Неизвестный Пакистан (47 фото)

Теплым июльским днем меня занесло в заштатный магазинчик тканей в Москве. Только что сорвалась поездка в Тибет, и я стал обдумывать вариант с Пакистаном – были написаны и разосланы первые письма, но все висело в воздухе, никакой определенности, никаких надежд. В магазине вдоль стен стояли стенды со свернутыми в рулоны тканями различной окраски и пестроты, обшарпанные и засиженные мухами стены кое-где украшали панно – вышивка и бисероплетение, столь незатейливые, что лучше уж голая стена. Было скучно и душно. Внезапно среди обилия лубочных “вечеров на хуторе близ Диканьки” и “Кривонос и паровоз кулаков везут в колхоз” взгляд выхватил рисунок со странным по форме зданием и надписью латиницей Baltit fort. Черт! Поездка удастся! Неизвестно, каким образом на окраине Москвы в магазине тканей оказалось изображение Балтит форта, расположенного в Хунзе, что на севере Пакистана, но в подобные знаки я верю, потому что до сих пор они всегда срабатывали.

*** Более всего приятно, что Пакистан, имеется в виду северная его часть, где сходятся три величайших хребта – Гималаи, Каракорум и Гиндукуш, весьма отличается от той страны, какую нам его представляют товарищи, делающие новости. Разумеется, не все просто – в стране множество проблем, она перенаселена, люди прозябают в нищете. Большие сложности с образованием, занятостью, санитарией и медобслуживанием. Отдельный вопрос с радикализацией и исламизацией. Ничего удивительного, многие из этих бед есть почти везде. А если учесть, через какие трудности приходится проходить стране…

2. Пакистанская девочка 11 лет несет на спине младшего брата Но почему-то никто не рассказывает о красивых людях, которых много среди пакистанцев; никто не рассказывает о радушных жителях гор, которые для гостя готовы на все (“мой дом – твой дом” – это железное правило в горном Пакистане); умалчивают и о потрясающе красивых ландшафтах и нетронутой природе. Надеюсь, эту ситуацию удастся исправить вопреки тем, кто делает из Пакистана всемирное страшилище.

3. Грузовики и автобусы – произведения искусства и предмет гордости каждого водителя Разумеется, я не могу говорить “за всю Одессу”, то есть за весь Пакистан, потому что был лишь в северной его части. Но полученный опыт говорит только об одном – сюда обязательно стоит вернуться, причем хочется поскорее.

4. Долина реки Астор (высота около 3500 метров) Как выяснилось в процессе, круговой трек вокруг Нанга Парбат считается одним из самых сложных в стране. Основную сложность представляет отсутствие деревень на одной из частей маршрута и перевал Мазено (5399 метров), спускаться с которого из-за крутизны и свежего снега пришлось, страхуясь ледорубом и веревкой, что было впервые в моей практике, ибо я не являюсь альпинистом.

5. Ксюша на каменном выступе над ледником. Сзади пик Шаигири Кроме того, этот трек достаточно автономен, с собой необходимо нести еду, газ, палатки и проч. И если бы не наш гид и высокогорные носильщики, точно знаю – живыми с перевала мы с Ксюшей не спустились бы. Не считая сложных подходов с обеих сторон к перевалу по ледникам (трещины, отсутствие тропы как таковой), необходимо не только хорошее знание местности и альпинистские навыки, коими наши сопровождающие обладали в полной мере, но и авторитет среди населения местных деревень. Таким авторитетом обладал наш гид – его знают, по-моему, все без исключения местные жители в радиусе сотни километров от Нанга Парбат. Без этих людей можно быстро стать бедным и мертвым, причем, как водится, одновременно.

6. Останки горного козла на высоте примерно 4500 метров. Разложения здесь почти нет, это мумия.

7. Ваш покорный слуга недалеко от перевала (высота примерно 5200 метров). За этими горами начинается Свободный Кашмир.

