Я живу на окраине Битцевского парка в Москве. Пару лет назад рядом с нашим домом отгрохали новую башню в 24 этажа, совершенно изгадив вид из окна. В башню эту стали заезжать люди, естественно, не бедные. Одним из первых поселился новый русский (HР в дальнейшем) с совершенно безумным бультерьером. Этот песик и от рождения не страдал человеколюбием, а этот придурок еще специально его натаскивал для повышения агрессивности. Этот буль перекусал всех собак в окрестности, даже овчарки уходили с позором зализывать раны. Hа все попытки хозяев разобраться, HР смотрел выпуклыми глазами и подзывал буля поближе на случай каких-либо осложнений. В итоге, все стали выгуливать собак во дворе, что было довольно дико,
учитывая, что лес в 50 метрах. В лесу гулял только буль...
А последним в башню вселился мужик из Сибири, совершенно неопределенного возраста, между 40 и 65, весь в морщинах, то ли золотоискатель, то ли нефтяник бывший. Звали мужика Ермолай и привез он с собой лайку. Сказать, что лайка была старая, значит ничего не сказать: практически вся морда седая, лет 18 ей (ему, его звали Рэкс) было. Рэксу в жизни здорово досталось: вся голова в страшных длинных шрамах, одного глаза нет, ухо в лохмотьях, задняя нога не сгибалась вообще, как у полковника в фильме "Здрасьте, я ваша тетя". Кроме этого, Рэкс отличался необыкновенным пофигизмом и добродушием, больше свойственным плюшевой игрушке, чем живой собаке. Дни он проводил в детской песочнице, где малыши таскали его за единственное ухо, за хвост и даже пытались кормить куличиками из песка. Девочки его очень жалели и загладили бы до смерти, если бы Ермолай, возвращаясь с работы, не загонял пса домой. Естественно, Ермолай стал водить Рэкса в лес выгуливать. Соседи объяснили ему ситуацию, что это очень опасно, но Ермолай ничего не понял и сказал, что Рэкс всю жизнь гулял только в лесу и на старости лет переучиваться ему западло будет.
Все стали ждать встречи, опасаясь, что для Рэкса она будет последней. И, примерно через месяц, это случилось...
В то утро я перебирал на солнышке одно из самых е#учих (вот она, нецензурная лексика!) изделий отечественного автопрома, карбюратор Солекс от восьмерки. Вдруг из леса выбегает HР с окровавленным булем на руках. Он голосует на дороге, никто, естественно, не останавливается, и он убегает в сторону проспекта, оставляя за собой кровавый след. Через полчаса появляеся Ермолай с Рэксом, оба спокойные, идут домой, кушать. Hарод к ним: как, что???!!! Ответ звучал примерно так: - Hу, гуляем мы, Рэксик писает, вдруг из кустов сосиска зубатая прыгает и давай залу@#$ься. Hу, Рэксик его и тяпнул. А х@ли, мы с ним вдвоем раз 50 на медведя ходили...
В отпуск
В отпуск так в отпуск. е... оно всё конём! Решил съездить на юга, дикарём. Поеду один. Наx... «пассажиров», только я и жЫвотные. Куда же я без них. Пропаду, к x... собачьим! Эти не подведут, помогут добрым советом, может, и покусают кого в критической ситуации.
- Я на самолёте не полечу – сказала Маруська.
- Поезд и ниебёт – поддакнул Джеки.
Всегда эти бестии мной помыкают.
Ну, тут уж ни чего не поделаешь, поезд так поезд. Поехал в кассы, взял билет. Только вот пришлось купе целиком брать. Да оно и к лучшему. Начнут ещё п... налюдях.
- А тебе, кстати, надо будет в наморднике ехать – говорю Джеки.
- Во, приплыли, я ж не кусаюсь!
- Это ты ещё всему вагону объясни!
- А мне как? В корзинке, с бантиком? – Мэри не может промолчать.
- Если хочешь – говорю, - организуем.
- Ладно, не остри, Куклачёв на выезде.
- И справки нам не забудь ветеринарные – Маруська напоминает.
Так и собирались.
