро реверс включила. Видать, я ей тоже афлеком не показался. Через 5 минут вернулся любитель овцеводства. Точняк
ходил дрочить на мою жопу. Хорошо хоть так.
- Нус молодой человек, нужна небольшая безболезненная операция, - сказал доктор после беглого осмотра.
Мне тут же захотелось забиться в угол и орать - «Я, блять, в домике!!!»
Он продолжал:
- Пожалуйте в кресло.
Скоты, вы сидели в гинекологическом кресле с видом на Приморский Парк Победы? Попробуйте! Экстрим и гламур в одном гандоне.
С четвертой попытки я вскарабкался на этого громозеку, а доктор Жопаго начал раскладывать инструмент. Делал он это сосредоточенно, тупо и
уныло, напоминая возню гегемона у банкомата. Я стал подмерзать, пришлось отвлекать себя мыслями о том, как приеду домой и отогрею х*й в
пиздатом тепле.
Наконец операция началась. Cлышали рекламу о безболезненном лечении геморроя? Наебалово, круче вещих снов Питона.
Было очень больно. Наркоз не наркоз – до пизды. Помню я как-то в детстве сильно натер х*й дьявольским дрочевом. А на следующий день бежал кросс 5 км. Вот взамен операции я был готов пробежать марафон с натертой шнягой. Врач же, с*ка, похоже ловил некислого хорошиста. Его довольная
улыбка иногда всплывала над моими генеталиями.
Понятно, что время для меня текло небыстро. Вдобавок хотелось ссать – мочи нет. Точнее она как раз была и судя по всему в количестве полные
яйца с горкой. Пришлось еще бороться с желанием нассать врачу в рожу. Технику безопасности при операции надо все-таки соблюдать. Немаленький, понимаю.
- Все, можете, вставать, - уфффф, как языком по яйцам.
Далее следовали глупые рекомендации – срать пожиже, гулять почаще. Бухать поменьше. Ага – от мертвого осла суши, блять. В тот же день нажрался в синус. Хуле, не каждый день такие будоражения физического и психического здоровья происходят.
Сейчас вот ращу новый геморрой, поливаю его пивом с водкой, удобряю калом из вкусной нездоровой пищи.
Вывод: геморрой болезнь вполне падонская, типо триппера. Хуле его стесняться.
КАК Я НАЧАЛ КУРИТЬ
Я пиздец как был влюблён в Машку Зайцеву. По малолетству.
Ну, как влюблён? Выебать её хотел страшно.
Хотя, по большому счёту, мне в то время абсолютно было пох*й кого ебать. Я ещё девственником был.
Машка Зайцева - самая охуенная кабыла у нас во дворе была.
Такая, не по годам сиськатая, блондинка с охуенной жопой. От неё все пацаны тащились. Только вот х*й кто пытался наладить с ней отношения. Её отец был работником милиции. Начальник районного отделения по работе с несовершеннолетними. Стрёмно как-то, в общем.
Короче, все пацаны двора провожали Машку голодными взглядом, но на предмет предложить поебатсо не решался никто.
В том числе и я.
Тем более я. Стеснительный, прыщавый сынок библиотекаря и работника НИИ новых информационных технологий. При этом, каждый день, закрывшись в
ванной, я яростно надрачивал себе, представляя как мой х*й вонзается в жопу Зайцевой.
И тут у меня появилась возможность. Нет, конечно, не поебатсо с Машкой, а просто побыть к ней поближе. Не думаю, что у меня был шанс хотя бы
потрогать её по сиську, но как минимум возникала возможность напиздеть какой-то х*йни пацанам.
Всё началось с того, что в 10 классе я начал, втихаря от родителей, выпивать, шпилить в секу и полностью забил х*й на учёбу. Меня даже хотели выпиздовать со школы, но помогло вмешательство папаши. Он иногда бухал с директором школы на каких-то культурных мероприятиях. После разговора с ним, батя жёстко отхуячил меня ремнём, а потом отпаивал маму карвалолом. Для неё было шоком узнать, что её любимое чадо за три четверти не
получило ни одной оценки выше тройки по всем математическим дисциплинам. И это при полной уверенности моих родаков в том, что их сын поступит в инженерно - строительный.