8. Посмотрите направо, там Гора-убийца… Перво-наперво выяснилось, что простому советскому гражданину попасть в Пакистан можно только по приглашению, других вариантов не существует. Из сопредельных стран вроде как можно просто перейти границу, однако перспектива поездки в Китай, Афганистан, Иран или Индию с целью пересечения пакистанской наземной границы не прельщала. Вторая проблема заключалась в том, что пакистанские турагентства, специализирующиеся на горных маршрутах, проявили единодушную узколобость и невменяемость в части постулата “идти навстречу клиенту”. Пакистан посещает мало туристов, многие из них либо альпинисты, которым необходимы хорошие условия внизу, так как основная их работа начинается с высоты 4-5 км, либо европейцы, требующие определенный уровень комфорта. Видимо, это наложило на местные агентства отпечаток в виде пакетных туров, в которые все включено и цена которых является просто астрономической. На разосланные в ряд агентств стандартные письма (“трек вокруг Нанга Парбат на двух человек, пожалуйста, вышлите разнарядку по ценам и условиям”) пришли не менее стереотипные ответы. Цена единогласно во всех случаях зашкаливала за 2300 долларов с человека, доходя порою до 3 тысяч. Попытки сыграть на понижение ни к чему не приводили, создавалось ощущение, что, как и в Непале, существует некая схема, которой все предпочитают придерживаться. Только в Непале можно приехать и решить все вопросы лично, сюда же без приглашения не сунешься. Обманывать людей нехорошо (можно было бы, наверное, псевдосогласиться на все условия, а потом, по приезде в страну послать агентство подальше), посему пришлось вступить в неравный бой переписку со всеми агентствами сразу, объясняя, что в треке мне на фиг не нужны столы, стулья, душевая кабина, переносной сортир и тому подобные вещи, а интересуют лишь гид и носильщик для еды, поскольку часть трека проходит вне деревень. Свои 20 с лишним килограмм в рюкзаках я в состоянии нести сам. Не очень понимаю европейцев. Какой смысл идти в трек, в котором есть все, вплоть до того, что можно, наверное, нанять паланкин, в котором тебя понесут? А ты развалишься в нем и будешь чувствовать себя наследным принцем…

9. Пробить оборону удалось только в случае одного агентства, менеджер которого по имени Али заинтересован в клиентах и оказался не только приятным в общении, но и абсолютно вменяемым человеком. Кроме того, время от времени он сам принимает участие в треках. После пары писем стоимость тура на человека упала сначала до двух тысяч, а затем до 1560 долларов на нос, что уже было приемлемым. Разумеется, цену можно было сбить и еще, однако в данном случае стоило перестраховаться. А то вдруг оказалось бы, что вместо нормальной машины до места придется добираться как-нибудь так…

10. Автобус на Каракорумском шоссе. Внизу река Инд Мы в итоге сошлись на сумме 1560. Сюда входило: трансфер из аэропорта в гостиницу по прилете и обратно (Etihad Airways прилетает в Исламабад в два ночи, вылет в Москву около четырех часов утра); собственно гостиница в Исламабаде – две ночи с завтраком (номер был довольно дорогим, однако это я упустил из виду, решая кучу других вопросов), два местных перелета (туда-обратно) и дальше джипом по горным дорогам к началу трека либо, в случае нелетной погоды, трансфер по земле; оплата работы трех носильщиков и гида на протяжении всего маршрута, их еда и снаряжение; еда для нас; гарантия на работу носильщиков и гида и отсутствие проблем с ними. Гид, о котором речь впереди, является лучшим в этом регионе и очень авторитетным человеком. Он знает досконально местность в районе Кашмирских Гималаев и ряд маршрутов в Каракоруме, Читрале, долинах Дир и Сват. Он же решает все проблемы в пути, начиная от банальных советов, заканчивая проблемами с поиском и наймом носильщиков, переговоров с местными, торговлей при покупке каких-либо вещей и снаряжения (в горах английский знает мало кто, а урду я как-то не удосужился выучить ) и т.д. и т.п. Носильщиков понадобилось три: гид не несет груз, его поклажу несет носильщик, остальные два носильщика несут две двухместных палатки, еду на всех, необходимую кухонную утварь, включая баллон с газом (выше 4 тысяч дров нет) и свои вещи. Наши рюкзаки, посуду и палатку мы несли сами. Единственное послабление – свой спальник я сбагрил одному из носильщиков. В целом работу Али и его агентства стоит оценить на “отлично”. А гид и высокогорные носильщики просто золотые люди, таких редко встретишь. Дружбой с ними я дорожу. Были некоторые подводные камни и небольшие проблемы организационного характера, вызванные моим незнанием местных особенностей, однако это все оказалось решаемым. Во вторую поездку этих проблем, понятное дело, не возникнет. Писать здесь об этом не буду – уже и так большой текст получился, могу рассказать, ежели кто надумает поехать.