Приехали на вокзал, стоим в очереди в вагон. Рядом семейства разнообразные, с детьми в основном. Мамаши на собак косятся. Одна не выдержала:
- Какие пёсики, не кусаются?
- Да нет, тем более что в наморднике проблематично.
- А вы, в каком купе?
- В седьмом.
- А лаять не будут? А то мы рядом.
Лаять то, как раз ерунда, главное чтоб стихи читать не начали…
- Нет, они немые с детства, родовая травма.
Мэри на меня смотрит, ну-ну, типа ты ещё попизди. И тут как гавкнет. Мамаша любознательная, аж сумку выронила.
- Вы же говорили, что она немая.
- Чудеса медицины, я её, на прогревания водил, видимо подействовало.
А сам думаю, ну доберёмся до купе, жрать не дам.
- Ваши билеты – я и не заметил как моя очередь подошла.
Протягиваю паспорт, билеты, справки ветеринарные.
- Не шумные? – проводник кивает на животных.
- Пока не выпьют, вроде ничего, а так песни любят петь, или про рыбалку поговорить – честно ответил я.
Проводник хохотнул:
- Проходите.
В купе я разложил вещи, собак отцепил с поводков, намордник с Джеки снял.
- Чего же здесь только не возили! – Мэри носом повела.
- Про всякую дрянь мне лучше не рассказывайте!
- О дряни: между прочим, коноплю тут исправно переправляют.
- Так, хватит откровений.
В дверь постучали. Кого ещё там несёт?
- Да?
- Можно? – мамаша, из любопытных, просунула голову в открытую дверь.
- Ой, без намордника! – испуганно вырвалось у неё.
- Не бойтесь, не укусят.
- Вы не поможете, у нас багажа много, можно я к вам положу чемодан один?
- Валяйте.
Она сразу же чемодан коричневый пропихивает, заранее приволокла, наглость второе счастье.
- Только если малыш написает, необессудьте – Джеки сразу недовольно засопел.
- А вы положите туда, где не подобраться.
- Я туда свои вещи положил – нет, ну вот же наглая!
- Ааа, ну тогда будем надеяться, что всё нормально будет – и улыбаясь, она исчезла.
- Не замужняя – Маруська, подождав, говорит.
- Кольца, что-ли нет?
- Ну, кольцо, это во-первых, а во-вторых, мужиком от неё не пахнет. Да и сама ничего…
- Детей у неё вроде двое.
- Тебе ж не жениться, узнай, может, в один город едете.
- Без советчиков обойдусь.
Опять стук.
- Да?
- Это я опять, а вы ещё чемодан не возьмёте, а то я посмотрела, есть ещё местечко…
Я развёл руками, что тут скажешь, плохо быть вежливым.
- Давайте.
- А вы всегда вещи под замком держите? – вопрос явно с целью продолжить беседу.
- Да, привычка от армии осталась.
- А кем служили?
- Комендором.
- А что это?
- Морская артилерия.
- А там радиации много?
Господи!!! Как же меня ЗАЕБАЛИ эти вопросы про радиацию!
- Вы не кассиршей работаете?
- Нееет – недоумённо проблеяла она – А почему вы спросили?
- Так, аналогии. И ещё вопрос можно?
- Да, пожалуйста.
- Вы не замужем?
- Нет, в разводе. А это зачем?
- Спор вышел небольшой.
- С кем? – изумлённо спрашивает.
- С самим собой.
- Спасибо – ледяным тоном отчеканила она и вышла.
Я сообразил, что проголодался. Открыл сумку.
- Тебе два часа без еды, штраф за гавканье на платформе – говорю Маруське.
- Может, все вместе поедим, а то как-то не по-людски – Джеки, сцуко, заступается - Да и чемодан могу обоссать.
- Ладно, чёрт с вами, садитесь.
Только расселись опять стук в дверь. На этот раз проводник. Места проверяет.
- Ого! Прям как дрессированые! – удивился он.
Действительно, картина маслом, у собак только что салфетки на коленях не постелены.
- Решили покушать, а то с этими дорожными сборами недосуг.