На семейном совете было решено оправить меня к репетитору. У матери как раз была знакомая, подрабатывающая такой х*йнёй.
Знакомою звали Лидочка, фамилия её была Зайцева. И она была матерью Машки.
Через несколько дней мать отвела меня к ним домой.
Должен признаться, что это был волнующий момент. Я пиздец как хотел увидеть Машку в домашней обстановке.
Жильё начальника милиции оказалось на удивление простеньким. Зайцевы жили в двухкомнатном хруще на Старой Ленинградской. Конечно, у них был
видак и югославская мебель, но, я лично думал, что мент в звании полковника должен жить покруче. Ну, да х*й с ней. С обстановкой.
С Лидией Сергеевной Зайцевой заранее было уговорено, что повышать мои знания она будет по вечерам. Так ей было удобнее. Мой репетитор оказалась приятной, толстой тёткой с белоснежной улыбкой и грустными глазами.
Мать погрозила мне пальцем, сказала, что зайдёт через три часа заплатить денег за урок, и я остался заниматься.
Дома также был отец Машки. Он абсолютно не был похож на мента. Усатый, в пору жене толстый хрен в майке потрепал меня за ухо и, что-то напевая, уебал на кухню.
Но, это всё х*йня.
В тот момент, когда Лидия Сергеевна начала расспрашивать меня о том, что в последнее время я проходил по алгебре и геометрии, появилась Машка. В тот же миг у меня предательски встал. Делая вид, что мне абсолютно пох*й её появление, я молча кивнул башкой, прижал рукой в кармане х*й к
ноге и уселся за стол учиться писать формулы и рисовать треугольники.
Еще дома была Машкина сеструха. В отличие от старшей, это была невзрачная угловатая мышь лет четырнадцати. Меня она совсем не заинтересовала.
Следующие пару часов Лидия Сергеевна тщетно пыталась вбить мне в мозг какие-то основы геометрии и алгебры. Я, соответственно, ужасно тупил,
абсолютно не понимая разницу между тангенсами, синусами-хуиносами и косинусами-хуёнисами. При чём, должен признаться, я вообще не различал две главных математических дисциплины.
Да и думал я не том. Мой х*й продолжал вставать, как только в коридоре пробегал объект моих дрочемыслей.
Отчаявшись втолдычить мне хоть что-нибудь, репетитор тяжело вздохнула, сказала «для начала совсем не плохо» и пригласила меня пить чай. До
прихода матери оставалось чуть более часа.
Я, было, начал отнекиваться, но её предложение звучало настолько утвердительно, что я молча встал и попиздячил на кухню.
На кухне мой ебальник мгновенно приобрел цвет, свойственный х*йне которой испанцы машут перед мордами быков. За небольшим столиком сидели Машка с папашей и ебашили пирог с чаем.
- Ну, как учёба? – Машка улыбнулась, и я моментально засунул руку в карман спортяков.
В ответ я пролепетал какую-то х*йню и молча опустил свою жопу рядом с Зайцевой.
Напротив уселась Лидия Сергеевна, налила мне чаю и начала листать газету. Батя Зайцевой был слегка подвыпившим и, при появлении новых ушей,
начал молоть хуебень насчёт наркоты, тюрьмы и пи*араса прокурора.
Красный как рак, я положил себе в тарелку кусок яблочного пирога и стал ковырять в нём вилкой. Руку держать в штанах было не удобно, и я
чувствовал, как под столом начинает раскрываться, с*ка, парашют.
Глава семейства, что называется вошел в азарт, и видимо, вообразив меня потенциальным объектом своей деятельности, продолжал за каким-то хуем доказывать, что пристрастие несовершеннолетних к алкоголю стопудов ведёт к совершению уголовных проступков.