Теперь совсем техническая часть

Агентство высылает приглашение и дублирует его в посольство Пакистана в России по факсу. При отсутствии такого дубля в посольстве никто с вами разговаривать не станет вообще. Требуются: одна заполненная анкета на визу, 3 (если не изменяет память) фотографии, переведенная на английский и заверенная нотариусом справка о зарплате, паспорт, до окончания срока действия которого больше полугода, купленные билеты (о них нас, правда, не спрашивали). Очереди в посольстве нет вообще. Виза выдается в течение пяти рабочих дней, стоит около 100 долларов, если не ошибаюсь (с меня взяли больше, с Ксюши меньше, почему – не знаю) и выглядит вот так.

11. Есть повод задуматься – виза номер 467 за 9 месяцев…

12. К журналистам в посольстве относятся не очень хорошо, долго мурыжат вопросами типа “отчего да почему, да по какому случаю…” и смотрят с подозрением… Что касается работы носильщиков, то никакого шалтай-болтай, как в Непале. Цены на работу носильщиков фиксируются правительством.

13. Придорожная забегаловка Исламабад производит впечатление широкими улицами, правильной планировкой, добротными зданиями. Солидный город, в котором можно не торопиться, чувствуется, что его специально строили как столицу, этим, правда, он несколько искусственен. Ранее столицей был Карачи, потом Равалпинди, теперь же последний вроде как слился с Исламабадом в одно целое, хотя различия бросаются в глаза – Равалпинди значительно шумнее, грязнее и густонаселеннее, здесь разрешено движение гужевого транспорта, здесь же находятся офисы многих компаний.

14. В Равалпинди так можно ездить, в Исламабаде нет А Исламабад похож на Москву 60-х годов: машин мало для таких широких улиц, зелено, большой простор. Много гостиниц, правительственные здания, дипломатический квартал, солидные офисы.

15. Местные маршрутки. Народ порою даже по бокам висит Утро проходит в дебатах в местном гипермаркете Metro. Во время нашей переписки Али отправлял перечень продуктов, которые обычно он закупает для экспедиций еще до их приезда, чтобы сэкономить время. Больше половины названий я не понял – специфические наименования, которые для европейцев или альпинистов, может, и очевидны, но для нас сплошной темный лес. Поэтому договорились, что поедем покупать еду вместе. Обсудив меню на весь трек, набираем с Ксюшей полную телегу снеди, начиная от китайской лапши и местных блюд быстрого приготовления, заканчивая орехами, сухо- и консервированными фруктами и банкой меда, однако Али, взглянув на ассортимент, произносит одно только слово: “мало”. Странно, так как мы взяли еду из расчета завтрак-обед-ужин, но ему виднее… Ксюша протестует против покупки дополнительной еды, причем так настойчиво, что Али, соблюдая политкорректность, тихонько мне шепчет: “Давай отвезем ее в отель и поедем еще раз сами, иначе наверху вы помрете с голоду”. Смеемся все вместе, все же докупаем еще продуктов. – Али, а куда мы упакуем все это? Судя по весу, для еды понадобится отдельный носильщик. – Я дам вам drum. – Барабан? – Нет, пластиковую бочку с запирающейся крышкой. Это идеальный контейнер для еды, и нести его удобно.

16. Продукты и бочка-барабан в гостиничном номере. В сумке еще куча продуктов Барабан, кстати, оправдал свое название. Впоследствии по несчастливой случайности он улетел с перевала со всей нашей жратвой. Этот траурный гулкий грохот и летящую на меня бешено вращающуюся бочку я запомню навсегда – расшвыряв продукты на протяжении нескольких сотен метров по склону, барабан долетел до самого ледника и навсегда исчез в одной из трещин. Помнится, в этот момент жалко было банку сгущенки, которую мы специально привезли с собой, чтобы отметить переход через перевал… Однако я что-то забежал вперед… Вернувшись в гостиницу, запихиваем продукты в бочку. Полна под завязку. И ведь это только наша еда, носильщики, кроме того, свою понесут. Плюс еще надо купить свежие фрукты и овощи, ибо на одних концентратах далеко не уедешь. Али советует закупаться ближе к началу маршрута – в городках и деревнях, которые будем проезжать по пути.

17. Однако я что-то забежал вперед… Вернувшись в гостиницу, запихиваем продукты в бочку. Полна под завязку. И ведь это только наша еда, носильщики, кроме того, свою понесут. Плюс еще надо купить свежие фрукты и овощи, ибо на одних концентратах далеко не уедешь. Али советует закупаться ближе к началу маршрута – в городках и деревнях, которые будем проезжать по пути.