Мэри недовольно рыкнула. Не любит, когда про сук говорят.
- Чая с бельём вам попозже принесу, тута, это, пока то, сё – и проводник пошёл дальше по вагону.
Поезд тронулся. Перрон и многочисленные провожающие, в основном мужики, проплывали мимо нас, махая руками как идиоты. Видимо из вагонов им отвечали дети, и жёны. п... отправить семью куда-нибудь подальше - к тёще, а самому…
Я раскрыл газету и пробежал передовицу.
- Ну мы есть будем или где? Нам то чая не надо ждать! – тактично напомнил Джеки.
- Да, давайте пожрём – я закрыл газету.
Пока мы уничтожали каждый своё, было слышно только наши челюсти и стук колёс. Когда первая волна голода прошла, Джеки кивнул на дверь:
- Замок закрой, а то опять чемодан принесут.
И дальше они с Маруськой изобразили мой разговор с незамужней мамашей копируя наши голоса. Потом заражали. Я тоже посмеялся, очень уж похоже у них получилось. Когда поели, убрал остатки трапезы со стола.
За окном мелькал унылый пейзаж. В дверь постучали.
- А вот и чаёк! – весело провозгласил проводник, входя – Ой, я вам хотел три кружки дать, больно у вас животные человекоподобные.
Мэри фыркнула.
- Оставляйте, оставляйте – попросил я – Я чай люблю.
- Вы это, если им там по делам естественным надо, то уж я не знаю, стоянка первая через несколько часов – проводник почему-то понизил голос.
- Не волнуйтесь, они у меня чистоплотные – заверил я его.
- Ну тогда как говорится, счастливого пути!
И он вышел. А я решил лечь спать.
Разбудила меня Маруська.
- Через десять минут станция, нам бы выйти надо.
Я пристегнул к её ошейнику поводок, нацепил намордник на Джеки.
За окном темнело. Это и хорошо, меньше глазеть будут на мой зоопарк. Я открыл дверь и мы пошли в тамбур.
- Без нас не уезжайте.
- Десять минут стоять – отреагировал проводник.
Впрочем, всё прошло без эксцессов. Когда шли по вагону назад, какой-то карапуз попросил погладить собак.
- Дяденька, а можно к вам зайти потом?
- У мамы разрешения спроси только! – напутствовал я.
Когда вернулись в купе, Мэри сказала, что это той самой мамаши ребёнок. Хорошо иметь такой нюх, как-то позавидовал я ей, на что она изрекла сакраментальную фразу – «Это для вас запахи, а для нас то – вонь!».
Джеки запрыгнул на полку и свернулся калачиком, Маруська улеглась на полу. Я тоже прилёг с книжкой в руке. В дверь постучали. Я открыл дверь.
- Можно мне собачек погладить? – опять тот же карапуз.
- Проходи, только у них спроси, вдруг они не захочут.
- Собачка, можно я тебя поглажу? - застенчиво и тихонечко малыш обратился к Маруське.
Мэри подняла голову с пола, посмотрела на меня.
- Ну гладь, что ж с тобой сделаешь… - устало ответила она ребёнку.
- Она говорящая… - зачаровано прошептал он – Дяденька, она у вас говорящая?
Повернул он ко мне своё изумлённое лицо.
- Ну сам ведь слышал – я не смог не улыбнуться, хоть и не одобрял собачий поступок.
- Нет, ну правда, говорящая? – малыш отказывался верить в такие чудеса.
- Значит так – вмешалась Мэри – Иди к маме, и скажи, что хочешь покормить собачку колбасой, дядя тебе разрешил.
- И на меня тоже захвати – Джеки оживился на полке.
Малыш помчался по вагону со скоростью пули и с криком «Мама, мама, у нас есть колбаса?»
- И не стыдно вам, сиротки? – я укоризненно посмотрел на животных.
- Ну а чё, минусовать тут в четырёх стенах, хоть пожрём на халяву – ответил Джеки, спрыгивая вниз.
- Ты, когда мамаша придёт, если конечно решит проверить, скажи, что чревовещатель. Заодно и полезный контакт заведёшь.
- Посмотрим ещё.