По-дурацки вылупившись на него, я, к своему охуению, почувствовал как о мою ногу что-то трётся.
АААААААААААААААААБЛЯЯЯЯ!!!!!!
Это была Машкина нога. Зайцева младшая, абсолютно не обращая внимания на лепет отца, что-то бормотала себе под нос и дёргала ногой.
Это был полный пиздец. Под столом было недостаточно места, что бы убрать ногу, и я продолжал сидеть, не шевелясь. Как памятник, мать его,
Лермонтову, блядь.
В миг мой лоб покрылся испариной, по спине поползли капли пота. Казалось, что х*й сейчас просто порвёт штаны.
Я попытался думать о чём-то другом, но моё воображение продолжало рисовать знакомою картину жопоёбли. Машка не переставала дёргать ногой, и
даже больше. Сучка, видимо почувствовав, что вводит меня такими действиями в стеснение, как бы невзначай подвинулась ближе и начала водить
ногой медленней.
С каждой секундой я всё больше ощущал, что могу взорваться, разлетевшись на маленькие капли спермы.
Понимая, что мне пиздец как надо кончить, я, преодолев стеснения, спросил, где находиться туалет. Получив ответ, я, предварительно сделав ход, визуально скрывающий стояк, пулей вылетел с кухни.
Закрыв двери на кухню, я дернул двери в ванную, но они предательски не поддавались.
- Блядь, - я матернулся сквозь зубы.
Сучка – Машкина сестра – отошедшая по своим делам, полностью перечёркивала мой план.
Оценив обстановку, я тихонько открыл двери в спальню и проник туда. В коридоре я мог остаться замеченным, а зал находился в аккурат напротив
кухни.
Осторожно закрыв за собой двери, я на ощупь прошел пару шагов и упёрся в кровать. Больше медлить не было сил, и времени. Опустив по колени
штаны, я достал х*й и начал яростно надрачивать.
В спешке, понимая, что всё нужно делать оперативно, я не устоял на ногах и ебнулся. К моему счастью я не был изобличен в результате грохота от падения, и я упал на кровать.
Желая побыстрее закончить начатое, я решил не подыматься, а перевернулся на бок и продолжил дрочить на кровати.
В этот момент меня постиг самый большой ах*й за все мои прожитые до этого неполных шестнадцать.
В полном охуевении я почувствовал, как мой х*й схватило что-то тёплое, мокрое и начало сосать. При чём схватило довольно таки мастерски, с
каждым движением все, глубже засасывая мой стручок.
- УУУУУУУ – я, с*ка, взвыл от неожиданного кайфа.
- АААААА! – х*й яростно сжимался губами, по стволу нежно бегал язык.
«Вот с*ка, а малая-то! Малая!»
Я просто ошибочно подумал, что невзрачная Машкина сестра застряла в туалете посрать. Эта сучка лежала в постели и наверняка теребила свою
горошину с мыслями о таком мачо как я. И вот этот мачо здесь, даёт тебе на клык, крошка. И главное, какая заводная с*ка! Сразу сообразила, что нужно делать. Без лишних выебосов, как у твоей ебанутой сестрички! Ты далеко пойдешь малышка, бля!
- ОХ! – закусив нижнюю губу, я кончил, наполнив спермачом рот самой маленькой, но бесс самой достойной Зайцевой.
Это было охуенно! Я, было, откинулся на кровать, что бы передохнуть. Но тут сразу же сообразил, что нужно ретироваться. В одно мгновенье я был на ногах, натянул штаны и, не сказав ни слова созданию, которое сделало меня мужчиной, вышел из комнаты.
Осторожно закрыв за собой дверь, я четко решил не дожидаться прихода матери и сьёбывать с квартиры нах*й.
Открыв дверь на кухню, я заявил, что у меня болит живот и мне пора уходить. Отец семейства, которого видимо, развезло ещё больше, что-то
буркнул и начал чесать репу. Лидия Сергеевна взволновано спросила, не нужна ли мне таблетка?