18. Фрагмент одной из карт. Зеленым обозначен пройденный маршрут При первом взгляде создается впечатление, что местность сильно населена и кругом сплошная цивилизация – названия аж друг на друга наползают. Я уж не знал, радоваться или печалиться, ведь хотелось чего-то более дикого. Однако первое впечатление ошибочно. По дикости эти места дадут сто очков вперед популярным непальским трекам, а недавние наводнения, сели и оползни окончательно сделали некоторые районы Северного Пакистана пустынными и труднодоступными. Два сантиметра по карте практически в любую сторону от Каракорумского шоссе (самая толстая дорога, идущая вдоль Инда, выделена красным), и люди в деревнях не имеют понятия о том, что такое образование, санитария и гигиена; нет света, газа, водопровода; дома в высокогорных деревнях имеют общего с настоящими домами только название, часто это сложенные из камня стены с крышей, даже не скрепленные раствором.

19. Маскировка практически идеальная Само Каракорумское шоссе – обычная двух-, а чаще полуторарядка, горный серпантин, в лучшие годы по которому можно было хоть как-то проехать, но сейчас будет уместным термин “ползти” – наводнения и оползни напрочь убили дорогу. Однако это все станет известно только потом, а пока мельком успеваем посмотреть на правительственные здания, одну из крупнейших мечетей мира в пригороде Исламабада и едем знакомиться с нашим гидом.

20. Мечеть Файзал на 300 тыс. молящихся. Занимает площадь в 19 га Мечеть названа в честь убитого короля Саудовской Аравии Фейсала ибн Абделя Азиза ас-Сауда. Он предложил ее построить и финансировал собственно строительство, которое по нынешним ценам обошлось в 120 миллионов долларов. Здесь же находится Международный исламский университет и мавзолей одного из самых одиозных диктаторов Пакистана, о котором речь впереди.

21. Комплекс правительственных зданий. Снято на ходу Дальше этих бетонных блоков и колючки проехать нельзя, да и здесь останавливаться запрещено. После взрыва отеля “Мариотт”, расположенного недалеко слева, если смотреть на фото, охрану правительственных зданий и дипломатического квартала существенно усилили. Во-первых, вся территория хорошо простреливается просматривается – не спрячешься. Во-вторых, чтобы попасть, например, в любое посольство, надо приехать на специальный пункт, где обыщут с ног до головы, заберут все вещи и пересадят в специальный автобус. Только такой автобус может въехать на территорию дипквартала, любой другой транспорт, видимо, расстреляют без предупреждения. К сожалению, фотографий Исламабада очень мало – по приезде времени не было, и мы думали на обратном пути посвятить городу день, походить, купить сувениры. Однако судьба распорядилась иначе, и Исламабад мы не увидели…

*** Знакомиться с гидом поехали под вечер. Когда он вынырнул навстречу машине из придорожного здания, то в темноте показалось, что Али решил сдать нас какому-то моджахеду – по очертаниям фигуры было видно только, что гид – дядька в пакистанской одежде и с бородой. Воображение дорисовывало на плече автомат Калашникова, но, к счастью, его не было. “Быть может, под защитой этого гида нас точно нигде не пристрелят, но где гарантии, что он нас не пристрелит? Ведь едем-то мы в Кашмир и ходить там будем в нескольких десятках километров от “зоны контроля” – спорной границы с Индией”. Додумать эти мысли как следует не удалось – мы вылезли из машины и пошли навстречу человеку, с которым предстояло делить стол и кров не один день. Тревоги были напрасны. Пожалуй, за все время общения с гидами я не встречал более опытного человека, более уравновешенного и более дружелюбного. Самандар Хан, кроме того, еще и очень известен – он со своими родственниками нашел останки альпиниста Гюнтера Месснера, поставив точку в нашумевшей истории, затронувшей судьбы многих людей. Этим событиям будет посвящена отдельная запись, так как на данную тему написана не одна книга, именно благодаря этой истории в том числе я оказался в Пакистане.

22. Самандар Хан и ваш покорный слуга.

*** Иной раз задумаешься, какие государства бывают на свете, и диву даешься. Островные, материковые, государства-города… Причудливей всего как по форме, так и по содержанию, похоже, получается со странами, которые образовались не в процессе истории, а в силу людской воли (хотя это тоже история). Как правило, это бывшие колонии, и Пакистан – одно из самых любопытных образований. Пакистан – искусственно созданная страна для мусульман с искусственным названием. Его придумало несколько человек, а создал фактически один. Это страна, две части которой ранее отстояли более чем на 1600 км друг от друга. Это страна, которая половину своей истории находилась под властью военных диктаторов. Это страна, до сих пор не имеющая четких границ и грозящая развалиться из-за внутренних проблем. Это страна, в которой есть государство в государстве. Это страна, принявшая участие в создании движения “Талибан” и нынче борющаяся с ним. Наконец это единственная в мире мусульманская страна, обладающая ядерным оружием.