В дверь влетел ребёнок, с бумажкой в которой явно была завёрнута колбаса.
- Докторская? – спросил Джеки.
- Не знаю – пролепетал малец.
И, развернув кулёчек, замер.
Джеки, ловко подцепив кружочек на коготь, отправил его в рот.
- Докторская – констатировал он, прожевав.
- А можно серенькой дать? – спросил малыш, почему-то у Джеки.
- Ей вредно, у неё диета – заржал монстр.
- Давай, давай, не слушай его – обеспокоено вмешалась Маруська.
Через минуту кулёчек опустел.
- Иди за добавкой.
- А можно мне сестре сказать? – малыш явно не хотел уходить.
- Всем скажи, но возвращайся только с колбасой! - напутствовали два мохнатых негодяя.
Ребёнок умчался в своё купе. А я укоризненно посмотрел на наглецов.
- Совести у вас нет!
- Нам не положено, мы животные – парировал Джеки.
- Любовь, совесть и прочая муть, это ваша прерогатива, а у нас инстинкты – поддержала его Маруська.
За дверью нарастала какая-то возня и суета.
- Смотрите, не переигрывайте – шепнул я и дёрнул за ручку.
- Мама не верит, что они говорят! – разочарованно начал малыш с порога. Мама стояла позади, скептически поджав губы. Тут же находилась и дочка, на вид старше брата на пару лет.
- Покормите пока собачек – сказал я и вышел из купе.
Прикрыв дверь, я обратился к мамаше.
- Я чревовещатель, пусть, думаю, детишки порадуются – начал я.
- А я уж думала, что такое! Прибегает, глаза как блюдца, «там, у дяди собаки разговаривают!»
- Вы колбасы много не давайте, это я пошутил так.
- Да ладно, не жалко колбасы, тем более я её много взяла, а она портится быстро. А можно мне посмотреть тоже, как это получается?
Я открыл дверь и жестом пригласил её войти. Незаметно подмигнул собакам.
- Очень вкусная колбаса, спасибо дети – произнесла Мэри.
- Ух ты, прямо действительно будто сама говорит – вырвалось у мамаши.
- Давайте познакомимся, вас как зовут? – перевёл разговор я.
- Таня – представилась она.
Я тоже назвал своё имя. Мэри удовлетворённо кивнула.
- Ну дети, собачкам пора спать – решил я свернуть этот ажиотаж – Приходите завтра, когда проснётесь.
Дети нехотя попятились, оглядываясь на маму.
- Давайте, давайте - Таня взяла их за руки и повела.
- Если чего, заходите – успел сказать я ей.
После чего мы все дружно добили трофейную колбасу.
- Ты бы, это, к Тане то сходил бы… - лениво прозевал Джеки.
- Припрёт, схожу, только вот негде.
- Ну мы можем выйти, типа погулять.
- Вообще, это вариант, подожду, пока дети уснут.
Я порылся в сумке и достал колоду карт.
- Пулю распишем?
Животные охотно закивали. Я сдал карты. Маруська держала колоду двумя лапами, аккуратно и ловко доставая нужную карту зубами, Джеки же раскладывал их перед собой на столике, прикрывая листом газеты. Довольно быстро монстр стал выигрывать.
Тихо и медленно открылась дверь, заглянул проводник, и видит как мы сидим за картами, какое уж тут в п... чревовещание. Джеки, не отрываясь от карт, медленно произносит:
- Мизер.
Короче, спалились по полной. Проводник молча смотрит на нас.
- Да? – как можно более равнодушней спрашиваю я.
- Стаканы хотел забрать – с паузами после каждого слова, сказал проводник – Да вижу не вовремя.
И также тихо и медленно закрыл дверь.
Заметно стемнело. Я засмотрелся в зыбкие очертания ландшафтов за окном.
- Ну играть-то будем дальше? – без энтузиазма спросила Маруська.
- Знаешь, чего-то расхотелось.
- Да и дети похоже уснули – намекнул Джеки.
- Схожу я на разведку, а вы не шумите.
В каком же она купе? Говорила, что где-то рядом. Я тихо постучался. Дверь приоткрылась и выглянула Таня.
