Вот... О быстротечности времени и о мимолётности жизни...
ЗАЧЕМ ТОГДА ВСЁ?
(размышления о жизни и смерти одной девушки)
Андрей, 22.
Я ведь так и не вспомнил, как выглядела Маша на первом курсе. Она как-то сливалась с массой; невыразительная, ничем не примечательная серая мышь. Вроде есть и вроде нет.
На втором курсе, мне, как старосте, пришлось собирать деньги на подарок Маше – однокурсницы сообщили мне, что она попала в больницу. Диагноза я тогда не знал, в принципе, меня он и не интересовал. В больницу сходили однокурсницы и успокоились. А потом, уже к концу третьего курса, я стал случайным свидетелем разговора двух преподавателей в деканате.
- Ну, как Найдёнова? Сдала у тебя?
-Сдала. Я ей сразу сказала: Маш, выбирай, что тебе легче – реферат написать или любой билет выучить и ответить? Она выбрала билет. Ну, что мне её ответ? Послушала, «отлично» вывела и ладно.
- Я тоже хотела, но знаешь, она мне сказала: «Ирина Васильевна, я английский на «пять» не знаю. Можете, хоть 3 поставить – мне всё равно.» А я отвечаю – на что ответишь, то и поставлю. Ничего, хорошо ориентируется. Я ей нелёгкие вопросы задавала. И – на четыре, вполне. Хорошая девочка. Умничка.
- Хорошая. Так жалко. Кошмар. Как она, бедная? Может, сама не понимает?
- Да всё она понимает, не дурочка.
- А чего мы её хороним? А? Может, всё обойдётся… Сколько случаев таких…У меня соседка, например…
Так я понял, что Маша болеет чем-то серьёзным. Заметил, что появляется в институте редко, но «академ» не берёт почему-то. А сессию сдаёт, «хвостов» вроде нет.
Как-то я задержался в деканате (возился с проездными), выхожу – (а уже вечер был, в институте народу мало) и встречаю Машу. Она бредёт по коридору, за стенку держится и мотает её во все стороны, как пьяную.
- Маш, ты чего?- я помог ей дойти до лавки.
-Да ничего. Сейчас пройдёт. Не рассчитала свои возможности. Просто резко встала – и всё, в голову ударило. Сейчас, сейчас пройдёт.
Несмотря на то, что Маша категорически отказывалась, я проводил её до дома. Пока мы ехали в метро, я незаметно её рассматривал. Невысокого роста, угловатая, очень худая, кости как-то выпирают – не девушка, а металлоконструкция. На голове – плотно завязанная бандана, из-под которой видны кольца тёмных волос.
Через несколько дней я спросил из любопытства про Машу у сокурсницы, которая с ней вроде как дружила.
- А чём болеет Найдёнова?
- Ты что! Не знаешь? Раком.
Да не может быть! Ходит… Учится. А раком чего?
- Не знаю чего. Ну, он как-то называется, Машуха говорила, но я не запомнила. Сложно как-то. А ты думаешь, чего она в больнице-то всё лежала? Она с начала второго курса болеет.
- Ну надо же! Я не знал. И как лечение? Помогает? Что она говорит?
- Не знаю, я не врач. – отозвалась сокурсница. – Наверное, помогает, раз Маша учится. Тут она как-то месяц назад слегла – я пришла к ней в больницу, ну на Каширку, а она ходить не может: позвоночник болит, мечется от боли по кровати. Ужас. Смотреть страшно. И так ляжет, и сяк, и повернётся, и свесится головою вниз… И ничего – отпустило. Ходит же теперь, бегает.
- И как же она живёт? – я ужаснулся.
- Так и живёт. Молодец, борется. Сильная натура.
На этом мы про Машу и закончили.