Я ответил «Нет», и мой репетитор встал, чтобы проводить меня до дверей.
Машка продолжала улыбаться, думая, что я всё ещё продолжаю находиться под воздействием её прикосновений.
Сказать по правде, влекло меня к ней намного меньше, если не сказать, что её личность мне была абсолютно пох*й. Она даже выглядеть стала хуевей. При такой-то сеструхе!
В тот момент, когда Лидия Сергеевна что-то шепнула мужу на ухо (скорей всего отправляла его спать), меня постиг второй ах*й, по ахуевизму
намного превосходящий первый.
Дверная ручка ванной опустилась, клацнул замок, дверь открылась и в коридоре появилась Машкина сестра с полотенцем на голове.
Я, конечно, не видел, но мне кажется, что в тот момент мои глаза не то, что бы вылезли на лоб, а вылезли, пробежали по квартире олимпийскую
стометровку и вернулись обратно.
Переводя взгляд с малой на дверь в спальную, я облокотился на стенку и начал икать.
Последующий диалог между членами семейства Зайцевых поверг меня в полную пиздорезку, ибо по-другому это состояние назвать нельзя.
- Лена! Ты в ванной уже больше часа! – вспылила Лидия Сергеевна, обращаясь к младшей дочери, - Ты же обещала покормить тётю Аню!
«ЭТУ СУКУ ЗОВУТ ЛЕНА! КТО ТАКАЯ ТЁТЯ АНЯЯ БЛЯЯЯЯ!!!!!!»
- Мам, не ори на неё, - отозвался предмет моих сексуальных желаний последних лет, - Я приготовила всё, сейчас всё сделаем.
Машка Зайцева вскочила с места, схватила со стола, ранее не замеченною мной, бутылочку с какой-то белой смесью и, пробежав мимо меня, открыла дверь в спальню и включила свет.
«с*кас*каУс*ка!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»
Стараясь на ебануться без сознания, я сделал шаг вперёд, заглянул в комнату и почувствовал, как, мои ноги медленно теряют естественную для
человеческого организма температуру и отнимаются.
На кровати в спальне лежала взрослая, лет сорока пяти, недвижимая женщина с перекошенным, морщинистым лицом. При виде Машки она, слегка
приподняла голову, что-то промычала и повернула башку. Остальная часть её туловища не двигалась. Машка поправила ей голову, надела на бутылочку соску и тыкнула тёте Ане в рот. Со знакомым мне мастерством тётя Аня начала сосать соску, опустошая от смеси бутылку.
- Да ты не обращай внимания. Не пугайся, - обратилась ко мне Лидия Сергеевна, - Это сестра моя. Младшенькая. На урановом карьере работала. Вот тебе и последствия. Хотя врачи говорят, что со временем станет на ноги. Идём, я тебя до двери провожу.
Лидия Сергеевна прикрыла дверь, положила мне руку на плечо и мы пошли в сторону выхода.
Когда она закрыла за мной дверь, я ещё минут пять стоял и смотрел на почтовый ящик, а потом просто вышел на улицу, купил пачку сигарет и сделал первую в жизни затяжку.
Выкурив половину сигареты, я обернулся, посмотрел на дом Зайцевых и заржал.
А инженерно – строительный уверенным шагом шёл нах*й. В этом я был уверен полностью.
Подробности трагедии в «Хромой лошади» из первых уст
Нас было пять человек. Мы отмечали день рождения друга. Сначала сидели в кафе «Длинный нос» на Комсомольском проспекте. Затем поехали в
ресторан «Нью-стар». Но он оказался закрыт. Какой-то корпоратив. Мы думали куда пойти, и почему-то решили в «Хромую лошадь».