- Пойдём ко мне – сразу начал я.
Она думала не долго. И через минуту мы уже сидели у меня. Я предупредил проводника, что зверюшки потусуются в коридоре, это мол необходимый моцион для поддержания формы. При виде меня проводник нервно дёрнулся, но ничего не спросил.
Таня оказалась приятной собеседницей, вполне эрудированной (например, она знала, кем был Гауди и величину валентности водорода). Разговор с ней клеился просто и без натянутых пауз. Выяснилось, что муж Тани оказался честным и обеспеченным человеком. Честным, потому, что уйдя от неё к секретарше добровольно выплачивал «бывшей» деньги на содержание, обеспеченным, потому, что сумма была нехилой. Относилась она ко всему по философски. Всё своё время проводила с детьми и немного скучала по мужскому вниманию.
Мы не спеша выпили бутылочку вина. Отношения явно начинали перерастать в следующую логичную фазу. И тут началось. Кто-то настойчиво заскрёб в дверь.
- Ну что у нас там? – я недовольно высунул голову в проход.
- Извини подруга, - глядя на Таню отрапортовала Маруська – Не до конспирации.
И тут она (Мэри) как заорёт - «Джеки отстал от поезда!!!»
- б...! Я вскочил, и на бегу попадая ногой в кроссовки, всё-таки запутался. е... на пол, пробил коленкой коричневый Танин чемодан, аx... грамотно торчащий из под нижней полки.
- Ой! Мой чемодан!
Я проигнорировал её возглас. Какой может быть чемодан в такой момент!
- Когда, где? – это я уже собаке.
- Только что была остановка, или вы не заметили?
- Сейчас нас интересует стоп-кран.- я оставил её намёки без внимания.
- Тогда нам в тамбур. И мы выбежали под звук упавшего тела.
Когда Архимед изобрёл рычаг, он произнёс - «Дайте мне точку опоры и я переверну Землю». Если бы он увидел стоп-кран он бы оx... от того, сколько всего можно перевернуть.
- Объясни всё проводнику, - пробегая мимо его купе, сказал я Маруське.
- Идея конечно не самая лучшая, но другой всё равно нет. – успела предупредить она.
Я пронёсся дальше в тамбур и дёрнул красный рычаг. Хоть я и был готов к торможению, но даже сам не устоял на ногах. Представляю, что было в вагоне ресторане! Или если кто-то уже пристроился на толчке. С такими мыслями я понёсся в конец поезда. Добежав до последнего вагона я разыскал офонаревшую проводницу и сказал ей чтоб открывала дверь. Поезд уже остановился. И мы спрыгнули на насыпь.
- Кто отстал? – с тревогой спросила она.
- Монстр.
- Кто?
- x... в пальто! – не мог же я объяснять ей, что это за зверь!
- Будете платить штраф, идиот. – и она полезла обратно в вагон.
Я всматривался в даль, уехали мы не далеко, должен догнать.
- Молодой человек, это вы сорвали стоп-кран?
- Да, я, а вы кто?
- Я бригадир поезда, должен предупредить, что если отсутствует веская причина, то ваше действие будет классифицироваться как хулиганская выходка, и вы должны будете выплатить штраф.
- Причина веская, на штраф согласен. Я продолжал всматриваться вдаль.
- А сейчас, я попрошу вас залезть в вагон и мы продолжим движение.
И тут я увидел его. Вдалеке подпрыгивал маленький пушистый комок.
- Давай родной, жми… - прошептал я.
- Это, что, ваша собака бежит? – удивлённо спросил бригадир стоявшего по моей вине поезда.
- Да.
- Первый раз в жизни такое вижу… - растерянно пробормотал он.
Со всего маху Джеки прыгнул мне на руки.
- Извини, – дыша как компрессор сказал он,- Решил пописать в кустиках.
И глядя на вытянувшееся лицо бригадира:
-А это чё за окунь?
Появившийся наряд милиции, помог мне загрузить в вагон бесчувственное тело.
- Бежал за поездом, видимо запыхался так, что сознание потерял. - объяснил я лейтенанту.