23. Поездка в Кашмир к Нанга Парбат началась с обмена валюты. В выходной в Исламабаде и Равалпинди, который местные называют просто “Пинди”, банки закрыты, работает только ряд обменников, да и то надо знать места. Наш обменник находился на задворках банка, в глубине двора-колодца жилого здания. У входа в банк четыре человека – охранники. Двое из них в униформе и с автоматами, а вот еще двое мне совершенно не понравились. Одеты они были в традиционную пакистанскую одежду когда-то белого цвета, в руках помповые ружья, и лица настолько напряженные, что, похоже, стрелять начнут, не задумываясь, – только повод дай. Да и ружья, судя по потертостям, вмятинам и рябым дулам, в деле бывали не раз. Я даже не рискнул фотокамеру достать, Ксюша пыталась незаметно сделать из машины кадр мыльницей, но ничего не вышло.

24. Не охранник банка, но выражение лица похожее. Снято в пригороде Исламабада. С этого момента в голове занозой засела мысль о том, в какую же задницу нас занесло. Мысль эта не покидала пределы головы все время ее, головы, пребывания в Пакистане. В дальнейшем в воображении страна как бы разделилась на две части – равнинную и горную. Во втором случае проблем почти никаких не возникло, а вот в первом… Эти ощущения трудно описать. Перво-наперво при попадании в средний по размеру город Пакистана (за редким исключением) начинаешь испытывать психологический дискомфорт – по улицам ходят одни мужчины, причем в одинаковых одеждах. Не то что я вообще жить не могу без женщин, но когда в городе с населением 140 тысяч за день попадается 3-4 женщины, да и то закутанные и замотанные, это странно. При этом народу полно – Аллах не запрещает торговлю, и улицы небольших городков зачастую представляют собой базар – вдоль дорог сплошные лавки, соответственно, много покупателей. Но все – мужики! Женщины сидят дома, если же надо выйти в магазин, то в сопровождении мужа. Если вдруг доведется встретить женщину одну на дороге (как правило, в сельской местности), она останавливается, плотнее закрывает лицо и отворачивается, ждет, когда пройдешь.

25. Женщины с постоянно открытыми лицами ходят лишь в некоторых районах страны. В европейского склада голове появляется мысль: “что-то тут не то”. Конечно, все понятно, ислам, чадра, хиджаб и т.д. Но все же, все же… Интересно, каково самим мужчинам-пакистанцам чисто психически? Ведь среднестатистический пакистанец всю свою сознательную жизнь видит очень мало женских лиц (жена не в счет, ты бы еще мать вспомнил!). А женщинам? Открытое лицо женского полу испытывает на себе влияние десятков, а то и сотен мужских взглядов. А если уж голова открыта целиком… Стоило бы узнать у психологов, насколько такая вот однобокость способствует социальной напряженности. Кстати, любопытный факт: в Пакистане запрещена целая куча интернет-ресурсов, однако доступ к порносайтам не заблокирован. Предугадывая затаенные усмешки, – проверял не сам

*** Поменяв деньги (Меняла: “Вы очень хороший человек!” Блин, еще бы, столько валюты разменять!), едем дальше. Поселения становятся беднее, дорога хуже, горы – выше. Путь лежит через Кохистан, потом по границе со Свободным Кашмиром и далее в Кашмир, в так называемые Северные территории. С самого начала наш постоянный спутник – вездесущая серая пыль, которая почти повсюду. Пропадает она высоко в горах или возле рек, да и то в зависимости от местности, а в некоторых местах достигает такой густоты и толщины, что ноги погружаются, как в воду, по щиколотку.

26. Продавец кукурузы в пыли у дороги. На заднем плане видна женщина (с мужем и ребенком).