А когда я её снова увидел, как ни в чём не бывало пришедшую на лекции, то посмотрел уже совсем другими глазами. Расстроился реально. Вместить в свою голову не мог: вот, сидит со мной в аудитории девчонка, которой 21 год, моя ровесница с диагнозом «рак»… Я вспомнил, как её шатало в коридоре института, представил, как болел её позвоночник, подумал, как часто она на протяжении года пропускала занятия… Сколько Маше осталось жить? И как она живёт с этой мыслью в 21 год, среди нас – здоровых и весёлых. С будущим. С будущим, которое нам представляется счастливым. Может, она сама не знает? Надеется?
Мне очень захотелось что-то для неё сделать. До такой степени, что просто готов был подойти и в лоб спросить:
- Чем я могу тебе помочь? Ну хоть чем-то… Всё, что угодно.
Я тогда уже работал и готов был даже деньгами поделиться, хотя копил для другой цели.
И вот я стал провожать Машу домой, пару раз на такси за ней заезжал, мы очень сблизились. В общении она была очень простая, открытая. Болезни своей не скрывала, но и не афишировала, говорила о ней просто, с сожалением, но как о данности. При мне спокойно поправляла парик ( Маша объяснила, что после химиотерапии у неё выпадают волосы, но потом вновь отрастают ). А вообще она оказалось очень интересной собеседницей и просто хорошим, компанейским человеком. Мы ходили вместе в кинотеатры, на выставки, в театры, обсуждали книжные новинки…
Может ли между мужчиной и женщиной существовать дружба? Вопрос риторический, из серии «без ответа». В то время у меня не было девушки, но Маша была для меня просто другом, любимой сестрой. Не знаю, как она относилась ко мне, мы об этом не говорили, но по её жестам и взглядам, мне кажется, можно смело утверждать – что о любви речь не идёт. Привязанность, благодарность – да, но не больше. Хотя…был у нас один разговор.
Мы сидели в летнем кафе, под тентом, пили коктейли, и вдруг Маша неожиданно спросила:
- Ты так много времени со мной проводишь… Я тебе нравлюсь? – кажется, она спросила это с надеждой.
И я ответил:
- Конечно. Не то слово.
Действительно, как человек она мне очень нравилась, очень. Я был поражён её мужеством в борьбе с болезнью. Я таких раньше не встречал.
А Маша подумала и спокойно сказала:
- Ну надо же… Знаешь, Андрюш, я долго не проживу.
И я неожиданно ответил так же спокойно, в тон ей:
- А мы все там будем. Рано или поздно, хотим или нет – но будем. И очень хочется верить, что ТАМ что-то есть. А иначе – зачем тогда всё? Это даже не просто несправедливо, а нелепо, смешно. Зачем всё, зачем мы сами, если ТАМ ничего нет? Бессмыслица и… быть такого не может, чтобы всё заканчивалось со смертью.
Странно, я впервые такую мысль высказал. Впервые мне самому так показалось. И я это понял, поверил, узнал. И, наверное, если бы напротив меня не сидела молодая девушка, живая, радостно-улыбчивая, студентка 3-его курса, больная раком и неуклонно приближающаяся к страшной черте, я бы этого не осознал. А Маша, пододвинувшись ко мне ближе, и глядя мне в глаза, тихо сказала:
- ТАМ есть…другая жизнь. Там даже люди встречаются. У Бога.
Она сказала эти слова так, что услышав их, Ницше, а так же Руссо, Вальтер, Дидро и другие философы Просвещения рвали бы на голове волосы от горя – все дебри их философских учений и умозаключений рухнули бы, рассыпались в прах перед простыми словами одной обычной девушки, с выпавшими волосами и ресницами… Потому что все написанные ими фолианты – ничто перед Машкой, смотрящей ТУДА. Потому что это – Маша.
Я помню, ей очень понравился фильм «Питер FM», после его просмотра дня два мы только про него и говорили и решили поехать в Питер на ближайших выходных. И была масса препятствий и даже странно, что всё-таки мы туда попали и много и долго гуляли, и Маша чуть не уронила в канал Грибоедова свой мобильник.