- Дак это ж бригадир!? – изумлённо вытаращился тот.
- То-то и оно! – понижая голос многозначительно произнёс я и начал пробираться к себе.
Таня была уже в своём купе. Проводник привёл её в чувство после того, как Маруська привела в чувство его. И все в месте они побежали к её детям. Там и подружились окончательно. Слава богу, всё обошлось. Да и в масштабах поезда особых потерь не было. Хмырь какой-то из СВ только руку сломал. Пока разбирались кто и зачем дёрнул, страсти поулеглись. И я честно выложил пять сотен бригадиру для окончательного решения вопроса. Час спустя мы уже сидели в нашем купе, на этот раз к нам присоединился проводник, и бригадир поезда. Джеки развлекал их своими хохмами.
- А как узнать сколько лет ежу? – спрашивал он у аудитории, явно кайфуя от такого внимания. И тут же отвечал:
- Нужно распилить ежа и посчитать годичные кольца!
Ну и в таком духе.
К сожалению для Тани я утратил интерес. Даже про чемодан свой она у Маруськи спросила.
- Ой, а чем же мне дырку то заделать?
- У вас есть что-нибудь коричневое, желательно не говно? – под общий смех обратилась Маруська к проводнику. Тоже ещё одна звезда разговорного жанра.
- Найдём! – отвечал бригадир.
Я вышел и пройдя в тамбур закурил. Через пару минут пришёл Джеки.
- Спасибо, что не бросил.
- Ты же знаешь, мы своих не бросаем.
- А, между прочим, едете вы с Таней в один город.
- Давай сначала доедем без происшествий. Я затушил бычок.
Поезд свистнул проносясь через переезд. Отпуск ещё только начинался...
Кролик - это не только ценный мех...
«В некоторых районах Австралии кролики до сих пор продолжают оставаться настоящим стихийным бедствием…» (из газет)
По привычке, начну с преамбулы. Те, кому сейчас лет 40 и более, наверняка помнят так называемые садово-огородные товарищества – наиболее одиозную разновидность дачи. Суть в следующем: дирекция совхоза (именно совхоза!) заключала договор с какой-либо конторой, давала землю, и сотрудники там строили себе домики. А на участках дачники ОБЯЗАНЫ были растить всякую сельхозпродукцию (в разумных, конечно, пределах – например, не менее 8 яблонь и 5 кустов смородины на участке и пр.) и часть ее по осени сдавать в совхоз. Именно на таких условиях и давали участки. Не будешь работать -- не будет у тебя дачи. А поскольку в начале 70-х, когда, собственно, происходила нижеописанная история, дача была еще и символом престижа… Кстати, именно тогда и утвердился в сознании рядового горожанина стереотип: «дача -- место, где надо пахать».
Некая столичная отраслевая КМБ (клиническая многопрофильная больница) заключила с совхозом договор. Добрые айболиты и их родственники кинулись строить, копать, пахать… Как выходные – только задницы над грядками торчат. Окучивают, поливают, удобряют.
И работал в этой КМБ некто Борис Абрамович, лицо ярко выраженной семитской национальность, существо хитрющее, умнейшее и во всем, что не касалось его работы (а был он по штатной специальности хирург-уролог), фантастически ленивое. Собственно, он уже не работал, был на пенсии, только числился каким-то консультантом, и, строго говоря, участок ему не полагался. Но Борис Абрамович был, во-первых, почетным донором СССР, во-вторых, лучшим другом главврача, а в третьих – урологом ОЧЕНЬ высокой квалификации, с которым в дирекции совхоза старались дружить – мало ли что…
Естественно, становиться земледельцем экс-уролог не хотел. Он решил податься в животноводы. И сказал: «Я буду разводить кроликов. Ведь кролики – это не только ценный мех…» И так далее. Совхоз, в принципе, не возражал, так как приплод по осени должен быть приличный.