*** Следующее странное ощущение – многим пакистанцам нечего делать. Часто в городах, деревнях и даже вне населенных пунктов встречается такая картина: сидят пять-шесть мужиков на обочине в пыли или на камнях и просто рассматривают проезжающие машины, почесывая бороды. Как они сюда пришли? Что делают, когда на улице дикая жара, а до ближайшего селения минимум несколько километров? У них с собой ни сумок, ни еды, ни питья. Складывается ощущение, что все чего-то ждут. В горных деревнях такого нет – там жители обоих полов вкалывают в полях, как папы Карлы. Третье странное ощущение – невозможно понять отношение пакистанцев. С Ксюшей бесполезно – на нее все мужики пялятся до болей в глазах, и проблем с угадыванием мыслей нет. Со мной же кто предупредительно вежлив, кто настороженно исподлобья посматривает, кто, наоборот, стремится подойти пожать руку и сказать “Hello”. Последнее из любопытства, так как многие иных слов, кроме “здравствуйте”, не знают. Понять отношение не получается, и от этого расслабиться не удается.

27. Улица городка в предгорьях. Найдите хоть одну женщину. И вот едешь то по дорогам, то все чаще по бездорожью, и думаешь, отчего да почему, да по какому случаю… Пакистан, как страна, появился всего 63 года назад, когда британцы освободили Индию, разделив ее на два доминиона: собственно Индию и Пакистан, который своим существованием обязан нескольким людям. В 1930-х годах кое-кто из мусульманской интеллигенции высказывал идею, что было бы неплохо, чтобы индийские мусульмане жили в своем собственном государстве. Назывались и регионы Британской Индии с преобладающим мусульманским населением. Это Пенджаб (Панджаб), Кашмир, Синд, Северо-западная пограничная провинция, Белуджистан и Бенгалия. Из первых шести и сложилась аббревиатура “Пакистан”, (слово искусственное, но со смыслом: “паки” на урду значит “чистые”, то есть Пакистан дословно “страна чистых”), эти области в 1947 году образовали Западный Пакистан, а Бенгалия стала восточной провинцией. Западный и Восточный Пакистан были отделены друг от друга более чем полутора тысячами километров индийской территории, сообщение между ними было возможно либо по воздуху, либо по морю. По суше – слишком проблемно из-за плохих отношений с Индией. Впоследствии в результате войны с Индией и национально-освободительного движения (одна из причин – бенгальцы не хотели говорить на урду) Бенгалия стала суверенным государством под названием “Страна Бенгалия” или Бангладеш. Но это было потом, а поначалу высказанная в 1930-х годах мысль так бы и повисла в воздухе, если бы не один человек, которого в Пакистане называют Каид-и-Азам – отец нации. Это Мохаммед Али Джинна (в фамилии ударение на последнем слоге). Найти портрет отца нации легко – то ли из-за переизбытка патриотизма, то ли из-за недостатка фантазии дизайнеров изображение Джинны присутствует на всех купюрах.

28. Например, сто пакистанских рупий. Благодаря политическому чутью, желанию и воле этого человека мусульмане Индии получили собственное государство. И это не преувеличение. Дело в том, что большая часть индийских мусульман не задумывалась вообще о создании государства. Для них вся Индия была родиной. Кроме того, улемы – богословы, под влиянием которых находилась значительная часть мусульманского населения, усвоили ряд догм времен Средневековья, слепо в них верили и вели за собой паству. Одна из господствующих этих догм – панисламизм. Другими словами, по мнению улемов, ислам должен распространяться во всем мире, и ни в коем случае его нельзя запирать в рамки одного государства. Поэтому идея Джинны о создании мусульманского государства была встречена в штыки на всех уровнях – против создания Пакистана были британцы, которые в свое время объединили в Индию около 600 княжеств, против были индийцы, против были собственно мусульмане, за исключением немногочисленной интеллигенции. О том, как Джинне фактически в одиночку удалось убедить третьих и первых и политически переиграть вторых, написаны целые книги, дядька был гениальным политиком. К сожалению, через год после образования страны он умер, его преемник и последователь был убит, и Пакистан, замышлявшийся Джинной исключительно как демократическое государство, неудержимо стал превращаться в исламскую республику, то есть с исламом в самом жестком его проявлении. При этом фундаменталисты сделали из Джинны икону и предпочли забыть, что отец нации ел свинину, пил алкоголь, брил бороду, избегал ходить в мечеть и едва знал на урду несколько фраз. Да что, там политический противник отца нации Махатма Ганди помнил наизусть куда больше высказываний из Корана!