Вызвали такси. Время – первый час ночи. Приехали к клубу. Оказалось, что там полузакрытая вечеринка, поэтому сначала нас не пустили. Через
какое-то время вышел мужчина лет сорока в белой рубашке. Он предложил нам столик в кафе за шесть тысяч рублей. Мы спросили его, входит ли в эту сумму оплата билетов. Оказалось, что нет, не входит. Билеты стоили по пятьсот рублей. Мы решили подумать. Пока мы думали, к нам подошел другой человек, и распорядился чтобы нас всех пропустили. Время около часа ночи. Мы купили билеты и стали заходить в клуб.
Сразу за входом находится небольшое помещение – «предбанник». Там продают билеты. Входная дверь двустворчатая. Но открывалась только одна из
створок – достаточно узкая. Дверь из «предбанника» внутрь тоже двустворчатая. И тоже открыта лишь одна половинка. Чтобы пройти крепкому
мужчине, пришлось бы повернуться боком. Пройдя в дверь, упираешься в заграждение – что-то вроде барной стойки. Проход между стойкой и стеной
тоже очень узкий. Еще уже, чем дверь. В этом месте стоят два охранника. Место настолько узкое, что сразу и не проскочишь. Далее идет помещение – что-то вроде небольшого зала. Справа – раздевалка и небольшой диванчик. Там кто-то сидел. Слева, чуть дальше – вход в основной зал, прямо – метра два от входа – дверь в мужской туалет. Двое или трое моих друзей – точно не помню – прошли в зал. Еще один спорил с охранниками на счет «печати». Он не хотел, чтобы штамп, видимый в ультрафиолетовом излучении ставили ему на запястье. «Печати» ставят гостям для того, чтобы знать, кого пропустить внутрь, если, например, кто-нибудь выйдет подышать воздухом.
Спорил из-за печати он около минуты. Возможно, это нас и спасло. Затем его пропустили. Следом зашел я. Мы встали в очередь в гардероб. В это
время в зале началось представление. Я, не успев раздеться, решил посмотреть.
Когда подходил ко входу в зал, увидел пламя на потолке и дым. Одновременно с этим стали трескаться лампочки. В дверь повалил народ, и меня
вынесли назад – в зальчик с гардеробом. Из двери в зал повалил густой черный дым. В этот момент кто-то открыл черный ход – выход для персонала ведущий во двор дома, туда, где находятся подъезды. Образовался сквозняк. И сразу вместо дыма вспыхнуло пламя. Оно было настолько мощным, что вырывалось через дверь, ведущую в зал, било прямо по головам людей, толпящихся чтобы выйти. Буквально через две секунды все заполнилось дымом. Я уже ничего не видел. Шел к выходу на ощупь, упираясь в спины тех, кто был впереди. Я был у гардероба. Предстояло пройти узкое место у
загородки, и две двери. Видимость, повторяю, была нулевой.
Сначала паники не было. Те, что стояли в «предбаннике» вообще не понимали, что происходит. Паника началась, когда все заполнилось дымом.
Я шел, упираясь в чьи-то спины. Дышать стало очень трудно. Практически невозможно. Сплошной кашель. С трудом прошел еще несколько метров,
оказался на улице и стал откашливаться. Я вышел из клуба в числе первых.
Выйти самостоятельно удалось не многим. На беглый взгляд «счастливчиков» было человек шестьдесят. Многие, выходя на улицу, сразу же падали,
задыхались.
Последним из тех, кто вышел своим ходом был мой друг. Он был без одежды – в свитере, намотанном на голову. Я думаю, он был последним из тех,
кто вышел и не пострадал очень сильно. Но даже он был уже черный от копоти и беспрестанно кашлял.
Двое охранников, стоящих у входа, помогали выбираться тем, кто падал и больше не мог идти. Они-то и вытащили друга, когда он полз по телам
упавших.