Абрамыч прикупил на Птичьем рынке две пары кроликов и стал ждать результатов. Естественно, он ничего не копал, не удобрял, не пропалывал, зато под видом корма для будущих поколений кроликов он культивировал на участке пырей, овсюг, тимофеевку, одуванчики и прочие саморастущие травы. А сам сидел на веранде, ни черта не делая, и читал книжечки. Как вы думаете, какие чувства это могло породить в душах соседей, в поте лица растящих крыжовник, смородину, огурчики-помидорчики? Вот именно!
А кролики почему-то не размножались. Никак. Борис Абрамович сокрушался, возил их типа к ветеринару, даже менял пары, покупал новых… Нет, и все тут. В совхозе с пониманием отнеслись к этой проблеме – природа, однако… А вот среди соседей потихоньку зрело замешанное на самой черной зависти недовольство. И сводилось оно к банальному «хорошо устроился… гм… иудей нехороший: мы тут вкалываем, а он газетки почитывает».
Минул сезон. Абрамыч истребил кроликов как класс, честно сдал все четыре тушки (разделанные, заметьте; хирург все-таки) в местный КООП и уехал на зимовку в столицу. В дирекции совхоза пообещал получше подготовиться к роли кроликовода и на будущий год все-таки накормит народ нежным кроличьим мясом.
…Борис Абрамович умный. Он не хотел ковыряться в земле. Но и ковыряться в кроличьих экскрементах он тоже не хотел. Поэтому его четыре ушастика размножаться не могли в принципе. Они были одного пола! Самочки…
Но не учел кроликовод-обманщик одного: народ у нас из зависти горы готов свернуть. То ли просек кто-то из соседей (медики, как-никак) фишку, то ли сам Абрамыч языком полслова трепанул в больнице… Короче, когда в конце апреля он появился в товариществе с очередной четверкой крольчих и завел старую песню о том, что вот осенью…
В какой дурной голове возник план мести, неизвестно. Но именно что в дурной, не вызывает сомнений. Не просчитал человек последствий! В общем, народный мститель не пожалел денег, купил на той же «Птичке» крола – естественно, мужеска полу – и тайно, в ночи, пустил его в вольер к крольчихам. А под утро забрал. И так несколько ночей подряд. Результат был закономерным… Точнее, результаты – в количестве без малого трех десятков.
Борис Абрамович пришел в состояние, близкое к каталепсии. Скрывать «девичий грех» ушастых прелюбодеек было уже поздно, в дирекции совхоза тут же узнали о приплоде и поздравили его. Он же ни черта не понимал в кроликах, не заметил, что они на сносях!
Дальше -- хлеще. Эти трахучие животные моментально ударились в самый разнузданный инцест. К осени в загоне им стало тесно, и они, не будь дураки, подрыли вольер и рассредоточились по всему садоводческому товариществу, подгрызая и подкапывая взлелеянную дачниками сельхозпродукцию. Естественно, садоводы пытались ловить вредителей, отстреливать из рогаток, но они хоть и не шибко быстро бегают, зато чертовски увертливы, и как правило, охотники оставались ни с чем. А кролики размножались, размножались…
Вконец расстроенный Борис Абрамович понял, что дело идет к еврейскому погрому на одном, отдельно взятом дачном участке, и отказался от дачи. Из товарищества его выгнали с облегчением. А на кроликов решено было махнуть рукой – мол, не зайцы, чай, зимой тут сдохнут от бескормицы. Но, как говорит наш сатирик, «щаз!!!» Не сдохли. Зарылись под землю и перезимовали. Они ж норные! Нет, крол в нашем суровом подмосковном климате, конечно, не выживает, но тут и зима мягкая приключилась, и совхозные стожки и прочие бурты картошки в дело пошли… Так что хоть и не в полном составе, но пережили зиму черти ушастые. А весной как полезли из-под земли! И сразу вредить дачникам. И размножаться… Народ схватился за голову.
…Битва за урожай продолжалась до глубокой осени. Осознав опасность, дирекция совхоза выделила на геноцид кроликов немалую сумму денег. Были приглашены егеря из ближайших охотхозяйств. В общем, почти Австралия. И на будущий год ушастых грызунов, наконец, удалось извести.
А Абрамыч – что Абрамыч! Ушел на пенсию окончательно. Больше в больнице его не видели.