29. Отец Пакистана. Фактически Мухаммед Али Джинна выпустил джинна из бутылки: радикально настроенные исламисты наконец поняли, как хорошо жить в своем отдельно взятом государстве, перестали в насмешку над отцом нации называть страну На-Пакистан (дословно “страна нечистых”) начали рваться во власть, и демократы ничего не могли с этим поделать. Если бы Джинна, обладавший огромным авторитетом среди мусульман Индии, прожил еще несколько лет, страна, возможно, пошла бы по демократическому пути развития, но… После смерти Джинны и его последователей последовали политическая чехарда, неурожай, народные волнения – и к власти пришла армия. Впоследствии так и пошло: период диктатуры сменялся периодом демократии, когда свою голову поднимал в том числе исламизм, и вновь у руля становился очередной генерал, отменявший действие конституции и запрещавший политические свободы. Демократия заканчивалась, но и исламистам приходилось несладко. Получалось так, что армия играла консолидирующую роль – при демократах некоторые районы Пакистана начинали задумываться об автономии (Белуджистан до сих пор хочет стать отдельным государством, а пуштуны в Северо-западной пограничной провинции хотят собственное государство Пуштунистан), и военные такой сепаратизм быстро сводили на нет. Все бы хорошо, но через несколько десятков лет, после очередного государственного переворота во главе государства встал Мохаммед Зия-уль-Хак, диктатор, запретивший все политические и прочие свободы и сделавший Пакистан полностью исламской страной с помощью политической партии исламистов.

30. Зия-уль-Хак. Фото найдено в сети. Это шариат вместо конституции, публичные порки и повешения, сведение женщин до уровня предметов домашнего обихода (например, появление на людях без чадры официально считалось преступлением, в суде свидетельские показания двух женщин приравнивались к показаниям одного мужчины) и т.д. Именно в годы правления Зия-уль-Хака число медресе в Пакистане возросло на порядок, упор в них делался на воспитании учащихся в традициях радикального ислама. Именно в этих медресе обучались будущие талибы, именно через Пакистан США поставляли оружие в соседний Афганистан для борьбы с советской агрессией, в Пакистан вкачивались американские деньги, и потому диктаторский режим Зия-уль-Хака цвел пышным цветом – Вашингтон, а следовательно, и все остальное мировое сообщество закрывали глаза на все, главное переиграть СССР. Глаза закрывались даже на разработку Исламабадом ядерного оружия. (Наследие советско-американских поставок оружия в регион налицо до сих пор: много раз доводилось видеть военные заставы, где у половины солдат американские М-16, а у другой половины автоматы Калашникова.) Все это “счастье” кончилось совсем недавно – то ли гайки слишком сильно закрутил диктатор, то ли политическая обстановка в мире стала меняться, но в 1988 году самолет, на котором летел Зия-уль-Хак в чистом небе и при хорошей погоде, внезапно упал. Не помог намаз, который диктатор совершил перед вылетом, да и смерть была невеселой – в летевшем следом самолете сопровождения видели, как президентский лайнер внезапно начал то “клевать” носом вниз, то задирать его вверх. Продолжалось это около пяти минут…

31. Самолет был американским и военным, черных ящиков на нем почему-то не оказалось, американо-пакистанская комиссия по расследованию причин катастрофы довольно быстро свернула свою работу. Невнятно сообщалось, что причиной стала техническая неисправность, но ряд фактов указывает, что имела место диверсия. До сих пор неизвестны ни заказчики, ни исполнители, которые вместе с Зией “уронили” в том же самолете и посла США в Пакистане и бригадного генерала американской армии. Останки Зия-уль-Хака похоронены в мавзолее на территории мечети Файсал .

*** Постепенно забираемся все выше в горы, и обилие машин с различными украшениями подходит к концу…

32. …хотя когда они потом будут встречаться время от времени, это будет казаться праздником на пыльной однотонной дороге. Вместо машин появляется совсем другое.

33. Это другое, блея, время от времени полностью перекрывает дорогу, которая все продолжает ухудшаться – асфальт куда-то исчезает.

34. Овец, как правило, метят

35. … В следующий момент в лобовое стекло нашей машины следует мощный удар, сидящие впереди водитель и гид вскрикивают и закрывают лица руками, а по всему салону летят осколки…

