Участник боев под Песками: Нас штурмовали танки с флагами СССР
фото: Donbass.ua
Три человека - три совершенно разные судьбы, но их всех объединило одно слово - война. У каждого из них своя история, своя мотивация, своя правда, которая привела их на фронт в те самые первые месяцы войны. В День защитника Украины признание настоящих героев, которые пришли на помощь Украине в тяжелые для нее времена.
"Хочется, чтобы было по закону"
Как оно, оказаться по одну и другую сторону баррикад, знает 35-летний Петр Витушко. Бывший кадровый военный признается, в начале Революции Достоинства он был сторонником тогдашнего президента Януковича. На вопрос "Почему?" объясняет – сослуживцы тогда стояли там, в Мариинском парке. Мнения изменились с приходом войны на Донбасс. И хотя мужчина уволился из ВСУ еще в 2007 году, как бывшего военного, его мобилизовали в первую очередь и направили в военкомат - заниматься мобилизацией других. И профессионал своего дела, он не смог остаться в стороне и попросился на передовую.
- Почему вы решили поехать на передовую?
- Когда ты приносишь человеку повестку, он открывает дверь и на руках держит ребенка. И ты думаешь: "Почему он уходит, а ты остаешься?". Надо делать выбор. Кто-то может себе позволить в душе носить повестки в армию и мешать другим делать то, что он должен делать, а кто-то не может. Мы не могли этого делать. Силой защищать Родину - это не правильно.
- Где вы были в зоне АТО?
- Я перевелся в 93-ю бригаду. Первый месяц в АТО прошел в Луганской области. А потом я перевелся в другой батальон, уже командиром, под Пески Донецкой области.
- Вы оказались на окраинах Донецка во время первых Минских договоренностей. Какая на то время была обстановка?
- Это был 2 или 3 день "Минских договоренностей", у меня 6 пост был, самый отдаленный, и был еще 3 блокпост, возле поселка Красный Партизан. Утро. Ничего не предвещало беды – перемирие. Но начался штурм 3 блокпоста. Причем очень большой штурм техники - это идут танки, это БМП, масса серой пехоты, черной пехоты, как в фильме в Великую Отечественную войну, это поле, по которому идет техника, просто идет сплошная техника. Мы отправились на подмогу. На встречу едет горящее БМП, в крови. Оно просто горит, башня прострелена - это было БМП связистов, у которых даже не было пушки. Мы останавливаемся и Колька выскакивает оттуда, он просто кричит: "Ребята езжайте, танки! Страшно! Танки!". Поэтому бойцу, который сидел в башне оторвало руки и повредило лицо. А чуть дальше мы увидели танки. Едет танк с флагом СССР.
- Вам удалось отбить атаку?
- Да, двое моих ребят уничтожили танк. Мы эвакуировали блокпост, но потеряли двух бойцов. Так сложилось, что на той стороне остались двое моих бойцов, с которыми не было связи. Вышли на связь они аж вечером, нашли мы их до следующего утра. Очень обрадовались.
- Приходилось ли вам лично воевать с кадровыми российским военными или брать их в плен?
- Лично мне нет, но у нас были ребята из 9-й роты. Они когда-то до войны были на учениях в России. Когда они попали в плен то, как они объясняли, когда освободились оттуда, для них все хорошо закончилось именно потому, что там, в плену, они встретили российских военных, с которыми были на тех учениях. Они их опознали.
- Как к вам относилось местное население?
- Была кардинальная разница в Донецкой и Луганской областях. Когда мы ехали на Луганщину, нас там поздравляли, даже с украинскими флагами выходили. А когда приехали в Верхнюю Крынку на Донбассе, то половина села уехала, бросила все и уехала.
- То есть вы столкнулись с мифом о злых бандеровцев?
- Они так и подходили, спрашивали "Вы едите детей?". Через несколько дней в заброшенных дворах начала выть скотина. Ходили, отвязывали, передавали местным, которые еще оставались. Люди очень боялись.
- Изменилось ли отношение потом?
