Уязвимости в прошивках австралийских животных (3 фото + 1 видео)
На заливных лугах около Дарвина, Северные территории
В Австралии последние 60 тысяч лет живут племена хакеров. Только ломают они не ИТ-системы, а прошивки животных. Начнём с истории бумеранга.
Боевой бумеранг не должен возвращаться — это знает каждый абориген. Бумеранг нужен, чтобы разводить костёр трением, ломать ноги страусу, перепиливать сухожилия, стучать двумя друг об друга для музыки и делать ещё тысячу бытовых вещей. Для того, чтобы охотиться на летающих птиц, боевой бумеранг практически бесполезен – проще закидать их камнями или палками. Или бросить с 50-100 метров с помощью вумеры копьё из стебля травы с каменным наконечником, если птица особо жирная.
Проблема с птицами в том, что они имеют очень чёткий алгоритм реакции на угрозы. Вот кусочек псевдокода (естественно, я сейчас невероятно грубо упрощаю):
— Сгенерировать случайное число от 1 до 11.
— Если это 1-10 – смотреть вниз и искать еду до клевка.
— Если это 11 — осмотреться.
Таким образом, когда у вас на болоте сидит стая птиц в 50-60 голов, 5-6 птиц играют роль радара, обозревая небо и окрестности, а остальные в это время едят. Причём насыщаются все одновременно, без выделенных часовых – никакого ролевого распределения, просто отличное распараллеливание процессов.
В этот момент возможно две угрозы: тревога с воздуха (например, орёл) и тревога с земли (например, крокодил). В случае тревоги с воздуха «радарные» птицы издают резкий крик и начинают взлетать параллельно земле — это наиболее эффективный манёвр уклонения. Остальные птицы делают кусок кода прошивки: «повторяй взлёт за кричащей птицей по её же траектории».
Тут надо отвлечься и сказать, что на высоте они могут окружить хищника и очень подпортить ему нервы. Вообще, многие птицы имеют стайный алгоритм нападения на птиц-хищников — окружают стаей и летают вокруг предполагаемого противника. Это очень быстро узнают многие владельцы дронов, но это отдельная песня. Дело в том, что они так пугают хищника и заставляют его сдвинуться на другую территорию для охоты. Кроме того, стая показывает молодняку, как выглядит хищник – это часть обучения, то, что не пишется в ДНК. Поколения спустя может произойти генотипизация такого поведения, но в большинстве случаев это высокоуровневый код и база данных, а не прошивка.
В случае тревоги с земли стая поднимается как можно выше сразу. Это тоже наиболее эффективный манёвр уклонения.
Аборигенов тревога с земли совершенно не устраивала. Вы успеваете попасть в одну птицу. Потом, если повезёт — во вторую, и то уже в последний момент. А дальше стая далеко вверху, и всё племя будет жрать две жалкие тушки. Я не знаю, как дело шло дальше, но могу попытаться предположить, что они заметили, как стая себя ведёт при атаке хищника. Он летит сверху, имеет плохую возможность для горизонтального манёвра — птицы уходят вбок. И если сидеть в засаде с нужной стороны, то положить можно уже 5-6 птиц. Вторая ветка исследований – что будет, если пугать их с разных сторон тем же копьём — куда они полетят?
И вот появляется какой-то местный специалист, который в результате многих лет охоты и интуитивного реверс-инжиниринга птиц, понимает, как они работают. И делает странную летающую фигню, похожую на боевой бумеранг. Только меньше и другой. Повторюсь, сложно сказать, как это произошло, но вдруг в каком-то племени появилась это чудо хакерства.
Что получается? Вы с друзьями садитесь в засаду и запасаетесь камнями и копьями из метровых стеблей травы. Хакер выдвигается чуть вперёд и бросает бумеранг. Он облетает стаю, заходит им в тыл и начинает лететь над головами птиц. Птицы думают, что это хищник – благо распознавание образов у них настроено на ультранормальный сигнал любого быстро движущегося объекта примерно треугольной формы (это легко проверить с помощью воздушных змеев). Результат – стая взлетает по пологой кривой и пролетает в метре над головами ваших друзей с камнями и копьями. В итоге всё племя кушает вечером вкусное нежное мясо.
Сегодня такие бумеранги делают вручную примерно за две недели. Как аборигены доточили их до идеальной формы крыла — это, конечно, численные методы. Точнее, метод последовательного тыка, когда абориген трёт дерево камнем, думает, потом кидает бумеранг. Смотрит, как он летит, снова трёт – и так две недели.
Аборигены, хоть и находятся в каменном веке (и находились там до появления первой бутылки рома в руках англичан), всё же умеют отлично передавать знания. В результате бумеранг распространился по континенту даже в те племена, где на птиц не охотятся.
В итоге в обычном племени 2-3 хакерских бумеранга и по боевому на каждого мужчину, а в северном (где много птиц) – примерно по одному хакерскому и ровно по одному боевому на мужчину. Боевой, кстати, похож на топор, не возвращается и делается большим и тяжелым, чтобы сломать ноги страусу или кенгуру.
Боевой бумеранг, одна из версий. Весит как стальной топор, аборигены делают его из самого плотного дерева. Чаще всего это акациевое «железное дерево».