*** К этому времени мы уже полностью покинули долинную зону и ехали по предгорьям, представляющим собой, как правило, огромные, похоже, лёссовые осыпающиеся холмы, дорога становилась все более трудной и опасной и шла то по одной, то по другой стороне холмов вдоль рек и порою на большой высоте над обрывами. Кое-где путь пролегал через огромные мощные осыпи, и возле одной такой пришлось остановиться. С выключением двигателя наступила почти полная тишина – стоявшие впереди несколько машин тоже не подавали признаков жизни, и люди возле них, задрав головы, смотрели вверх, туда, где над склоном кое-где висела пыль. Время от времени доносился рокот катящихся камней. – Камнепад, – сказал Самандар Хан, – придется подождать. Мы выбрались из машины и присоединились к группе вверхсмотрящих. Внезапно один из них указал пальцем вперед. По камням (дорога через осыпь не асфальтовая, это укатанные бульдозерами камни), по которым и до двадцати км/ч не разгонишься, с той стороны осыпи мчался микроавтобус. Скорость его для этого участка была запредельной – видно было, как тряслись и вибрировали на булыжниках колеса, и как швыряло пассажиров на сиденьях. Водителю приходилось показывать класс – машину раз за разом заносило и грозило то выбросить вверх на склон, и тогда бы она наверняка опрокинулась, то вышвырнуть с обрыва. Однако водитель справился, и на этой стороне мы встретили его восхищенными криками. Еще через несколько минут движение камней на склоне стихло, и мы решили поехать – медленно и осторожно. Медленно и осторожно продолжалось до половины пути, а затем летящий сверху осыпи булыжник размером с хороший кулак ударил в лобовое стекло. Булыжник падал наперерез движению машины и потому, врезавшись в стекло по касательной, полетел дальше. Пройди машина еще несколько сантиметров вперед, камень попал бы внутрь салона сбоку и убил бы водителя, да и Самандар Хана впридачу. Ехали бы еще чуть быстрее, булыжник словили бы мы с Ксюшей. Несмотря на касательное движение, удар был очень сильным – грохнуло, как из пушки. Стекло выдержало только потому, что столкновение пришлось на самый край – в место где кончается стекло и начинается рама. Тем не менее осколки разлетелись по всему салону. Первая реакция водителя была ногой по тормозам. Самандар Хан, напротив лица которого теперь красовалась вмятина с трещинами, будучи в состоянии шока, открыл дверь и вышел из машины. В этот момент вновь послышался рокот камней. – Назад! – заорал водитель. Заорал он это на урду, но мы почему-то поняли его без переводчика. Самандар впрыгнул в салон, и в ту же секунду машина рванула с места. По насыпи мы промчались со скоростью километров 80 в час, с лихвой перекрыв рекорд микроавтобуса. Остановились, вышли, и нас тут же окружили местные, изумленно восклицая и соболезнуя.

36. Хороший был камушек. На заднем плане угадывается радостное лицо Ксюши.

37. Та самая осыпь, вид с обратной стороны. Над склоном все еще висит пыль. Я вытащил из рюкзака предусмотрительно захваченный скотч, и под внимательными взглядами собравшихся мы с водителем заклеили трещины, поскольку при любой встряске из них продолжали сыпаться осколки. Еще минут двадцать пришлось потратить на сбор осколков с сидений.

38. Наш водитель в момент отдыха над обрывом над рекой. Похож на грача.

*** Машина заезжала все выше – предстояло выбраться на перевал Бабусар (4600 метров) и спуститься вниз, в засушливую долину Инда. Через этот перевал во время одной из попыток восхождения к Нанга Парбат проходил величайший из альпинистов Райнхольд Месснер.

39. Чем выше забираемся, тем безжизненнее холмы и тем беднее деревни. Под поля можно использовать только склоны, и кое-где они идут террасами, как в Непале.

40. Пустота и отсутствие растительности поражают. Ощущение, что эта местность не для жизни в принципе.

41. Вид на окрестности с одного из перевалов. И все же люди как-то отвоевывают жизненное пространство. Для кого-то это – родина, которую он ни на что другое не променяет.

42. Вроде бы морщинки на середине холма.

43. Для кого-то в этих морщинках вся жизнь. Поля ярусами и дом.

44. Впрочем, с другой стороны перевала тоже нелегко. Снега выпадает меньше, потому что территории, лежащие непосредственно за Нанга Парбат, находятся в так называемой области дождевой тени, и потому в долине Инда и окрестных горах такая сушь, что селиться можно только вдоль берегов рек, иначе каюк. Впрочем, все это нам предстояло испытать на собственной шкуре, а пока мы все ближе подбирались к перевалу Бабусар, переехать через который стоило быстро, пока не наступила горная болезнь.

45. Горное озеро.

46. Ближе к перевалу появляются заснеженные 5-тысячники. У них нет названий, на многие не ступала нога человека.

47. Недалеко от перевала Бабусар. Горы Азад Кашмира. Продолжение следует…