День уверенно двигался к полудню, но гражданин Объединенных Штатов Европы Стефан никак не мог заставить себя встать с постели. Как все-таки хорошо, что он не пожалел ни времени, ни пятисот евродолларов, и в судебном порядке доказал свое право считаться «совой». Разумеется, в сертификате его называют вовсе не этой милой ночной птичкой, а «человеком с циркадными особенностями второго типа». Каким нелепым не было бы это название, но оно дает Стефану право приходить на службу ближе к обеду. Ничего, за него утром отрабатывают сертифицированные «жаворонки», а точнее, «циркадники первого типа». Некоторых своих коллег он даже не знал в лицо.
Стефан не выспался, поэтому настроение было довольно мерзкое. На днях адвокат супруги Анны оспорил недавно перезаключенный договор об исполнении супружеских обязанностей. Какие-то крючкотворские придирки, неубедительная подпись Стефана, выдававшая его душевное волнение, но в результате Стефан лишился лицензии на секс с Анной. Разумеется, это на время, только до рассмотрения апелляции, но легче от этой мысли не стало. К тому же супруга Анна, как потерпевшая сторона, подала прошение о восстановлении в своих правах удовлетворять естественные потребности в прежнем объеме и все-таки добилась разрешения на использование муниципального служащего службы сексуальной помощи. Этот кучерявый качок весьма ответственно отнесся к своему делу, в результате чего охи-вздохи за стеной бывшей супружеской спальни не давали Стефану уснуть почти да самого утра.
Не вставая с кровати, Стефан принялся доступным способом восстанавливать свою естественную потребность в привычном объеме. Но тут дверь резко распахнулась, и на пороге возникло чадо.
- Родитель Стефан, - не поздоровавшись, начало чадо. – Сегодня тебе обязательно надо быть в школе. Ты не забыл, что на этот день назначен праздник выбора имени? Присутствие одного из родителей обязательно.
- Вот как? - вяло отреагировал Стефан. – Я думал, что сначала нужно пройти процедуру гендерного самоопределения.
- Порядок строго не установлен, - парировало пока что безымянное чадо. – Я пока что определилось только с именем, и тебе придется подписать согласие об использовании этого имени в общении со мной. Ты должен быть на месте в 15 часов.
- А почему я, а не родитель Анна? – продолжал отбиваться Стефан.
- Родитель Анна сегодня занята. Они с муниципальным секс-служащим сегодня идут на митинг против использования в восточно-европейских языках глаголов женского и мужского родов. Особенно в русском. Это так не толерантно! Эти отсталые русские никак не хотят приобщаться к нашим гуманистическим ценностям. Когда я стану президентом, я их выселю. Это решено.
- Ты слишком жестоко, ребенок.
- Я не ребенок, я кошка.
- Что еще за глупости? – от удивления Стефана подкинуло в кровати. – С чего это тебе пришла в голову такая глупая мысль?!
- Вот как? – недобро прищурилось пока еще безымянное чадо. – Означает ли это, что ты противишься моему праву свободно выбрать свой биологический вид? Ты лишаешь меня права самоопределения? Ну смотри, встретимся в суде. Раз так, можешь не трудиться приходить в школу, я найму представителя из числа сотрудников органов опеки. Могу вообще поставить вопрос о выборе новой семьи.
Обиженное чадо громко хлопнуло дверью. Стефан вытащил руки из-под одеяла. Все равно, утреннего настроения уже не исправишь.
На кухне бойко хозяйничала негритянка в пестром тюрбане. На столешнице кухонного островка она уверенными движениями разделывала тушку молодого козленка. Острый тесак в умелых руках рубил нежные косточки и попутно – поверхность мебели.
- Что это за… - хотел было возмутиться Стефан, но вовремя вспомнил, что на прошлой неделе он подписал информированное согласие о подселении в его квартиру трех семей беженцев из Африки и самое главное, о своем непротивлении естественному процессу ассимилирования поселенцев.
- Чик-чирик, - что-то ответила на своем африканка, не переставая рубить мясо. Обучать их европейским языкам имели право только лицензированные организации.
Чтобы не слышать ее, Стефан включил погромче телевизор. И тут же пожалел об этом: по телевизору шла передача «Право на песню», на сцене кто-то очень скованный и совершенно безголосый пытался исполнить популярный хит, ни разу не попадая в ноты. Слышать это было неприятно, но свободный гражданин Объединенных Штатов Европы имеет право заниматься любимым делом, независимо от наличия таланта и возможностей. Дело идет к тому, что понятие «талант» скоро будет внесено в список запрещенных, так как ставит свободные личности в заведомо неравные условия. Давно пора! Как только певец закончил свое исполнение, слово взял автор песни и тут же подал иск против исполнителя о нарушении своих авторских прав и внесение изменений в авторскую концепцию. «Перспективно», - подумал Стефан, но дослушивать, чем закончится дело, не было времени.
Наспех умывшись и одевшись, он вышел на улицу. До работы было довольно далеко, а со старой машиной после запрета экологов на дизельные двигатели пришлось расстаться. На велосипеде добираться до работы Стефан не мог – у него кружилась голова. «Надо будет обратиться к врачам и получить подтверждение моего права на головокружение, - подумал Стефан. - Тогда муниципалитет выдаст скидку на проездной».
Остановка автобуса была на противоположной стороне улицы. Как на зло, автобус уже стоял там. Перейти улицу было довольно сложно, потому что на ней постоянно сталкивались интересы двух групп граждан. Первые, пешеходы, отстаивали свое право переходить улицу в любом месте и в любое время, апеллируя к конституционному праву на свободу передвижения. Вторые, автомобилисты, яростно отстаивали свое право проезжать перекресток на любой сигнал светофора. Потому что распределение права на проезд по согласованию с цветовыми сигналами светофора существенно ограничивает в правах граждан с особенностями цветовосприятия, а это недопустимо в современном свободном обществе. А пока же приходилось перебегать дорогу в соответствии с реальной обстановкой.
Обстановка подвела. На последних метрах до остановки, уже видя себя в автобусе, Стефан вдруг почувствовал мощнейший удар в бок, ноги его взметнулись выше головы, и он погрузился в небытие, так и не узнав, что стал невольной помехой для водителя, протестующего против ущемления его неотъемлемого права передвигаться по любой из полос движения, включая встречную.
Первое, что он увидел, приходя в сознание, была улыбчивая медицинская сестра.
- Очнулись? – участливо спросила она. – Тогда подпишите согласие на операцию, согласие на безоговорочную оплату медицинских услуг, согласие на применение наркоза, согласие на применение антибиотиков, согласие на посмертное донорство. Ах, уже есть? Отлично. Надеюсь, завещание у вас тоже уже оформлено?
- Зачем завещание? – еле слышно прошелестел Стефан. - Все так плохо?
- Нет, ну что вы! – успокоила его медсестра, сгребая во внушительную стопку все подписанные документы. – Просто вам предстоит сложная операция, и…
- Надеюсь, меня оперируют опытные хирурги?
- Видите ли, - затараторила сестричка, - вас сегодня будет оперировать гражданин, который всю жизнь мечтал стать хирургом. И вот, наконец, он смог осуществить свою мечту. Такое возможно только в нашем обществе всеобщего равенства прав. И ведь для того, чтобы у человека возникло право оперировать вас, ему совсем не обязательно долго учиться в медицинском институте, не правда ли? Нельзя дискриминировать людей по признаку наличия диплома…
Стефан застонал и закрыл глаза. В угасающем сознании виделось лицо апостола Петра с подведенными глазами и яркой помадой на губах.