Как-то я узнал, что по воскресеньям рано утром Маша ходит в церковь. Однажды я пошёл вместе с ней. Служба, на которой мы были, показалась мне очень длинной и скучной. Пару раз я хотел выйти, но останавливало самолюбие – как это больная девушка стоит, а я на улицу смотаюсь. После службы Маша похвалила меня и удивилась: как это я выстоял.
- Да, тяжеловато было. – признался я.
- Это потому что, ты ничего не понимаешь. Ну, хода службы, молитв. Когда начнёшь разбираться – скучно уже не будет.
Она так говорила, как будто предвидела, что я буду в этом разбираться.
А потом Маша вновь оказалась в больнице, и я навещал её, и она выходила в коридор из палаты осунувшаяся и с кругами под глазами, хотя утверждала, что много спит… Она возила за собой штатив с капельницей и улыбалась мне. Впрочем, там все пациенты возили за собой капельницы и бродили по коридорам как тени, опираясь на специальные перила вдоль стен. Я видел там… я много чего там видел, в этом отделении. При мне из палаты вывезли на инвалидной коляске лысого парня, наверное, моего ровесника. Он полулежал в коляске, с наушниками плеера в ушах, и над его головой звенели флаконы с лекарством.
- Это Женя. Ему хуже, чем мне.- тихо сказала мне Маша. – Но это ничего – главное сейчас пережить самое тяжёлое время – интенсивное лечение, а потом будет лучше. Правда.
Маша была редкой оптимисткой.
После лечения она отлежалась дома, и мы возобновили прогулки (как раз наступило лето). Первое время Маша ходила, чуть прихрамывая и медленно. А мы как-то собрались в театр, страшно опаздывали, и, идя к трамвайной остановке, издали заметили наш трамвай – но Маша бежать, конечно, не могла. Я подхватил её на руки. Водитель трамвая специально нас ждал.
- Какой он добрый! Спасибо! – поблагодарила Маша.
А в трамвае все улыбались, глядя на нас. Они ничего про нас не знали! Ничего… И наверное считали, что мы – счастливые влюблённые.
Как к нам наши знакомые относились? Да почти все – с молчаливым сочувствием. И в ВУЗе и дома считали, что я люблю Машу, а я никому ничего не объяснял. Не до того как-то было.
… Маша умерла в июле 2006, когда я был на море. Честно говоря, для меня это было неожиданным – я почему-то думал, что год, по меньшей мере, она ещё проживёт. Не верилось, что смерть настолько рядом. Мне сообщили о Маше в день её похорон, и я не расстроился, что не попаду на них. Что я тогда чувствовал? Просто не верил, как-то не осознавал, хотя понимал, что всё к этому шло. А на похороны я не хотел, потому, что свежо помнил Машу живой и надеялся, что она в моей памяти такой и останется. И на кладбище я ни разу не был. И до сих пор не могу (да и не хочу) связывать с Машей такие слова, как «кладбище, могила». Маша – это Маша, живая, радостная, живущая в моих воспоминаниях. После её смерти я стал заходить в церковь, она мне словно понятней стала, ближе.
Не так давно Маша мне приснилась. Я слышал, что её хоронили в свадебном платье, вот она мне в нём и приснилась. Волосы у неё были во сне шикарные – длинные, светлые. Мы шутили о чём-то, смеялись, и я сказал:
- Ну вот, ты живая и здоровая. Теперь у тебя всё впереди. Целая жизнь.
Она согласилась со мной:
- Да, всё впереди. Я живая и выздоровела!
На этом сон закончился. Утром я, впервые после Машиных похорон, почувствовал тоску, что её больше нет рядом, а потом пришла мысль: ну где-то же она есть. Не исчезает же человек совсем, в никуда; «человек разумный», появившийся в этом мире, неабортированный, призванный из небытия, со своей воистину потрясающей нндивидуальностью, со своим внутренним миром… и тараканами в голове!
Так что, я чувствую, что Маша где-то есть. Я даже знаю – где…
2006
