Сто фашистов — пять нас, да смекалка про запас (1 фото)
…Собрание кончилось. Одни пошли готовиться к выходу: надо проверить оружие и снаряжение, получить взрывчатку, подготовить все. Мало ли забот у подрывника, собирающегося на задание?.. Других, у которых сегодня отдых, потянуло к партизанскому костру. Это привычка. Зимой у костра мы греемся, летом опасаемся от комаров и так сроднились с ним, с его горьковатым дымом, что, кажется, и жить без него не можем. Сейчас комаров уже нет, морозы еще не наступили, но бойцы опять сидят у огня, подбрасывают в него сухие сучья, сосредоточенно глядят на красные угли, думают свои долгие думы и рассказывают партизанские истории.
Подошел и я к одному из костров. Кузнецов — знаменитый «кум Макар» — рассказывает об одной из своих диверсий:
— …Значит, так. Подходим мы к дороге… А в аккурат перед этим встретили ребят из группы Шевяка. Идут злые, пасмурные. Лица, я бы даже сказал, черные от злости. Вот такие черные, как кудри у нашего Тамурова…
Дружный смех заглушает слова рассказчика. Ничего смешного нет, конечно. Кудри у Тамурова не черные, а совсем светлые, какого-то песочного цвета, но в устах Макара и эта неприхотливая шутка веселит слушателей.
— …Вот они нас и спрашивают: «Вы, хлопцы, случаем, не на дорогу ли?» — «Случаем, как раз на дорогу». — «Ну, так вертайте обратно — ничего у вас не выйдет!» — «Почему?» — «А потому, что прибыл новый полицейский батальон, и теперь к дороге не подойти. Мы три дня кружились, ничего не сделали, еле ноги унесли». Тогда я им говорю: «Ноги я вижу, что вы унесли, а вот головы, наверно, позабыли, если три дня даром хлеб ели»…
И снова смех. На этот раз Макар недовольно косится на смеющихся и продолжает:
— Забыли: смелости учись у разведчика, осторожности — у минера, твердости — у летчика, меткости — у наводчика, а смекалке и находчивости — у партизана… Так?
— Правильно, — вставляет Есенков.
— …Попрощались мы с ними и пошли. А уж я свой план обдумываю. Подползли к линии, установили, где у немцев засады и пулеметные точки… Вот я приказываю хлопцам разжечь костер, да побольше. Они рты разинули: «Да ты, кум, с ума сошел! Ведь тут от немцев всего триста метров». — «Вот и хорошо, что триста метров. Помните, командира приказ — Родины наказ». Покрутили они головами, однако зажгли. Тут я им велел скинуть кое-что из одежды и сложить возле костра, будто бы люди лежат и спят. А сам вместе с ними пошел дальше. За километр, наверно, ушли. Взлетает над лесом ракета, за ней другая. Ну, думаю, клюнули… Готовься, хлопцы! Вот мы ползем и слушаем, ползем и слушаем. Не знаю, сколько времени прошло, но только выбрались на полотно. С одной стороны поезд идет, а с другой стороны — откуда мы приползли — уж не только ракеты светят, а целое сражение идет. Стрельба… Крики. Тут мои хлопцы окончательно поняли. Пока фрицы воевали с нашим барахлом, мы поставили мину. Поезд кувырком, а мы — своей дорогой. А [оскорбление] бегают по полотну. Паровоз и восемь вагонов — как корова языком слизанула. Ну что, получилось? Сто фашистов — пять нас, да смекалка про запас…