Обратите внимание: многим утверждениям про бумеранг явно не хватает академической точности. Письменные европейские источники часто противоречат друг другу, а аборигены Австралии не доверяют знания никому, кто не прошёл обряд инициации (это удалось только четверым белым). Поэтому здесь я во многом опираюсь на полученные локальные данные ad hoc, которые могут быть неточными.
Вторая иллюстрация — про крокодила. Значит, напоминаю: эти забавные зверьки умеют целенаправленно охотиться за людьми. Они быстрее человека в воде и на суше. Если вы попадёте к такому персонажу в челюсти – уже не выберетесь, разве что сможете локализовать мозг и воткнуть туда со всей дури нож. Шансы, как показывает австралийская статистика, крайне низкие. Чтобы вы понимали глубину проблемы, покажу короткое видео про их скорость (18 километров в час):
В эпизоде крокодил больше короткий, чем зелёный. Чаще всего вам будут встречаться зверьки чуть побольше, 4-6 метров длиной. Они такие же резвые, не сомневайтесь.
Так вот. Я не знаю, что именно заставило аборигенов так сделать в условиях растущих рядом в изобилии бананов, но они хакнули и крокодила тоже. Первое – нужно было узнать, что у него очень слабая мышца, которая поднимает челюсть. То есть закрывает рот он как удар вагоном поезда, а вот открывает – с трудом. У многих птиц похожая же проблема с клевками – движение вниз из-за силы тяжести, а вверх – мышцами (поэтому у птиц на орбитальных станциях были проблемы). Второе: крокодил нуждается в чётком температурном коридоре от 19 до 39 градусов Цельсия (плюс-минус в зависимости от вида). И вот они иногда вылезают на берег спать и греться. Есть определённые моменты, когда они сбрасывают недостаточно много тепла, и от этого тормозят. Аборигены подкрадываются сзади, прыгают на одинокого крокодила и быстро обматывают ему морду сухожилиями кенгуру. 80% боевого потенциала животного сразу убирается. Остаются только лапы и хвост (что тоже немало), но это уже не так страшно. Плюс крокодил на суше в непонятной ситуации старается уйти в воду, а не отмахаться – а ему не дают вплоть до того удара копьём, который пройдёт в мозг.
Кстати, знания об анатомии животных передаются аборигенами совершенно прекрасно – у них есть наскальные рисунки с очень высокой детализацией структуры животных. И процедура их обновления раз в несколько сотен лет. Поэтому все прекрасно знают, куда и как кого бить. Их дедушка-шаман научил.
Я упомянул жилы кенгуру. Этих зверей они тоже отлично ловили. Делалось это так: находился водопой у скал, куда приходит стадо кенгуру. Затем на скалы рядом высаживались несколько местных пацанов, которые наблюдали за тем, как стадо приходит пить воду. За каждого входящего кенгуру брался камень. Нужно минимум два человека, чтобы наблюдать – и чтобы камней потом было одинаковое количество, иначе охота не делается.
Когда все кенгуру входили в зону водопоя, пацаны звали охотников. Те прятались рядом и ждали, пока кенгуру уйдут. Дело в том, что если просто взять и начать охоту – да, можно поймать 5-6 зверей, и всем будет мясо. Но остальные кенгуру перепугаются и уйдут с этого водопоя. А запасать мясо на жаре аборигены не умеют.
Нужна была механика охоты, когда кенгуру не будут бояться — то есть смогут потом возвращаться к водопою снова и снова.
Итак, один за одним кенгурухи выходят с водопоя. Пацаны убирают камни. Когда остаётся двое – пацаны сигналят охотникам ещё раз. Они ждут, пока уйдёт ещё один, и окружают последнего. Если поймать только его, то никто не увидит, а сам последний никому не расскажет. Вот его и забирают в гости в племя. Правда, по частям.
Вообще, аборигены очень крутые в плане сельского хозяйства. То есть его у них как бы нет (база – собирательство), но при этом они очень прошаренные. Например, на уровне лингвистики во многих племенах привязаны понятия «две ягоды, одна для племени, одну оставить», — они всегда оставляют возможность вырасти тому, что собирают. Или та же история с индуцированным пожарами (до естественных) – это они открыли, что можно инициировать обновление буша и взрастание новых полезных им злаков. То есть они ухаживают за той землёй, где их племя – то, что мы бы сегодня назвали экологичным отношением.
В отгороженной территории (где те, кто не учит английский язык и где строго запрещён алкоголь и порнография) у них натуральный каменный век. Что особенно интересно для нас – нет абстрактного мышления. Причём на том уровне, что два эвкалипта будут называться одним словом, три эвкалипта – другим (это другой объект), а две акации и три акации – тоже новые слова, не имеющие общего со счётом. То есть каждый счётный объект до понятия «много» – это новое слово.
В этом плане мне запомнился выучивший английский парень, объясняющий, какие у него тут рядом водятся крокодилы:
— В этой реке водятся шестиметровые крокодилы. Пятиметровые крокодилы. Четырёхметровые крокодилы, — он сосредоточился, чтобы никого не пропустить, — Трёхметровые крокодилы. Двухметровые крокодилы. И ещё однометровые крокодилы!