- Да. На следующий день, как мы там стали, у нас был серьезный бой. Нас начали обстреливать сепаратисты. Тогда приехали местные, на обычной "копейке", и попросили "Ребята, не уходите. Если вы уйдете, здесь начнется геноцид". И мы остались там, и люди были нам благодарны, они потом стали на нашу сторону.
- После демобилизации вы пошли в патрульные, почему?
Хочется, чтобы было по закону. Всегда есть такой принцип: все должно быть законно. Я хочу, чтобы было честно. Вот просто по закону и честно.
"Я понял, что дальше так жить нельзя"
С Майдана на Донбасс, а оттуда – в патрульные. История 32-летнего отца двоих детей Алексея Байрачного, началась еще в декабре 2013 года. Тогда частный предприниматель не стал ждать чуда и вместе с друзьями поехал в Киев - на Майдан. Их было четверо. Домой вернулись не все. Алексей получил ранения в ожесточенных столкновениях в феврале 2014 года. В Харькове лечить митингующего не взялись – город был переполнен пророссийскими настроениями. Поэтому Алексей оказался среди первых украинцев, которых волонтеры вывезли на лечение в Италию.
- Почему вы решили поехать на Майдан?
- Ну, ты живешь, что бы ты не делал, с чем бы ты не сталкивался, то чувство, что вот мне уже нельзя так жить больше. То, что происходит вокруг, в правоохранительной, политической, в любой госструктуре, оно нас ведет просто в тупик. Мы уничтожаем себя, мы уничтожаем свою страну и будущего нет ни у меня, ни у моих детей, я просто не видел никакого будущего. Уезжать из этой страны не хотелось.
- Как вы получили ранение?
- 18 февраля мы пошли в Мариинский парк, и там были стычки с "Беркутом". Там титушки были, "Беркут" был, внутренние войска, - все вместе. И когда мы отступали, мне бросили под ноги шумовую гранату. И она разорвалась, и пластиковые осколки с нее попали в ноги.
- После ранения вы вернулись домой?
- Я вернулся в конце февраля. Я получил ранение. Меня прооперировали на Майдане, у меня начала температура подниматься, или заражение крови было, очень высокая температура. Я приехал в Харьков, домой вернулся. В Харькове побоялись лечить, так как у нас тут пророссийские настроения. Они сказали, у вас осколочные ранения, это уголовное дело, к вам будет много вопросов, мы не советуем. Давайте будете лечиться дома, наверное.
- Почему вы решили поехать в зону проведения АТО?
- Я вернулся уже с мыслью, это был май месяц, о том, чтобы пойти на войну. Хотелось пойти, защищать свою страну, не допустить, чтобы у нас был враг здесь, чтобы это осталось вот так, как оно началось. Поэтому и пошел в добробат.
- Где именно вы находились в зоне АТО?
- Первое, куда мы попали - это Мариуполь. Из Мариуполя нам уже дали задание идти в сторону Иловайска со стороны Волновахи, Докучаевска, Новотроицка. Города оно так получается, дуга идет. И смотреть по ситуации, узнавать - разведка.
- Приходилось ли вам брать пленных?
- Да, приходилось. Первые пленные были россияне. Мы сидели на дороге, в засаде, и у нас был тепловизор. Я смотрю в тепловизор, остановился автомобиль, смотрю снова, вижу, что автомобиль движется, но без включенных фар. Они шли посмотреть, заминирован ли мост, и когда они подошли, мы просто взяли их в плен. Они граждане России, из Ростова, но военных билетов у них не было с собой. Похожи на военных, по прическе, по кантику, по выправке.
- Как реагировали на украинские военных дети?
- Когда ты смотришь на ребенка, пережившего боевые действия, который знает, что такое война, в этом взгляде есть такое, нигде ты этого не увидишь. Здесь ты этого не увидишь, он смотрит не то чтобы испуганно, а по-особенному. И ты понимаешь, что те дети, которые находятся здесь, они не никогда не должны этого видеть. Ты должен все сделать, жизнь отдать, чтобы враг ни на сантиметр не продвинулся в глубь нашей страны, что не захватил ни сантиметра нашей территории.