Ему, в сущности, повезло. На тот момент, когда начался пожар, он был в туалете. Когда понял, что что-то не ладно, дверь уже не открывалась. Ее завалило телами снаружи. Он снял с себя свитер, намочил его водой и подложил под дверь, чтобы в туалет не проникал дым. Сначала он хотел там
отсидеться. Но, когда стекла в двери стали лопаться от жара, он понял, что надо выбираться. Для этого пришлось выламывать стекла и верхнею
часть двери. Весь перерезанный, он перевалился через дверь. Упал на людей и ничего не видел. Нащупал руками стены и пополз по памяти к выходу. Прямо по людям. Мужской туалет был в гардеробной. В сущности недалеко от выхода. Метрах в шести. Женский находился в зале, в глубине помещения, за сценой. Также он спасся тем, что именно полз, а не шел. У самого пола дыма было немного меньше. Он выполз последним из тех, кто не обгорел. После него из клуба выходили уже сильно обожженные люди.
После того, как я выбрался на улицу, около двадцати минут не было ни пожарных, ни МЧС – вообще никого. На улице темно – фонари не горели.
Первыми подъехали пожарные. Одни выбили окна-бойницы и стали заливать водой внутренние помещения клуба. Другие стали одевать спецкостюмы,
баллоны с воздухом. В это время выскочила сильно обгоревшая девушка. – Как лицо? – спрашивает она у меня. А я смотрю на нее и не знаю, что
ответить. Кожи практически не было. Ни лица, ни бровей – ничего. Сплошная кровавая маска. Она держала руки впереди себя. А с них клочьями
свисала кожа. Она была в сознании, хотя и в шоке. – Мне холодно, холодно – повторяла она. Я накинул на нее свою куртку.
Затем подъехала первая «скорая». Из-за припаркованных машин и пожарных автомобилей ей не удалось подъехать к клубу ближе, чем на пятьдесят
метров. Я отвел девушку туда. Там, в «скорой», уже сидели люди. Затем мы с другом нашли мужчину, лежащего в стороне, под деревьями. Пульс у
него еще был. Мы взяли его и понесли к «скорым». Но его даже не стали смотреть, хотя в машине было только два человека. Мы уезжаем, сказали
медики.
Всего было только две машины «скорой помощи». Они смогли забрать человек шесть-семь. И уехали. Больше «скорых» не было. Во всяком случае, я не видел. Пожарные к тому времени вытащили на улицу уже довольно много людей. Их, полуодетых, просто складывали на холодный асфальт. Ими никто не занимался. Вроде бы надо помочь – и «скорых» нет. Случайные проезжающие, а также те, кто был, но не пострадал в клубе, развозили людей по
больницам на своих автомобилях. Подъезжали шикарные мерседесы, никто не боялся испачкать салон – грузите, отвезем – предлагали водители.
Видел ситуацию – один пожарный зашел в клуб – и сразу вышел. Ему достался баллон, не заправленный воздухом. И это в то время, когда счет шел на секунды. Ни пожарные, ни МЧС не оказались готовы к такой ситуации. Еще одному пожарнику при выходе из клуба стало плохо – не хватило воздуха в баллоне, хотя он находился в клубе не более пяти минут. Плотность дыма была такой, что фонари пожарных не светили дальше одного метра.
Затем, вслед за пожарными подъехали милиционеры. Мы, сами пострадавшие, пытались как-то помогать тем, кто пострадал сильней, а милиционеры
просто стояли и смотрели. Еще и спрашивали – что случилось? Хотя бы сняли свои бушлаты и шапки и отдали обожженным людям, замерзающим на
морозе. Нет. Начать развозить в своих автомобилях пострадавших в больницы им тоже в головы не пришло. Стояли и смотрели, как люди замерзают,
лежа на снегу. Милиционеров было довольно много. Кстати, мои друзья отдали замерзающим даже футболки.
Люди лежали на земле порядка полутора часов. Уж точно, не меньше часа. Может быть, многие и умерли из-за этого. От переохлаждения. На улице
было минус 16. Это были самые сильные впечатления – люди, в течение часа без всякой помощи лежащие на снегу.
Газета "Пермские соседи"
