Каких-то особенных отношений с носками у Сани не было. Он их просто снимал и, перешагнув эти не слишком завлекательные колобочки, шел в душ. Ну, или ужинать. Или по другим бытовым делам. Короче, носки его не нозили вообще. Саня клялся (и, скорее всего, это было правдой), что процесс снятия и захоронения носков проходит у него автоматически. В этом был свой плюс – каждое утро (и даже приехав в обед на перерыв домой) он надевал новую пару. Но был и свой минус – раз в месяц носки закупались большой партией, чтоб пополнить собой легион чулочно-носочных изделий, рассеянных по дому.
Лежа где-нибудь на ковре, носки, по Саниному мнению, могли слиться с рисунком и органично вписаться в квартирный ландшафт. А заботливо спрятанные за кресло, спокойно лежали там, в тишине и покое, никого не трогая. Затолканные под ванну, они вообще напоминали о себе только тогда, когда требовался тазик – помыть обувь. Тогда носки выгребались большим ворохом, лежали пару дней на полу, после чего задвигались опять. До лучших времен.
Продолжалась эта идиллия до тех пор, пока в Санину жизнь не ворвалась Ирочка. А у Ирочки... Глаза – два брильянта в три карата, локоны, губки – песня... Семейное счастье впорхнуло в квартиру, даже не обратив внимание на то, что за входной дверью тоскуют два носка-сиротки... Один серый, другой белый. Помимо жены-красавицы в Санин дом пришел уют. Добивалась его Ирочка с усердием, свойственным практически всем свежезамужним молодым женщинам. Все сияло, сверкало, пахло мебельной полиролью и "Мистером Мускулом". Поэтому первые робкие носки сначала появились в коридоре. Затем они стали ночевать у кресел – то вместе, то порознь, как придется. Потом за прикроватной тумбочкой обнаружилась богатейшая залежь... Потом на кухне за гардиной...
Спустя полгода, Ирочка, выметая из-под дивана очередные "стратегические запасы", вдруг села и расплакалась. Она честно призналась себе, что все традиционные методы убеждения — от мурлыкающего "котя, ну опять я кое-что обнаружила..." до истеричного "елы-палы, ОПЯТЬ?!! " — не несут никаких положительных сдвигов. Носки плодились и множились в какой-то немыслимой, с точки зрения науки, прогрессии, и обнаруживали себя не самым лучшим образом, неожиданно выпадая то там, то сям. Философские погружения типа: "я его люблю и должна любить его носки...", манипуляции "милый, наши будущие дети будут точно так же раскидывать свои носки" и отвлеченные воззвания "к нам же приходят люди, а здесь – носки! " – действовали на Саню пару-тройку часов. После этого свежеснятая пара обнаруживалась под телевизором или на пушистом коврике в туалете...
В один чудесный вечер, придя с работы и обнаружив в газетнице, в коридоре, два комочка в нейтральный мелкий ромбик, Ирочка решила, что семейная жизнь дала пребольшую трещину, что ее в этом доме никто ни во что не ставит, что дурацкая привычка Сане милее... Там была еще куча выводов, на которые способна женщина в состоянии аффекта, но не о том речь. Покидав в рюкзачок нехитрый женский набор (женщина, не забравшая с собой всю косметику и одежду, вместе с вешалками, всегда надеется вернуться – прим. авт.) – собралась решительно уйти. Внутри все клокотало от негодования, душа требовала непонятно какого возмездия, и план его сложился в Ирочкиной голове сам собой.
Саня пришел домой в наипрекраснейшем расположении духа. Лешка с Вовкой согласились помочь уговорить Ирочку ехать завтра на шашлыки, несмотря на "комариный сезон", завтра суббота, в пакете большущий копченый карп и девять бутылок "Балтики", короче... жизнь улыбалась и Сане, и его друзьям. – Иришкин, я дома! – с порога объявил муж. – Я не один...
Включив в коридоре свет, Саня обомлел. На крючках прихожей были самым непосредственным образом развешаны женские трусики. Белые, черные и красненькие... Красиво так... Они были новенькие, очень кокетливые, и пахло от них прекрасно. На лосиных рогах, там же, болтался забавный лифчик-милитари, радуя глаз своим камуфляжным колером. Быстренько похватав женино "добро", Саня услал друзей на кухню, приметив краем глаза еще пару женских причиндал, засованных за картины и расправленных на огромном кактусе в гостиной.
А в кухне... В кухне Лешка с Вовкой уже неприлично таращили глаза на бюстгальтеры, примагниченные к холодильнику, на колготки, обмотанные вокруг карниза и чулок с ажурной резинкой, спускающийся с люстры...
Пока друзья снисходительно ржали, вспотевший и всклокоченный муж коршуном летал по кухне, извлекая "дамское счастье" из всех мыслимых и немыслимых мест.
Последней каплей был посудный шкафчик, куда уставший и злой как черт Саня полез за стаканами под пиво. Открыв дверцу Саня, который всегда поражал сотрудников чистотой и ясностью речи, выдал целую серию непарламентских выражений... В каждый стакан и в каждую чайную чашку Ирочкой были методично затолканы силиконовые лямочки, стринги, гольфики и тому подобная штучно-кружавчатая продукция...
Что ж поделать, демонстрация была рассчитана только на Саню... Кто ж знал, что присутствие Лешки с Вовкой придаст ей такой оглушительный успех ... "Используй силу противника против него самого" – учит древнейшее японское боевое искусство.
Уже третий год Саня, посмеиваясь, складирует носки только в бельевую корзину. И своего сына, двухлетнего Славку, учит...