- Что больше всего поражает на войне?
- Больше всего запомнилось человеческое отношение. Когда, например, мы ехали в Старогнатовку, мы проезжали, смотрели, разведку делали. Мы встретили на своем пути 72-ю бригаду, они были на БРДМе, их там шесть человек было, стояли, поздоровались, пообщались. Потом мы чуть дальше проехали и попали в засаду. Нас обстреляли, мы спустились на машине быстро пошли в овраг, выгрузились из машины, начали вести бой - и они ворвались.
Они услышали, что идет бой. Как потом они говорили, мы услышали, что идет перестрелка, мы поняли, что вы попали в засаду, или что-то случилось. Они сразу подлетели, не разбираясь, вылетели на этом БРДМе, из пулемета открыли огонь в сторону противника. Вы знаете как это? Вот ты не знаешь этих людей. Ты вот один раз его встретил, может никогда больше и не встретишь, но человек был готов отдать за тебя жизнь, он был готов отдать все, чтобы тебе помочь, чтобы тебя выручить.
- После возвращения вы оставили добробат и пошли в патрульные. Почему именно патрульная полиция?
- В новой организации очень хотелось себя попробовать. Что здесь получится. Я здесь нужнее, в этой организации.
- Как оно, защищать Родину, но уже в тылу?
- Там лучше, потому что там понятно, кто твой враг, кто твой друг, и цели, которые ты делаешь, они тоже понятны, здесь все по-другому. Здесь ты сталкиваешься с большими трудностями, чем в том же батальоне. Почему? Потому что здесь огромное количество людей и они очень разные.
- У вас есть дети?
- Да, двое. Сын, он уже взрослый 10 лет. И дочка родилась, ей 4 месяца.
- Ваш сын знал, где находится отец? Как он относился к вашей службе?
- Сейчас гордится, а тогда очень сильно переживал. Жена говорила, что он все новости смотрел, все там переживал, где там, что там, как там. Если там слышал "потери", конечно, звонил, узнавал.
"Первый бой вообще страшно не было, потому что ты не знал, куда идешь"
Артуру с позывным "Гимли", 28 лет. Он демобилизованный боец полка "Азов". До войны работал в частных охранных фирмах. На войну пошел, потому что просто не смог остаться в стороне, футбольный фанат, вместе с друзьями отправился в добровольцы. А после непродолжительного курса обучения – на передовую.
- Почему вы решили пойти на войну, и почему именно "Азов"?
- Понял, что нужно кому-то это делать и долго выбирал между добровольческим батальоном, в который пойти, и выбор пал на Азов", потому что до того были уже ребята мои некоторые там.
- Где именно вы проходили службу в зоне АТО?
- Первая база Урзув под Мариуполем, потом через год в Юрьевке - Сектор М, Мариуполь. Я был пехотинцем, стрелком, затем стал командиром взвода.
- Не страшно было воевать?
- Первый бой вообще страшно не было, потому что ты не знал, куда идешь, ну стреляет, ну, прилетает. Тогда не было страха. Потом немного задумывались о безопасности, росли, тренировались. Не страшно, но оно остается у тебя на долго, в душе, в сердце, особенно гибель ребят, близких. Лично из нашего взвода трое парней. Один близкий друг.
- Вы принимали участие в "Широкинской операции", с кем вам довелось воевать?
- Там были все, то есть у них происходили замены, могли зайти эти испуганные, казачки, могли зайти "сепары", могли зайти ребята из регулярной армии, но там по действию, по стрельбе видно было, что ребята умеют и знают, что делают.
- Сейчас есть желание вернуться на передовую?
- Ломает то, что все скучают, все хотят на передовую. Воины. Есть солдаты, есть воины. Солдаты служат, а воины воюют. Я воин, я скучаю за этим. С одной стороны, там проще там есть твои друзья, есть враги. Никаких третьих сторон.
